Борис Сапожников - Звезда и шпага Страница 21

— Лейб-казаки, — неожиданно для всех вскричал Пугачёв, выхватив шашку из ножен, — за мною стройся!

— Пётр Фёдорович, — от удивления Кутасов едва с коня не упал, — вы не можете так рисковать своей жизнью!

— Дед мой, Пётр Алексеевич, — сказал на это Пугачёв, — сам солдат в бой водил в Полтавской баталии! Довольно мне в тылу сидеть! Готовы, лейб-казаки мои?!

— Готовы, надёжа царь, — ответил полковник Мясников, предводитель Лейб-гвардии Его императорского величества Яицкого казачьего полка.

Мина взорвалась, всё пространство перед воротами заволокло густым дымом, вонь которого доносилась даже сюда. Пугачёв вскинул шашку над головой и ударил коня каблуками сапог.

— За мной, казаки! — вскричал он. — Вперёд! На врага!

Несколько сотен лейб-казаков помчались вслед за ним, размахивая шашками. Пик ни у кого не было — какой от них прок внутри крепости.

— Ещё две роты, — обратился к ближайшему вестовому Кутасов, — егерей из центра цепи. Перенести огонь со стен на надвратную галерею. Чтоб ни одна пуля не попала в государя. Так и передай!

— Есть! — ответил молодой казачок, лихо козырнув, и умчался вперёд — к затянутой пороховым дымом стрелковой цепи.

Тем временем завеса перед воротами постепенно рассеялась, стал виден проход. Створки их, окованные бурой бронзой, валялись на земле, казаки пугачёвской лейб-гвардии вливались внутрь крепости. А перед ними спешно строились во дворе солдаты гарнизона. Но последние были сильно потрясены силой взрыва, они никак не ожидали, что мина разнесёт ворота, своротив их с петель с такой лёгкостью. Военинженеру Кондрашову не удалось внедрить новую взрывчатку, однако существенно улучшить порох, пользуясь знаниями двадцатого века, в недавнем прошлом выпускник химфака МГУ сумел. И весьма неплохо.

— Как бы то ни было, — произнёс наблюдавший за атакой казаков Омелин, опуская бинокль, — а он, безусловно, смелый человек.

— Чем менее всего походит на настоящего Петра Третьего, — усмехнулся Кутасов. — Тот, кажется, ни в чём подобном замечен не был.

Тем временем, казаки ударили в шашки на не успевших выстроиться солдат. Они быстро опрокинули их и скрылись внутри крепости, добивая солдат, где-то ещё оборонявшихся, где уже бегущих. Хотя куда бежать в крепости.

— Третий батальон, — тут же приказал Кутасов, — четвёртый батальон, вперёд! Занять крепость! Ударить по обороняющим стены с тыла!

И снова бегут вестовые, бьют барабаны. Батальоны строятся в колонны и бегут к разбитым воротам. Остатки стрелков с надвратной галереи ведут по ним огонь, но их продолжает засыпать свинцом едва не половина егерей цепи. И вот батальоны уже входят в крепость, спустя несколько минут рукопашная схватка на стене закипает сильней, становится ещё ожесточённей, и быстро стихает. С надвратной галереи выкидывают стрелков. В крепости начинаются первые пожары.

Когда рабочие батальоны резерва и казаки входили в Магнитную крепость, по армии пронёсся, как ветер, слух: «Государь ранен!». Кутасов ударил коня каблуками, Омелин не отстал от него. За последнее время он весьма ловко научился держаться в седле, не то, что раньше. Они мчались по крепости, минуя солдат рабочих батальонов и казаков, пеших и конных. Наконец, впереди замаячили мундиры лейб-казаков, комбриг с комиссаром подъехали к ним. В тесном кругу казаков, через который едва удалось протиснуться, Кутасов увидел Пугачёва. Ему перевязывали руку куском чистого полотна.

— Как и положено, — кивнул Омелин, вздохнув с облегчением, — легко ранен в правую руку.

— Вот только крепость мы заняли за один день, — усмехнулся Кутасов.

— Обо мне не тревожься, полковник, — увидев Кутасова, весело улыбнулся Пугачёв. Сам он и его конь были залиты кровью, как и шашка, что сейчас болталась на темляке золотого шнура. — Я царь всероссийский, меня убить промысел божий не даст.

В Магнитной планировали не задерживаться надолго. Однако именно к ней направились разрозненные отряды казаков, разбитых царскими войсками. Они собирались несколько дней. Теперь армия Пугачёва выросла почти вдвое. Оставив в Магнитной крепости гарнизон из одних только казаков, она, наконец, направилась дальше.

— Крепости падают одна за другой! — хлопнул кулаком по столу Пугачёв. — Все ломают шапки передо мной!

— Это были мелкие крепостцы, — качал головой в ответ Кутасов. — Они ничто в сравнении с Троицкой.

И действительно, Карагайской, Петропавловской и Степной крепостями было не так сложно овладеть. Гарнизоны в них были не столь сильны и велики, пушки были все старые, едва не петровских времён ещё, запасы пороха, ядер, ружей и пуль маленькие. Эти крепости, стоящие на границе со Средним жузом казаков, были предназначены для отражения мелких набегов, что учиняли те. А вот Троицкая была главной крепостью этого участка границы. Тем более, что именно туда собирались солдаты из разбитых царских гарнизонов, кому посчастливилось выбраться из осаждённых крепостей.

— Может и так, — согласился Пугачёв, — но моя армия сильна. Десять тыщ солдат!

— А сколько из них «нового строя»? — поинтересовался Кутасов.

— А казаки, по-твоему, никуда не годны, — взгляд «императора» потемнел, — так что ли?

— Вполне годны, — отрицательно покачал головой комбриг, ему стоило больших усилий сохранять невозмутимость, зная неукротимый нрав Пугачёва. — Но ведь они сильно уступают солдатам рабочих батальонов.

— Так чего ж ты от меня-то хочешь, полковник?! — вскричал Пугачёв. — Понять я тебя не могу. В рекруты всех казаков забрить, или как?

— Не в рекруты, — ответил Кутасов. — Драться их учить никто не будет, они это и так умеют. А вот строевой подготовкой с ними заниматься и заниматься, да и дисциплина хромает. И не всех казаков, а только безлошадных. Будем полноценные полки «нового строя» из них готовить. Пора уже.

— Солдат из казаков делать? — развёл руками Пугачёв. — Небывалое это дело. Ладно бы из рабочих да крестьян, их от веку в солдаты забривали, но никак не казаков. Тут дело такое, непростое. Ведь могут же и возмутиться, старшины-то.

— Мы несём потери, — настаивал комбриг, — пускай и небольшие, но всё же. Сильно потрёпаны первый и второй рабочие батальоны, они насчитывают только две трети списочного состава, в остальных потери меньше, но, повторю, они есть. За прошедшие с начала войны годы, вы, Пётр Фёдорович, думаю, поняли, что сейчас главной силой является именно пехота. И чем лучше она обучена, тем сильней армия. Ведь вы отлично должны помнить армию Фридриха Великого, который также приходится вашим родственником. Его пехота до Семилетней войны считалась лучшей в мире. В общем, нам, как кровь, как воздух, как пули и порох, нужна пехота. И набирать её лучше всего именно из казаков.

— А как же резерв твой, — вспомнил Пугачёв, хитро глянув на Кутасова, — что на заводах остался?

— Мы от него оторвались довольно далеко, — ответил тот, — и пока туда уйдёт фельдъегерь с предписанием, пока оттуда вышлют солдат. Пройдёт не один месяц, покуда у нас будут подкрепления оттуда. А пехота нам нужна как можно скорей, лучше всего прямо сейчас. К слову, на заводы я фельдъегеря уж выслал сразу после взятия Магнитной крепости. Так что когда подойдём к Троицкой, если даст Бог, будут рабочие батальоны полного состава.

— Эт ты хорошо удумал, полковник, — махнул рукой Пугачёв. — Хорошо, завтра выпущу манифест. Казачьим пешим батальонам быть.

Кутасов усмехнулся риторике «царя-императора». Очень уж похожа на его венценосного деда, Петра Первого, и чем дальше, тем больше.

— Сим объявляется, — вещал новый «статс-секретарь», сменивший попавшего в плен в Сакмарском городке Ивана Почиталина, — казачьим пешим полкам быть! Изо всех казаков, что коней не имеют, формируются пешие батальоны «нового строя». С положенным обмундированием и полною дисциплиной. Подписано, император всероссийский Пётр Третий Алексеевич Романов.

И тут же среди казаков, собравшихся на главной площади Степной крепости, пошёл шепоток. Вполне ожидаемый, надо сказать.

— В солдаты забривают.

— Нас, казаков, в солдаты.

— По какому такому праву.

— Небывало такого при нашем-то царе.

И как-то само собой все пришли к выводу, что царя, наверно, подменили и надо идти к нему, выяснять. Была собрана внушительная депутация из яицких старшин, направившаяся в ставку Пугачёва.

Возглавлял её атаман-полковник Овчинников, самый авторитетный казак во всём войске. Он склонился перед Пугачёвым, мазнув рукавом по полу, и сказал:

— Не вели казнить, государь-надёжа, — речь его будто вышла из бабушкиных сказок, — но никак не можем мы в толк взять. Это как получается, казаков в солдаты забривают, что ли? — И добавил. — Безлошадных.

— Ох, и сколько же мне бороться с тёмностию народа моего, — как бы обращаясь к Кутасову, произнёс Пугачёв. — Долго. Ох, долго. Никого в солдаты забривать не будет. Будут из казаков батальоны «нового строя». Драться вы, казаки мои, умеете славно. Но кроме этого надо ещё и воевать уметь. Мы теперь не с турком, и не с казахом воевать будем, но жёнки моей блудящей армией. И тут, окромя отваги вашей да удали казацкой, нужна, как воздух, как пули и порох, — Кутасов усмехнулся, но так чтобы никто не заметил, этой цитате, — нужна дисциплина. Без неё, в наш осьмнадцатый век уже никуда. Так что казачьим пешего строя полкам быть. Всё вам понятно, господа депутаты?