Андрей Валерьев - Форпост - 3 [СИ] Страница 20

Всё это произошло за секунду. Может за две.

«А… Э…»

БУМ!

Маляренко с удивлением обнаружил себя стоящим рядом с ним, с остатками бутылки в руках. По затылку Феди текла кровь. Он лежал ничком на палубе и не шевелился.

«А нет. Шевелится!»

Шевелился, как оказалось, не Федя, а припечатанный им Стас.

Маляренко выкинул горлышко за борт.

— Всё, блин, приходится делать самому!

Подбежавшие опричники связали пленника и усадили обоих незадачливых «захватчиков» в кресла. Стас очухался через десять минут — удар в солнечное сплетение он получил, что называется, «на грани». Ещё бы немного и конец.

— Мда. Теперь я понимаю, как этот лось всю эту толпу в руках держал.

Говорить Лужину было тяжело и больно.

Андрюха в отключке провалялся ещё час. Ни тень, ни обливание водой не помогали и Иван всерьёз стал опасаться за его здоровье. А потом качок резко «ожил».

— Пацаны, — взгляд взъерошенного и мокрого от обливаний Андрея был очумелым, — пацаны. Что ЭТО было, а?

Ни разу за всю свою жизнь кемеровчанин не был в нокауте.

Испуганного бельгийца с семьёй и собаку загнали в трюм. Пленник очнулся, секунду рассматривал верёвки, а потом взревел как раненый медведь и начал ДВИГАТЬ плечами.

— Держи его!

На Федю насело сразу трое, но это не помогло — могучий мужик рычал и изо всех сил старался освободиться. Глаза его налились кровью, на шее вспухли вены.

— Убьюююю!

Триста килограмм живого веса, висящего на нём, Иванов вообще не замечал — опричников и Франца мотало как тряпичных кукол.

— Ну Федя!

Маляренко подошёл сзади и снова от души приложил дубинкой по затылку легионера.

— Стас. Спеленай его по уму. До дома уж немного осталось.

— По глазам вижу две вещи. Прежде всего: «Я тебя убью!», так? Так.

Ваня улыбнулся и похлопал по щеке Иванова. Тот дёрнулся и замычал. Кляп Стас поставил качественно.

— А во-вторых: «За что?» и «Почему?», так?

Федя в последний раз дёрнулся и затих. По щекам его текли слёзы.

— Вот ты сидишь тут сейчас передо мной и думаешь «предательство», «лицемерие»…

Иван говорил тихо-тихо. Никто из экипажа не знал, о чём они разговаривают. Это был очень личный разговор двух вожаков, который никто другой не должен был слышать.

— А я тебе одну историю хочу рассказать. Не очень длинную. Ты послушаешь её и всё поймёшь.

Маляренко посмотрел на берег. До родного затона оставалось плыть ещё час.

— Вот слушай. Я расскажу тебе историю про одну маленькую девочку.

Жила-была маленькая девочка. У неё были папа и мама. Однажды она с друзьями поехала в другой город, на экскурсию в музей, но автобус, на котором она ехала, пропал. И попала эта девочка вместе с другими детками в пустыню. Многие там болели и умирали. Девочке было очень-очень страшно, она голодала и часто плакала. А потом эту девочку нашёл один дядя и забрал её к себе жить. Сказал, что теперь она будет его дочка и он будет её любить и беречь. И стали они жить-поживать на берегу самого синего в мире моря. И всё в той семье, где жила эта маленькая девочка было хорошо. Понимаешь, какая чудесная история?

Федя кивнул.

Грудь снова заболела, как тогда, после удара. Дышать становилось всё больнее и больнее. Иван через силу улыбнулся. Одними губами.

— Орать не будешь?

Федя помотал головой и Ваня вытащил кляп.

— А потом эта девочка пошла купаться на море. Она очень любила плавать. А потом, из этого моря приплыл большой корабль. Такой… двойной…

Глаза Феди расширились, в них начал разгораться огонёк понимания.

— И нехорошие дяди с этого корабля сделали с этой маленькой девочкой нехорошие вещи, а потом сломали её тоненькую шейку. Просто так. Чтобы она не кричала от боли.

Голос у Вани становился всё тише и тише. Каждый вдох давался с болью. Перед глазами замелькали зелёные мошки.

Федя отвернулся и глухо спросил.

— Диаб?

— Да. Диаб. «Вот такой классный мужик и моя правая рука», Федя. ТВОИ люди, которых организовал и послал ТЫ, сделали это.

Они убили моего ребёнка, Федя.

А потом они напали на мой дом. Я их всех убил. До единого. Кроме одного. Тебя. Потому что я не знал о тебе. А сейчас знаю. Я тебя поймал. За язык.

Ни злости, ни ненависти Маляренко не чувствовал. Он еле слышно шептал на ухо пленнику, глядя на дюну, тянувшуюся по правому борту.

«А когда-то я по ней шёл. От парковки Деда. Как давно это было»

— Говорить о том, что я НЕ давал этим чуркам распоряжения убивать и грабить, бесполезно?

— Точно.

— И рассчитывать я ни на что не могу?

Федя был спокоен, как удав.

— Не-а. Это не правосудие, Федя. Это месть. Я привезу тебя в свой посёлок и как главного пирата просто вздёрну на мачте твоего пиратского корабля.

Маляренко заколотил кляп на своё место и пошёл в рубку.

— Франц, ходу давай!

Он шёл абсолютно спокойно, не пытаясь вырваться. Люди молча расступались перед ним и так же молча собирались за его спиной. Кемеровчанин деловито суетился на катамаране, пристраивая возле мачты, с которой свисала короткая верёвка с петлёй, бочонок.

На казнь того, кто направил сюда пиратов пришли все мужчины посёлка и несколько женщин. Детей отправили по домам, а беременные не пришли сами.

Иван Андреевич Маляренко сидел на борту катамарана и смотрел на всю эту суету с полным безразличием. На душе было пусто и мерзко. Если бы не эти негры, этот человек стал бы ему лепшим другом. Не подчинённым, а именно другом. Иван это чувствовал. Нет. Он это знал.

Андрей нацепил на шею Феди «галстук» и затянул его. Как и полагается.

«Откуда он эти узлы знает?»

— Погоди. Вынь кляп. Пусть скажет.

Федя подвигал, разминая, челюсть, отвернулся от Ивана, развернувшись лицом к толпе, стоявшей на пляже.

— Я бы поклонился вам, люди. Да петля не даёт…

«Красиво говорит»

— … попросить прощения хочу, за всё что сделал. Хотя, по совести говоря, извиняться мне не за что. А тебе, Иван, вот что сказать хочу…

Андрей стоял, поставив ногу на край бочонка, готовый толкнуть его в любую секунду.

— … я ни в Иисуса не верю, ни в Аллаха. Ни во что я не верю, так уж получилось. Одно я знаю точно — кто-то или что-то ЕСТЬ. Оно за нами смотрит и всё запоминает. И за все наши дела с нас потом спросят. Не знаю кто и где, но спросят. И с тебя, Иван, тоже.

Маляренко встал, подошёл к бочке и отодвинул Андрея подальше.

— Я знаю Фархад Викторович, я знаю.

И сильным толчком вышиб бочонок из под ног Иванова.

Глава 14

В которой намечаются контуры будущего корабля, и затевается неожиданный коммерческий проект

— Семёныч, тебе дома строить не надоело?

Бородатый завхоз резко замолчал. Вопрос шефа поставил его в тупик. Да чего там в тупик — завхозу на секунду стало так страшно, что обмерло сердце.

«Не надо!»

— Ну…

Растерянность и страх отчётливо проступили на лице гостя.

— Семёныч, — Маляренко насмешливо хмыкнул, — никто тебя каналы рыть заставлять не собирается. Повторяю вопрос — дома строить не надоело?

— Нет. Нам же, кровь из носу ещё шесть домов здесь построить надо и четыре в Юрьево, так что…

— Семёёёныыыч… кому это «кровь из носу нужно»? Тебе? Мне — нет. Пусть сами строятся. Камня здесь завезённого на десять домов точно хватит. И бруса и досок.

— Так а чего тогда?

Бородач не понимал, к чему клонит хозяин.

Ваня черпнул ковшиком из ведра холодную воду и полил себе на грудь. Боль немного отпустила.

— Ах! Хорошо.

Уже неделю Иван жил в цокольной комнатке, где был вырыт домашний колодец. Днём здесь было прохладно и легко. Ночи он проводил на веранде, а то и вообще — на шезлонге возле пирса. Рецидив болезни проходил. Медленно, но проходил и Маляренко уже потихоньку снова начал интересоваться делами.

— Да кто ж знал, что Герд был Феде другом закадычным? Моя оплошность — не поинтересовался. Волком теперь смотрит.

— Ничё. Деваться то ему некуда. Не к неграм же обратно. Здесь ему всяко лучше живётся.

— Угу. В общем так, Семёныч, пойдёшь со своими ребятами к Герду с сыновьями в помощники. Мотай на ус, Семёныч. Учись. Все тонкости подмечай. Это дело здесь даже нужнее, чем дома будет.

— Ага. Угу.

Завхоз сидел на лавке и озадаченно чесал макушку. В глазах его постепенно разгорался огонёк азарта. Как-то совсем неожиданно шеф приоткрыл перед ним новые горизонты, где маячили тааааакиииие перспективы и таааакиииие возможности…

— Я вот тут чего думаю, Иван Андреевич. Домишки строить мне надоело… в корабелы хочу податься.

Ваня улыбнулся.

— Отличная мысль Николай Семёнович. Просто замечательная!

Герд Хелмерс терпеливо сидел на крыльце дома босса и ждал. Чему-чему а терпению за последние годы он научился хорошо. В комнатку дома, который он делил вместе со всей своей семьёй с семьёй русского солдата, час назад прибежал посыльный и жестами велел ему идти к хозяину. Герд встал. Оправил тщательно заштопанные русской хозяйкой дома шорты и пошёл. И вот уже больше часа он сидит и ждёт.