Алексей Корепанов - Эхо горного храма Страница 21

Носовой платок и жвачку он уложил в левый боковой карман комбинезона, маленькую черную плитку унидеска – в правый. Коробочка с драже-стимулятором уместилась в правом же, только нагрудном; об убийственном «камешке» из горного храма он даже не вспомнил, потому что мыслями был уже далеко. В левом нагрудном кармане, в футляре, расположились документы, «великолепная пятерка»: инка, банка[37], ливка[38], медка[39] и пейка[40]. («Какое точное название! – как-то заметил Граната. – Платим-то мы больше всего за выпитое в кабаках. А кто не пьет, тот полный идиот!») Банк-кард Крис уже проверил и убедился, что финансия[41] центурии сработала четко: согревающий душу крупный бонус за участие в боевой операции уже был приплюсован к его счету. Жизнь становилась все прекраснее.

Прижав липучки почти невесомого нэпа к комбинезону на спине, Крис подошел к большому зеркалу у двери казармы. Сюда он больше возвращаться не собирался. Из зеркала на него смотрел высокий широкоплечий парень с неожиданно мягкими чертами лица и короткими, тоже мягкими на вид, темными волосами. У парня были карие, чуть раскосые, глубоко посаженные глаза, слегка вздернутый нос и ямочка на подбородке. Его можно было бы принять в легких сумерках за юнца, но этому мешали резкие глубокие складки: одна пара вертикальными полосами поднималась от переносицы на лоб, а другая, расходясь сторонами треугольника, опускалась от крыльев носа к уголкам губ. На темно-синем комбинезоне, под правой ключицей, четко выделялась круглая эмблема Стафла – золотой орел с воздетыми параболой крыльями на пурпурном фоне. Птица, везде сопровождавшая бога Юпитера.

Зашедший сбоку Граната бесцеремонно отпихнул Габлера от зеркала:

– Красавец! Посмотрелся сам, дай посмотреться другим. – Кросс прищурился, оттопырил нижнюю губу, рассматривая себя, и сделал вывод: – И я тоже неотразим, аж плакать хочется. Сегодня все девки наши!

Комбинезон, однако, сидел на нем несколько мешковато.

– Сегодня нам улетать нужно, а не по девкам, – напомнил Годзилла, обтирая свои гигантского размера бегунцы казенной простыней.

– А! – беспечно махнул рукой Граната. – С моим умением все успеть можно!

Вигион покачал головой:

– Ох, смотри, Мхитарян. Не гонись за всем сразу, а то пролетишь, как фанера над Грэнд Рома.

– Не пролечу, тормознуть всегда успею! – весело оскалился Граната.

– Носярой своей! – Годзилла захохотал и бросил скомканную простыню на койку.

Граната подбоченился:

– Как вверху, так и внизу, есть такой древний принцип. Каков носяра, таково и все остальное! – Он презрительно прищурился. – Я понимаю, что кое-кому завидно. Знаем мы такие памятники – под два метра ростом, а заглянешь в штаны…

– Ты должок собираешься отдавать, мистер? – прервал его Крис.

Граната смешался и, судя по физиономии, хотел соврать, что бонус ему еще не перевели. Но тут же понял, что этот номер вряд ли пройдет. И все-таки попытался выкрутиться:

– Так я же с отпускных обещал, Гладиатор! Вот когда получу… Могу сегодня напоить за свой счет, – поспешно добавил он.

Габлер шагнул к нему и сунул кулак под горбатый нос Мхитаряна:

– Или возвращаешь долг, или до хошек своих не доберешься, гарантирую. Выверну носяру твой наизнанку и скажу, что так и было.

– Ладно, ладно… – Граната вытянул из кармана банк-кард, проделал необходимые манипуляции. – На, смотри. Доволен? Можешь снимать.

В голосе его звучала такая обида, словно Габлер был вопиюще, чудовищно к нему несправедлив. Словно просто украл его кровные.

– То-то же. – Крис достал свою банк-кард. – И в долг больше с тобой не играю, хватит.

– Не очень-то и хотелось, – с оскорбленным видом произнес Граната. – Только куда ты денешься? На одной же галере поплетемся.

Крис усмехнулся:

– Не беспокойся, мистер, найду, чем заняться.

Пятеро эфесов – Габлер, Граната, Атос, Годзилла и Арамис – заказали билеты на вечер, на галеру до Единорога, главного пересадочного узла Ромы Юниона. У Портоса же был прямой рейс с Нова-Марса до Вери Ромы, и он улетал двумя часами позже. Времени для знакомства с приморским городом Александрией действительно хватало. Если, конечно, не упиться до обалдения в первом же кабаке.

– На завтрак, парни! – скомандовал вигион.

Прощание состоялось в столовой и было обмыто местным кисловатым компотом.

– Смотрите у меня: чтоб не нажираться и вернуться на базу живыми! – напутствовал файтеров-отпускников Андреас Скола. – И в срок! А то устрою вам такую какаву с чаем…

Обмен рукопожатиями, похлопывание по плечам – и совсем поредевшая вигия направилась на взлетно-посадочную площадку, где уже грузились в либурны другие подразделения. А шестерка отпускников прогулочным шагом двинулась к воротам окружного центра. Обгоняя файтеров, ехали к воротам сине-красные полицейские уникары, и точно такие же приземистые обтекаемые машины вползали во двор, возвращаясь с ночного патрулирования. У курилок кучковались полы.

– А вон и наш летун! – Граната вскинул руку. – Привет, Зулам!

Коренастый пилот стоял, засунув руки в карманы, в одной из таких группок. Он недовольно посмотрел на шествовавших мимо бравых файтеров и тут же отвернулся.

– Вот наглая харя! – с чувством сказал Годзилла. – Имел он нас в виду.

– Ну и пошел он в дупу, – кротко произнес Арамис.

А Крис подумал об убитых жрецах и говорящей статуе.

– Зачем так, парни? – пробасил Портос. – Если бы не он, где бы мы сейчас были? По-моему, у него к этим жрецам особое отношение.

– И, наверное, не только у него, – заметил Атос, потирая бритую голову. – Но это их проблемы.

Сбоку от ворот, под навесом, был вмонтирован в стену экран солидных размеров. На нем разными цветами светился план Александрии. Город представлялся вытянутым в ширину четырехугольником, нижняя сторона которого была меньше верхней и изгибалась дугой вокруг синего пятна залива. Эта дуга была окрашена в желтый цвет, что, вероятно, означало пляжи, протянувшиеся вдоль всего побережья. Частая сетка горизонтальных и вертикальных взаимопересекающихся линий была улицами, белый кружок в центре этой геометрической фигуры, на пересечении двух особенно широких линий, являлся центральной площадью, а три зеленых овала – два слева и один справа – парками. Еще один овал, только уже не зеленый, а розовый, со схематичной фигуркой бегущего человека, символизировал стадион. Сине-красный прямоугольник в левом верхнем углу, несомненно, означал окружной полицейский центр. Планировка города была бесхитростной, в нем не сумел бы заблудиться даже дошкольник.

– Ого! – сказал Портос. – А до моря-то отсюда пилить и пилить. Возьмем такси?

– Какое такси? – возмущенно повернулся к нему Граната. – Ножками потопаем, на город поглазеем, хлебнем чего-нибудь… Мы в отпуске или что?! На людей посмотрим, себя покажем…

– Знаем мы, как ты себя можешь показать, когда хлебнешь, – заметил Атос.

Однако Граната уже не слышал его. Подскочив к экрану, он отлепил от нижней его кромки дистанционку, скользнул курсором по четырехугольнику города, тронул сенсор.

Экран подернулся дымкой, и выступило из этой дымки объемное изображение широкой городской улицы с трех-и четырехэтажными нарядными домами, деревьями, цветниками, белыми кубиками шопов, редкими разноцветными уникарами и еще более редкими в столь ранний час людьми.

– О, видите? Кабак «Надежда»! – Граната с довольным видом повернулся к остальным. – А девочки, видали, какие ходят? Уже с утра, блип! И кабак, надо думать, не единственный. А ну-ка, еще посмотрим…

– Да ладно, тормози, – сказал Годзилла. – Пошли, все увидим по дороге.

Глава 6

С чего начинается отпуск

Шестеро файтеров вышли за ворота и направились по безлюдной улице, растянувшись шеренгой по всему тротуару. Изредка их с гулом обгоняли полицейские уникары, а вообще утренний город был на удивление тих. То ли большинство жителей уже отправилось на работу, то ли многие еще спали.

Правда, через несколько кварталов, когда улица пошла слегка под уклон, картина изменилась. Потянулись открытые торговые ряды, и там хватало и продавцов, и покупателей. Причем среди покупателей попадались и беллизонцы. Прохожие смотрели на эмблемы и нашивки файтеров с любопытством и недоумением, словно Александрию никогда до этого не посещали служащие Стафла. О событиях в столице местные, судя по всему, ничего не знали. Власти явно берегли нервы населения и не грузили ему мозги своими проблемами. У перекрестков зеленели уютные скверики, а на одной из боковых улиц, чуть ли не друг напротив друга, красовались бело-голубой храм с колокольней, увенчанный золотистым крестом, мягко сиявшим в лучах пока еще не жаркого Сильвана, и мечеть с изящным минаретом, украшенная таким же золотистым, как христианский крест, полумесяцем. В небе, распугивая птиц, пролетали уникары и изредка – желтые аэротакси с синим пояском. Над ухоженными газонами висела водяная пыль. А впереди, в утренней дымке, маячила над кронами деревьев и крышами серо-бурая изломанная вершина какой-то горы.