Алексей Колентьев - Паутина вероятности Страница 21

Был дед малоразговорчив, но вечерами, его удавалось развести на пару военных или охотничьих историй, одну другой интересней.

— Самое главное, Антошка, это разума не терять. Как только испужался — пропал, считай что. Вот помню случай был, мы тогда с финнами воевали. Отвели нас значит в резерв, а позиции-то не оборудованы: копайте говорят, сами, заодно и согреетесь. Ну, дело то привычное, тогда много этой мёрзлой земли покопать пришлось. Да вот снайпер или «кукушка», по-ихнему, завёлся в лесополосе. Вроде и тыл, а вот пролез как-то гад. Да оно и понятно, ихняя это земля… Все тропы исходили и знают — тут дед, как всегда если ему случалось вспоминать нечто неприятное, спрятал глаза и стал сосредоточенно копаться в подмётке недошитого унта — А мы, как на ладони мыкаемся и пока паника была, гад этот пятерых успел положить. Да всех с форсом эдак — аккурат в левую бровь, почерк свой показывал, да мастерство, ети его в… Не слушай, когда я так лаюсь… А потом залегли все, попрятались. Кто за полуторку, а кто просто в снег залёг. Вызвать бы артиллеристов, да бежать далеко, а гад этот уже двоих гонцов положил и всё в голову, да так, чтобы всё лицо у робят разворотило — Дед всегда коверкал это слово, но получалось у него это так органично, что одно время учительница в школе пару страниц в моём дневнике из-за этого слова исчеркала посланиями родителям — И тогда Вовка, наш ездовой с кухни, придумал гада отвлечь: перебежал ко мне и шепочет, мол, ты Сашка изобрази раненого, да помечись, займи кукушку, пока мы его сообча вокруг обойдём, да с дерева то и сымем. И забегал я правую ногу подволакивая — Дед отставил унт в сторону и сильно стиснул небольшие, все в шрамах и мозолях обветренные руки, устремив невидящий взор куда-то за окно — А кукушка ну в салки со мной играть, скучно ему стало нас убивать, легко шибко получалось… Кажись, пара дён прошла за игрой этой, два раза пуля его меня по щекам чиркнула — Дед разжал кулак левой руки и коснулся узкой белой черты тянущейся по левой же щеке от уха к левому глазу, и тут же перебежал на правую щёку, где точно такая же ниточка длинной сантиметра четыре шла по скуле к уголку глаза. А глаза у деда были удивительного, глубокого синего цвета, и напоминали две льдинки — Потом снайпер замолчал, сковырнули его робята с дерева, да приволокли в расположение. Не повезли мы его никуда, как полагалось: лопатами на месте забили, да за ноги вверх и повесили, на той самой берёзе… Раскидисто, тако дерево было, старое. И вот с тех пор, Антошка, страху я волю никогда не даю. До той поры шибко боялся, пока смерть вот так, пару раз в щёки не расцеловала. Она тож с человеком говорит, смертушка — то. Но уж коли скажет, что не твой черёд сегодня помирать, то тут же и спокойней становишься и так до тех пор, пока она за тобой в последний раз не придёт. И ты если придётся, слушай смертушку, она никогда человеку не врёт, никогда не обманет…

Резко запульсировал и нагрелся Дар, я почувствовал опасность, близкую и неминуемую угрозу, как будто противник стоит прямо у меня за спиной. Резко откатившись влево, я опрокинулся на спину и увидел странное существо, более всего напоминавшее паука. Очень большого паука, примерно, полутораметрового роста с закованными в нечто напоминавшее броню передними лапами, которые тварь занесла надо мной в последней фазе вертикального замаха. Остальными двумя парами лап паук крепко стоял на пригорке холма. Не раздумывая, я вскинул автомат, плавно надавив на спуск и сразу десять пуль прошили забранную странным матово-серым панцирем головогрудь нападавшего. Тварь не издала ни звука и молча отшатнулась. Правая передняя лапа со свистом вонзилась в землю рядом с моим ухом, а левая в судорожном движении подогнувшись в суставе, опустилась по другую сторону, так, что я всё равно оказался зажат меж лап паука, хотя он уже и был серьёзно ранен. Прижав автомат к груди, я согнул ноги в коленях и, оттолкнувшись вверх, оказался на полкорпуса выше лап противника. Тот качнул странно поблескивающей головой, где не было видно ни глаз, ни холицер, характерных для его более мелких собратьев и попытался поднять левую лапу, но видимо ранение вышло серьёзным, лапа только судорожно дёрнулась и я ещё раз с силой оттолкнулся от скользкой травы и, освободившись, крутанулся вправо. Откатился на пару метров и снова дал короткую очередь, целя в туловище паука, но не стараясь особенно. Несколько пуль прошли навылет, вырвав солидные куски мяса и хитиновой брони. Тварь повалило в право и паук опрокинулся на спину, конвульсивно дёргая конечностями. Поднявшись на одно колено, я прицелился точнее и дал ещё пару коротких, патрона по три, очередей на этот раз разнеся твари голову. Или точнее, то место где по моим прикидкам у пауков должна быть голова. Всё происходило практически в полной тишине: «тихарь» надёжно скрадывал звуки выстрелов, а паук бился и умирал в совершеннейшем молчании. Поднявшись на ноги и не опуская оружия, я двинулся в обход туши поверженного противника, обходя паука с права по широкой дуге, имея ввиду, что насекомые никогда не сдыхают так быстро как обычные звери у которых кости находятся внутри тела. К тому же, этот членистоногий «ананси» был одет в некое подобие брони и она явно искусственного происхождения. Неожиданно Дар снова потеплел и я не дожидаясь развития событий просто кинулся ничком на землю. Вовремя: в брюхе паука раскрылось небольшое отверстие, а в мою сторону полетел серый комок, на ходу разворачивающийся в воздухе. Над головой свистнуло и позади меня метрах в десяти нечто тяжёлое шлёпнулось наземь. Матюгнувшись сквозь зубы, я вынул РГН из подсумка на разгрузке и кинул в сторону раненой твари. Бумкнуло не слишком сильно, над головой вжикнув, пронеслось несколько осколков. Выждав пару минут, я осторожно поднял голову. Паука чуть оттащило взрывом и туша скатилась с пригорка в овраг и на сей раз все лапы «ананси» поджал к брюху, что у его собратьев помельче означало полный капут. Видимо контузия и осколки сделали своё дело, к тому же граната разорвалась почти рядом с тушкой. Перезарядив автомат и снова взяв его на изготовку, я стал осматриваться по секторам. Всё по-прежнему было тихо, как и до того момента когда паучара чуть не пригвоздил меня к земле. Не будь у меня подарка Изменяющих, лежать бы уже с пробитой грудиной и быстро остывать.

Подойдя метра на три к трупу, я ещё пару раз выстрелил в развороченную взрывом и моими очередями головогрудь странного существа. Но он даже не шелохнулся, значит действительно сдох. Осматривать тело в кромешной темноте было зряшным занятием, но подстраховаться на случай если его захотят забрать стоило. Чуть приподняв тушу с той стороны где из неё не сочилась слизь, я быстро повязал тонкую проволоку, к каком-то заковыристому наросту на брюхе паука. А потом на колышках расставил по периметру с расстоянием от трупа метров на десять, пяток РГОшек. Таким образом, если кто и сдёрнет тело, то так и так подорвётся, хотя учитывая невероятные способности паука, сумевшего подойти на расстояние удара ножом к хорошо замаскированному противнику, большой надежды на успех не было. Однако далеко от трупа уходить не стоит: может быть охотник был не один, но поделил с товарищами сектора поиска и сместившись за его границы я рискую попасть в поле зрение ещё одного шестиногого шустряка. Поэтому я лишь отошёл к своей стоянке-западне, свернул лагерь и сместился чуть южнее, оказавшись на равнине, поросшей невысоким сухостоем, а затем просто залёг в неглубокую вымоину, поросшую низким кустарником и так просидел до самого рассвета, проспав часа три. Разбудил меня сдвоенный взрыв, донёсшийся со стороны заминированного трупа «ананси». Или он сам ожил и решил по-тихому удрать, или некто не заметил ловушки и попытался сдёрнуть тело. В любом случае, на результат следовало посмотреть. Но позволил я это себе не сразу, а только после того, как позавтракал парой кусков хлеба, кружкой воды и куском варёной свинины, которую очень уважаю. После этого, снова осмотрев оружие и уничтожив следы ночёвки, я двинулся в сторону, откуда раздался взрыв, но подходил к месту не прямо, а зигзагами, на случай если противник ведёт наблюдение или всё ещё находится на месте взрыва.

Труп паука лежал на месте, но к нему прибавилось ещё пара человеческих тел, одно из которых поскуливало, свернувшись в позе эмбриона и держась за живот. Пауки оказались умнее и послали на поиски товарища людей, решив, не без оснований, не рисковать своими, а отправить того, кем можно в случае чего и пренебречь. Высокий радиационный фон, стёганные штаны, демисезонные кроссовки и кожаные куртки с поддетыми под низ ветровками, сразу без вопросов выдали клановую принадлежность поисковой команды. Бандиты. И судя по нашивкам в виде коронованного черепа на треугольном щите, эти граждане принадлежали к группировке самого Борова. Только его ближние и человек сорок кодлы, носили подобные нашивки, чтобы данники и просто случайные прохожие знали, с кем связываются. Бандюки были неплохо вооружены: покойный ныне урка до сих пор крепко сжимал в холодеющих испещрённых синими наколками руках МР-5, а вот живой ещё «эмбрион», тщетно пытался дотянуться до выроненного из рук и валявшегося неподалёку, АКСУ с откинутым прикладом. Осмотрев окрестности, я понял, что больше пока никто не придёт и, забрав у покойника германскую трещотку, стал неторопливо её калечить (ну не забирать же всякий хлам с собой), мониторя усилия второго бандита по обретению утерянного ствола. Получив изрядное количество поражающих элементов в область брюшины и теряя кровь, а с нею и оставшиеся силы, бандит не сдавался, и полз к автомату не сводя с меня яростного взгляда. Закончив с разборкой «германца» и закинув его части в «воронку» притаившуюся за холмом, я медленно подошёл к валявшемуся чуть поодаль АКСУ и подтянул его к себе за слишком длинно выпущенный ремень. Урка почти добрался до ствола. Ему оставалось доползти всего-то полметра, а тут нехороший прапор забрал приз прямо из-под носа. Отсоединив магазин, я нарочито неспешно, стал приводить в негодность довольно запущенное своим последним владельцем оружие. Урка хриплым шёпотом выматерился, причём довольно изобретательно и витиевато.