Кристофер Банч - Последний легион Страница 21

— О'кей, — задумчиво сказал Ньянгу. — Понятно, как вас программируют. А то, что 'раум должны жить отдельно… Ведь, насколько я понял, они не смешиваются с другими… Это вам тоже сохи втолковывают?

— Нет, — с горечью ответил Фаул. — Если ты 'раум, то об этом знают все. Знают по твоему имени, по твоему адресу, по названию школы, в которой ты учился.

— И перестать быть 'раум нельзя?

— Практически нет. Может быть, только вступив в Корпус.

— Что ты и сделал, — констатировал Ньянгу.

— Что я пытаюсь сделать, — ответил Фаул. — Здесь, по крайней мере, большинство — с других систем, и им все это — до лампочки.

— А если бы ты остался 'раум, тебе пришлось бы стать шахтером?

— Нет. На самом деле, очень многие из нас кайла и в глаза никогда не видели, — ответил Фаул. — Есть коммерсанты, торговцы… Многие рыбачат или держат маленькие фермы где-нибудь в глуши.

— Я чего-то не понимаю, — сказал Ньянгу. — Если перед тобой столько возможностей, то зачем идти в армию?

— Дерьмо собачье все эти возможности! — отрезал Фаул. — Торговать можно, но только с таким же 'раум. Копай землю на здоровье, но не увеличивай хозяйство. Открывай магазин, но только не составляй конкуренцию «Эншнз» и другим магазинам рантье.

— Да-а, — протянул Ньянгу, — не бей лежачего, получается.

Фаул кивнул, снова занялся обмундированием.

— И на страже этого порядка стоит Корпус?

Фаул опять кивнул.

— Еще один вопрос. Местных толстосумов все называют «рантье». Что это значит? Название корабля, на котором они прилетели, или что-то в этом роде?

— Мне пришлось выяснять это самому, — ответил Фаул. — Давным-давно на Земле так называли тех, кто богател, заставляя всех плясать вокруг своего кошелька.

— Понятно, — сказал Ньянгу. — Вот тебе дерьмовая истина, дерьмовая справедливость и дерьмовые идеалы Конфедерации. На этой планете то же самое, что и везде. Действует золотое правило: у кого золото, тот и правит.

Горецки объяснял Янсме, как управлять «куком».

— … Это просто, как вареные яйца, — закончил он объяснения. — А теперь давай слетаем на нем куда-нибудь для тренировки.

— Хорошо, — сказал Янсма. — Куда, например?

— Подальше от гарнизона. Может, облетим вокруг острова? — предложил Горецки.

— Просто отлично! — согласился Гарвин и залез на сиденье водителя.

Двигатель уже работал. Пока Станислас карабкался в машину, Гарвин пристегнулся. Глядя на монтажную площадку для пулемета, Горецки сказал:

— Было бы у нас оружие, слетали бы и подальше. Но думаю…

— Эй! — крикнул кто-то.

Обернувшись, Гарвин увидел Бена Дилла, рысцой спешащего к ним. На его ремне, перекинутом через плечо, болтался самый большой из всех ручных пулеметов, которые успел узнать Гарвин.

— Вы, двое придурков! Решили поехать кататься без командира?

— И в мыслях не было, дек! — ответил Янсма.

— Хорошо, — сказал Дилл, заваливаясь на заднее сиденье. — Сматываемся быстрее, пока не нашли для нас работу.

— Я собирался заставить его облететь весь остров, — сказал Горецки.

— Идея мне нравится, — согласился Дилл. — Полетели, прочешем пляж. Поехали, мистер Янсма!

— Сию секунду, мистер Дилл! — Гарвин нажал на педаль двигателя и потянул на себя У-образный рычаг управления. «Кук» срыгнул и поплыл над землей.

— Мне не понравился этот звук, — сказал Дилл.

— Если любишь падать вдруг, — ответил Горецки, — катер «кук» — твой лучший друг.

— Смешно, — заключил Дилл. — Животики надорвешь. Гарвин, веди низко и быстро. Хочу дышать водяной пылью.

— Рад служить, — сказал Гарвин и спикировал к воде.

— Поторапливайтесь, детки! — крикнула Лир. — А то опоздаем к утренней молитве.

Ньянгу хотел выругаться, но не смог — не хватило дыхания. Ему показалось, что Рада прохрипела что-то нецензурное.

Лир в последнее время стала беспокоиться, вдруг кто-нибудь из них все-таки останется в живых к концу обучения. Поэтому она установила ежедневные забеги по прибрежной полосе. Два дня — на два километра, каждый третий день — на пять.

— Из всех частей тела для хорошего пехотинца самыми важными являются ноги, — жизнерадостно заметила Лир. Она легко бежала по линии прибоя спиной вперед.

— По-моему, — буркнула Энджи Рада, — важнее всего то, что между ними.

— Ого! — отозвалась Лир. — У тебя хватает дыхания на болтовню! Ну-ка спой нам что-нибудь!

— Опять я вляпалась! — простонала Рада, но послушно запела:

Где счастье былое? Опять меня ждетНа «грирсоне» ржавом тоскливый полет.Ведет его злой отморозок-пилот,А денег как не было, так их и нет,А денег не больше ничуть.По небу вонючий летит драндулет.Трясемся мы в нем уже несколько лет.Костей у нас целых давно уже нет…

Услышав вой двигателей приближающегося «кука», она оборвала песню.

— Бежим дружнее, псы вы мои гончие! — крикнула Лир. — Наверное, это ваша мамочка!

Все пятеро сбились в тесную кучку, а над длинной косой впереди засверкал «кук». По мере приближения к ним он замедлял ход. Ньянгу не мог понять, кто это может себе позволить летать так далеко от лагеря Кэмп-Мэхен. «Не иначе, какой-нибудь офицер со своей подружкой», — с вожделением думал Ньянгу, пытаясь припомнить, когда он последний раз занимался любовью по-настоящему, а не со своим кулаком. Еще он удивлялся, что не предпринял попытки проверить, всерьез ли была настроена Энджи.

Глянув на «кук», Иоситаро увидел в нем троих мужчин. Один стоял в салоне в полный рост, и Ньянгу поразился, оценив размеры этого индивидуума. Четыре полоски на рукаве изобличали в нем дека. Великан со всей тщательностью отдал честь и закричал:

— Ать-два! Ать-два! Бодрей беги, пехота! Пожелайте-ка нам попутного ветра от имени Корпуса!

Ответ был достаточно дружным.

Лир: — Чтоб вы шеи себе свернули, ублюдки!

Иоситаро: — Подавись дерьмом!

Майлот: — Чтоб у тебя член отсох!

Пенвит: — Я имел твою сестру!

Рада: — К твоей маме очередь!

Только Фаул промолчал.

— Да у вас отличный боевой дух! — крикнул дек в ответ. Тут Ньянгу заметил в водительском кресле Гарвина и, собрав все силы, помахал ему. В следующий момент машина пронеслась над их головами, и Иоситаро показалось, что Гарвин успел его узнать.

«Сволочь, сволочь, сволочь, — думал он. — Я так и знал, что выбрал неправильный род войск». Тем временем «кук» заложил крутой вираж и снова полетел в их сторону. У Ньянгу больше не было сил кричать, так что он просто выставил средний палец, но двое из его отряда нашли в легких воздух для ругани.

Когда «кук» обогнал их метров на сто, Ньянгу вдруг перестал слышать звук мотора. Благодаря автоматически включившемуся антиграву военный катер спланировал и мягко плюхнулся на песок.

Затарахтел стартер. Смолк. Снова зарычал. Опять смолк. При пятой или шестой попытке завести двигатель бегуны из РР разразились истерическим хохотом. Когда они поравнялись с машиной, Лир полюбопытствовала на бегу:

— Скоро полетите?

Дилл поморщился.

— Эй, Гарвин! — сказал Ньянгу. — Возвращаться пешком очень интересно. Тут потрясающая природа.

Янсма узнал его и коротко улыбнулся. Потом снова принялся дергать стартер.

Когда они добежали до поворота, Ньянгу услышал протяжный грохот стартера, и наступила тишина.

— Бог как будто заставляет платить по счетам, как, только начинаешь слишком умничать, правда? — сказал Дилл.

— Я ничего такого не говорил. Ну почти не говорил, — возразил Горецки.

— Агнец, страдающий вместе с грешниками, — заметил Гарвин. — Пусть он и поможет нам выбраться отсюда.

— Хорошо, — сказал Бен, — дай мне коммутатор. Буду размазывать сопли и молить о помоши.

Гарвин протянул ему трубку. И тут же услышал щелчок и увидел, что на корпусе «кука», в нескольких дюймах от его левой руки, образовалась полоска светлой латуни. Тут же бухнуло какое-то пороховое оружие и противно завыла пуля, рикошетом улетающая прочь.

Какое-то мгновение он тупо разглядывал след от едва не попавшей в цель пули, а потом нырнул вниз, прячась за борт «кука». Он упал прямо на спину Дилла, нагнувшегося за своим дальнобойным пулеметом.

— Сукин сын, сукин сын, — без устали бубнил Дилл. Он встал на колени, всматриваясь в близлежащий кустарник и поводя из стороны в сторону стволом пулемета. Оружие пришло в действие, едва не разорвав Гарвину барабанные перепонки, и Дилл бегом бросился в заросли. Гарвин не знал, что ему делать. Потом решил, что лучше быть храбрым идиотом, чем здравомыслящим трусом, и устремился за деком. Спустя мгновение за ним последовал Станислас.