Сергей Зайцев - Боевые роботы Пустоши Страница 21

– А что с моим лицом?

– Ничего особенного, пара царапин, – через стол усмехнулась Дьюсид.

Я заметил свежую ссадину на щеке малолетнего официанта, возившегося со мной, словно нянька, и не смог не поинтересоваться:

– Ты сам-то как?

– Нормально, господин. Вызвать полицию?

– Конечно. – Вопрос меня удивил. – А почему ты этого еще не сделал?

– Я запретила, – спокойно произнесла Дьюсид.

– Это еще почему?

– За ту минуту, что тебя с нами не было, кое-что произошло.

– Тогда расскажи мне, из-за чего не следует вызывать полицию, – раздраженно сказал я, отмахиваясь от настойчивых услуг «волчонка», не желавшего отставать от моего лица со своим тампоном. Тот понял и отступил.

– Спасибо, господин, – очень серьезно поблагодарил меня парнишка.

– За что? – Я даже не сразу сообразил, в голове все еще прилично шумело. – А, на здоровье.

– Есть еще какие-нибудь пожелания по сервису, господин?

– Свободен. – В голосе Дьюсид проскользнули повелительные нотки. Когда «волчонок» послушно исчез, она повернулась ко мне: – Ты в курсе, кто был тот человек?

– Этот красномордый тип? – вяло уточнил я. – Нет. И знать не хочу.

– Напрасно. Его зовут Ктрасс, он человек Змеелова.

Имя показалось мне смутно знакомым. Где же я его слышал? Погоди… Я сверился по лоцману. Так и есть – капитан «Шипящих Гадов», команды, вышедшей в полуфинал «Волчьих Игрищ». Это имя я слышал сегодня в местных новостях еще утром. Но что с того?

Недоумение длилось недолго.

– Благодаря моему вмешательству в вашу маленькую ссору, – невозмутимо добавила Дьюсид, прервав мои сумбурные размышления, – у меня с ним сегодня поединок на Арене. Через три часа. Мой «Вурдалак» против его «Костолома». Так что теперь это вопрос чести, моей чести, и тебя данная проблема уже никоим образом не касается. Тем более – полиции.

– Ты заступилась за меня? – не сразу поверил я. Но это вполне могло быть правдой. Хотя бы потому, что красномордый не успел отколотить меня как следует, пока я пребывал в отключке – я не чувствовал на теле никаких повреждений, только челюсть ныла после первого и, видимо, последнего удара. Странное поведение Дьюсид просто ставило в тупик. Она спокойно смотрела на то, как этот придурок ударил мальчишку, но стоило мне с ним из-за этого сцепиться, как она тут же вмешалась. Хотя уже знала, что я ничем ей с работой помочь не могу и, по сути, должен быть безразличен так же, как и этот пацан.

– Не понимаю. Ты ведь меня едва знаешь, что же заставило тебя так рисковать?

Естественно, я не ожидал никаких признаний во внезапных симпатиях к своей персоне, это было бы нелепо, дешевый трюк развлекательных программ. Но того, что она сказала в ответ, тоже не ожидал.

– На то имелось несколько причин. – Дьюсид посмотрела на меня с каким-то странным сожалением и легкой иронией, словно удивляясь моей непонятливости. – И одна из них состоит в том, что ты уже взрослый и дееспособный человек в отличие от этого пацана, а потому твоя жизнь имеет большую ценность для общества. Остальные причины касаются только меня самой.

– Не понял. – Я машинально потер болезненно нывший после удара подбородок. – Проясни, пожалуйста, вот этот момент про ценность. Хочешь сказать, что эта сволочь могла убить мальчишку, а ты и пальцем бы не пошевелила?

Черт, что же это я несу? И это вместо слов благодарности? Впрочем, не чувствовал я никакой благодарности. Ничего не чувствовал. Потрясение еще не прошло.

Дьюсид поднялась одним четким, пружинистым движением, всем своим холодным, отстраненным видом говоря, что делать ей здесь больше нечего.

– Извини, но мне пора. Пора готовить «Вурдалака» к выходу.

Не успел я открыть рот, чтобы ее остановить, как она шагнула за пределы подсвеченного столом пространства и мгновенно исчезла в темноте.

А на меня как-то запоздало накатила нервная реакция на все случившееся. Какой же я придурок. Даже руки затряслись от едва сдерживаемых эмоций. В безотчетном порыве я обеими руками схватил и стиснул бокал, желая его раздавить. Чтобы осколки впились в ладонь, до крови. Бокал оказался слишком крепким, а злость по-прежнему требовала выхода. Злость не на этого подонка, обломавшего мне знакомство с Дьюсид и испортившего хороший вечер, даже не на Ухана с Мараной, развлекавшихся в тот самый момент, когда меня избивали, и так ничего и не заметивших. Нет, я злился на себя самого. За состояние унизительной беспомощности, в котором позволил себе оказаться. Этот тип вырубил меня, как какого-то щенка… Права Марана, необходимо «качать» не только «железки», чтобы уметь постоять за себя. Главное – быть морально к этому готовым… А я, как видимо, не готов. Щенок и есть.

Помнится, последний – и единственный раз меня били много лет назад, когда мне стукнуло всего четырнадцать, и после того случая у меня было так же погано и мерзко на душе, как сейчас. Дело было так: я катался на трассере по ночным улицам Ляо – в северной части города, в районах, считающихся слегка «неблагополучными». Ухан с Мараной предпочли остаться дома и мило поворковать наедине, а у меня тогда девушки еще не было, с Сонатой я познакомился позже, да и особо не интересовали меня в том возрасте проблемы пола. Поэтому той ночью я был один и наслаждался «сопливой» романтикой, с ревом проносясь на предельной скорости по малознакомым улицам. А в самый пик кайфа трассер возьми и заглохни. Как я ни пытался его «оживить», ничего не выходило, пришлось плюнуть и вызвать по лоцману общественный транспорт. Для ориентировки я дал диспетчерской ближайший перекресток и отправился к нему пешком. Помню, когда я топал к тому перекрестку, я думал о чем угодно, только не о том, что меня могут избить. Такое в Ляо случается очень редко, поэтому подобная возможность даже не пришла мне в голову. Я просто шел, дышал свежим воздухом и уже почти перестал досадовать на свой некстати заглохший трассер, когда заметил, что на этой улице уже не одинок. В кильватер пристроились двое неизвестно откуда взявшихся подростков, один – на полголовы выше меня ростом, второй чуть пониже. Причем пристроились молча, не отставая от меня ни на шаг. Я их не знал. Вот тогда я и подумал о разборке. Подумал с некоторым удивлением. В человеческой подлости у меня и сейчас не слишком обширные познания, а тогда и того не было, поэтому как-то не верилось, что будут бить. За что, собственно? Мысль даже показалась забавной и отчасти волнующей. Одно приключение сменилось другим. Когда они поравнялись со мной, я решил заговорить… а потом случилось то же, что и сейчас – сознание словно остановилось. Я обнаружил, что сижу на корточках, упираясь ладонями в асфальт, во рту сразу сделалось липко и солоно, по подбородку струилась кровь. Сознание возвращалось медленно, я плохо соображал, но, почувствовав рядом чужое движение, остался сидеть, инстинктивно закрывшись руками от следующего удара. Предчувствие не подвело, но удар пришелся в скулу слева. Он был намного слабее и не смог сбить с ног, как первый. В голове бродила сплошная муть, хотелось вскочить и кинуться на эти смутные силуэты с кулаками… Я ничего не сделал. Не нашел в себе смелости. Темные силуэты драчунов, видимо, решивших, что для меня вполне достаточно, быстро удалялись – все в том же пугающем безмолвии… А я так и сидел, в злом и растерянном бессилии, тщетно пытаясь вытереть с губ кровь, рука, блестевшая в отсветах Савана – спутника Полтергейста, была вся в крови, а та струилась безостановочно, заливая подбородок, шею, руки. Я не мог понять, откуда она так сильно течет, но от шока не испытывал боли. Пугал лишь сам факт обильного кровотечения. Потом меня нашло вызванное ранее автотакси. Воспользовавшись зеркалом и аптечкой, я обнаружил глубокую рваную рану на верхней губе справа – губа была пробита насквозь. Подумав, я пришел к выводу, что удар был нанесен кастетом… Кастет в Ляо – нонсенс. Я никому не рассказал правду о том случае. Даже Ухану, своему лучшему другу. Сказал, что споткнулся. И впоследствии никогда не слышал, чтобы еще кто-нибудь пострадал в том же районе. Видимо, те двое свою жажду приключений вполне удовлетворили по-своему и больше не возвращались к подобным экспериментам. Золотая молодежь Ляо иной раз такое откалывает, что диву даешься…

Это воспоминание до сих пор, спустя годы, жгло стыдом и вызывало гнев. Никогда мне еще не приходилось испытывать столь унизительного чувства беспомощности и уязвимости, как в ту ночь. Вот и не мог его забыть. Ситуация повторилась, но сейчас все было иначе. Не знаю, что имел в виду Дьюсид, говоря, что я взрослый человек, но это и впрямь так, и мне вовсе не доставляет удовольствия, когда всякие подонки так со мной обращаются. Пусть даже эти подонки – квалифицированные пилоты боевых роботов. Настоящих ИБРов, а не того виртуального хлама, с которым я привык иметь дело в Ляо. Это еще не дает им права так себя вести с окружающими…