Алекс Орлов - Возвращение не предусмотрено Страница 20

32

День проходил в обычных мелочных заботах.

Никаких важных заданий в лабораторию не поступало, и ревущие гибберы проносились над крепостными стенами, не удостаивая посадочный квадрат лаборатории своим вниманием.

— Я хочу показать вам долину, — произнёс Хоуп, обращаясь к лейтенанту Файвер, когда они выходили во двор после ужина, — Я и бинокль взял с собой. — Он похлопал ладонью по лакированному футляру. — Это вам не армейский «монобикуляр». Это настоящий «зерошмуль», прибор необычайных возможностей.

— А разве отсюда что-то разглядишь? — усомнилась Элеонора, с интересом поглядывая на футляр «зерошмуля».

— Если подняться на крепостную стену, мы увидим всю промышленную зону — от административных домиков до посадочных полос и складских комплексов, с одной стороны, и от первого периметра охранения и до вулкана Предо — с другой.

— Хорошо, я согласна, — кивнула Элеонора и отправилась следом за капитаном к винтовой лестнице, которая вела на одну из стен.

Остальной личный состав лаборатории тотчас переместился ближе, чтобы наблюдать за лейтенантом Файвер, а точнее, за тем, как плотно на ней сидят офицерские брюки.

— Ты слышал? Кажется, она сказала «я согласна»? — обратился к электронщику Клуни химик Эрвольд, нервно посасывая жёлтую сигаретку.

— Она имела в виду что-то другое, — ответил тот.

— Думаешь? А почему она капитана утром под ручку поддерживала? Я хорошо рассмотрел.

— А она ему в рог дала. Да так, что тот дверь вынес вместе с петлями — это я тоже хорошо рассмотрел.

— Да-а… — Эрвольд покачал головой, сопровождая цепким взглядом каждое движение Элеоноры. — С такой крупной девушкой только полюбовно можно…

Только полюбовно…

— Ну ладно, сексуальные монстры! Пошли готовиться ко сну, — объявил Клуни, который, помимо своей экспертной работы, был ещё и заместителем Хоупа.

Напоследок сержант сам бросил взгляд на крепостную стену, где на фоне лилового неба были видны силуэты капитана Хоупа и лейтенанта Файвер.

Передав бинокль Элеоноре, Хоуп тоже обернулся и посмотрел во двор. Его подчинённые уходили внутрь лаборатории, и это было хорошо. Хоуп не любил, когда за ним подсматривают.

Правда, ещё оставались шестеро часовых, двое из которых были на стене совсем рядом, однако к ним капитан уже привык и вообще не замечал всю комендантскую роту.

— Как же их много! — удивлённо произнесла Элеонора, медленно поводя биноклем по кипящему туману долины. — Столько человечков — наверное, тыщ десять или больше! И все что-то делают…

— Вообще-то здесь работает около двухсот тысяч, — многозначительно заметил Хоуп, разглашая секретную информацию. — Но это, конечно, вместе с охраной, механиками, работниками складов…

— Значит, здесь, в этой дымной долине и куётся щит нашей родины? — произнесла Элеонора, опуская бинокль и вдыхая полной грудью.

— Да, лейтенант. Наш щит и наш меч — все здесь…

— А что происходит там? — спросила Элеонора, повернувшись и указывая на лесистую часть окружающей территории.

— Мы и это сможем посмотреть, стоит лишь спуститься вниз и снова подняться, уже на другую стену.

— Я с удовольствием, — сказала Элеонора, и они начали спускаться, сопровождаемые неотрывными взглядами часовых.

Когда капитан и лейтенант оказались на противоположной стене, Хоуп обнаружил, что они с лейтенантом гуляют уже довольно долго. Время летело с неумолимой быстротой.

— Ой, какие огоньки, сэр! Это деревня?

— Да, деревня, — подтвердил Хоуп, сунув в руки Элеоноры свой огромный «зерошмуль».

— Спасибо, капитан, — в сгущавшейся темноте произнесла лейтенант.

— Да, — ответил он.

Лейтенант подняла бинокль, а Хоуп, неожиданно для себя, оказался к ней так близко, что почувствовал необычайно знакомый запах булочек с маком, который исходил от Элеоноры.

— Вы пахнете булками! — не к месту заметил он, однако девушка только тихо засмеялась и, не отрываясь от «зерошмуля», сказала: — Почему-то это замечают только янычары, а урайцы говорят, что я просто крупная… Эй, что там происходит? — оживилась Элеонора и принялась вращать настройки бинокля. — Нет, так и есть! Ах, это так неожиданно! Никогда в жизни не видела, как трахаются обезьяны!

— Это не обезьяны, лейтенант, это — девайсы, — дрогнувшим голосом пояснил Хоуп.

— Жаль, — вздохнула девушка, опуская бинокль. — Значит, опять не повезло…

33

«Основная и неминуемая опасность исходит не от противника, а от собственного командования», — сколько раз воевал Эдди Заиль на различных фронтах этой бесконечной войны, столько убеждался в справедливости этого наблюдения.

Ничего не изменилось и теперь, когда его родной авианосец «Гинсборро» участвовал в очередной авантюре, названной в секретном приказе так: «Операция по рассечению командных структур противника».

Понимая, что такими силами в генеральное наступление не переходят, урайские стратеги, не удосужившись объяснить себе причину подобного поведения примаров, посчитали за лучшее пропустить шедшую напролом группу судов.

Где-то в глубине вражеских тылов им, безусловно, уже готовили встречу, однако пока двенадцать примарских кораблей беспрепятственно двигались дальше, в свою очередь не обращая внимания на спутники связи и перевалочные базы урайцев.

Подобное поведение примаров только добавляло противнику неуверенности.

В первую ночь во внешнем охранении эскадры участвовала эскадрилья капитана Зайля.

Его ребята были начеку — никто не верил в тишину и благорасположение урайцев. Поэтому вернулись на авианосец уставшими.

Кто бы мог подумать, что полноценные схватки с урайцами полезнее для здоровья.

— Скорее бы что-то началось, — признался полковник Сакеда, который на «Гинсборро» занимался контролем за выполнением операций. Они с Зайлем были знакомы уже давно — ещё со времён битвы при Дирикантосе, когда от лётного подразделения отряда «Сильверхант» на «Гинсборро» осталась только одна треть.

Больше в таких кровопролитных сражениях авианосцу участвовать не доводилось, и никто из местных не вспоминал о тех временах. Не хотелось.

— Наверное, стар я стал для подобной работы, — продолжал полковник, разглаживая рукой складки на карте района. — Последнее время все чаще снятся ребята, которые прошли через этот зал. — Сакеда обвёл глазами оперативную комнату, словно видел её впервые. — Я так думаю — они меня к себе зовут. Доил, Лино Кранц, Шиэ, Мажирон… Помнишь Мажирона, Эдди?

— Да, сэр, очень хорошо помню, — ответил Заиль, задумчиво глядя на голографическую схему, которая пока что выдавала только старые построения — новых, из-за секретности задания, ещё не получали.

После ужина, прошедшего в полном молчании, словно кто-то уже умер, все стали замечать изменение курса.

— Кажется, скоро, а, Эдди? — обратился к Заилю бригадир механиков Вито Континезе, работавший на «Гинсборро» со дня его постройки.

— Думаю, скоро, — подтвердил Заиль, стараясь выглядеть спокойным. На ярусе к нему то и дело подходили пилоты эскадрильи, и негоже было командиру подавать им плохой пример.

В 23.47 заработали все тревожные сирены, и даже отдыхающие смены стали оформляться в резерв.

Командиры эскадрилий один за другим вбегали в операционный зал, и каждому из них полковник Сакеда вручал индивидуальное задание.

— Скрывать от вас нечего, ребята, — все силы на уничтожение «слухачей»! — объявил полковник. — Штурмовая авиация с борта «Сивиллы» будет работать по своему плану. Их цели — рейдеры и авианосцы. Прошу быть поаккуратнее при возвращении. Помните, что верхняя и нижняя полусферы судна прикрыты, поэтому без крайней необходимости туда не суйтесь — зенитчики всегда очень ругаются… 3-я и 4-я эскадрильи идут первыми — остальные пока отдыхают… Заиль и Крутиков — выход «на крыло» через тридцать минут. Все, разбежались, ребята!

34

Через пятнадцать минут капитан Заиль был уже полностью готов и собран. Поднявшись на лифте на свой ярус, он вышел на залитое светом пространство и остановился.

Остроносые «вирнеты» сверкали полировкой, а на их плоскостях висели кассеты с ракетами и подвесные пушечные блоки.

Как всегда, при появлении командира эскадрильи личный состав бригад обслуживания замирал, ожидая, что скажет главный пилот, однако Заиль уже привык, что механики не допускали просчётов.

Он показал Вито Континезе большой палец, и тот продублировал жест остальным механикам. Это означало, что командир доволен и отправляется в бой с хорошим настроением.

А настроение было важно.

По приставной лесенке Заиль забрался на плоскость, привычно покачался на ней, проверяя симметричность загрузки истребителя, затем забрался в кабину и надел шлем.