Сергей Палий - Бумеранг Страница 21

— Двинули.

Мы вскинули оружие и пошли между заросшими осокой топями, которые когда-то, по всей видимости, были огородами. Над южной окраиной болота взлетела очередная ракета, и мерцающий зеленый свет на несколько секунд озарил мрачный пейзаж.

Кусок покосившейся оградки с повисшей на петле калиткой торчал из трясины, отбрасывая на тропинку короткую дрожащую тень, похожую на языческую руну Черно-бога. В круглом котловане, наполненном тягучей жижей, покоился перевернутый вверх дном скелет старой телеги, от которой остались только окованные полосами железа борта и основания колес. Покрышки давно сгнили, а деревянное днище превратилось в труху. На дне глубокой лужи валялись несколько пустых двухсотлитровых бочек из-под солярки, а над поверхностью маячили «воронки».

Нам пришлось обходить этот нерукотворный водоем по завалинке хаты, прижимаясь к влажной штукатурке, которая отваливалась и плюхалась вниз от прикосновений. Антрацитовый узор болотного вьюнка щекотал щеку, и мне приходилось то и дело отодвигать растительность, чтобы не напороться на «ржавые волосы» — не смертельную, но очень неприятную аномалию, вызывающую мгновенное раздражение на коже посерьезней жгучего борщевика.

Ракета засветила ярче, выхватив угол двухэтажного здания с обрушившимся балкончиком, и погасла. Заброшенное поселение словно бы сжалось от упавшей на него тьмы.

Гост щелкнул выключателем, и узконаправленный луч водонепроницаемого фонарика, прикрепленного к стволу «Потрошителя», запрыгал по кускам асфальта, торчащим кое-где из застоявшейся грязи. По идее, в шлемы «Ветра свободы» были встроены визоры, но их режим ночного видения оставлял желать лучшего. Старый добрый светодиодник в данном случае казался надежнее.

— Обходим здание? — спросил Гост.

— Да. — Я поморщился от боли в ноге. — Слишком приметное. Давай-ка возьмем левее и все-таки доберемся до башни. Около нее, если не врет карта, должна быть старая столярная мастерская с крепкими стенами.

— Согласен. Там и схоронимся до утра, если не затоплено.

Перескакивая с одного асфальтового пятачка на другой, мы миновали площадь перед сельпо и взобрались на относительно сухую дамбу, защищавшую много лет назад поселение от весенних разливов Скайки, рукав которой тек неподалеку.

С дамбы Гост посветил в направлении водонапорки, силуэт которой напоминал здоровенную противотанковую гранату, поставленную на рукоять. Путь был свободен: довольно высокий искусственный бруствер плавно изгибался, охватывая деревушку с западной стороны, и примыкал вплотную к башне.

Я достал из подсумка мешочек с болтами и на всякий случай швырнул один стальной «индикатор» на дальний конец дамбы, по которой скользил луч фонарика. Раздался тихий «чпок»: болт увяз в грязи, не вызвав никаких возмущений на пройденной траектории.

— Чисто, — сказал я.

— Дай-то бог.

Гост поправил дыхательную маску и начал крадучись продвигаться вперед.

Столярка стояла метрах в десяти от водонапорной башни на каменном фундаменте, который был со всех сторон подмыт, но выглядел вполне надежным. Мы осторожно обошли ее по периметру, придирчиво осмотрев каждую трещинку, и остались довольны.

Крепкая кладка стен в два кирпича могла послужить неплохой защитой. В случае нападения мутантов или ренегатов это место легко превращалось в приличный дот. Оконный проем был узким, крыша состояла из уложенных вряд бетонных блоков, покрытых просмоленным рубероидом. Обитая жестью дверь выглядела внушительно.

О большем комфорте в Зоне двум ночным странникам и мечтать было бы грешно. Видно, судьба все ж решила устроить нам перекур.

Я знаком показал Госту, чтобы он меня прикрыл, сунул палец в щель и легонько провел сверху вниз по краешку косяка. Растяжек и прочих неприятных сюрпризов нам не приготовили. Я навалился на дверь всем весом. Она сначала не хотела поддаваться, но вскоре сдала позиции — с натугой и душераздирающим скрипом отошла в сторону. Из мастерской раздался писк, жирная крыса проскочила рядом с ногой и скрылась между камнями.

Гост немного сместился в сторону, луч фонаря скользнул в темное помещение, и я опасливо заглянул внутрь.

Рухлядь. Древний верстак с изрезанной поверхностью, остатки небольшой пилорамы, несколько сломанных стульев в углу, свисающий с потолка на витом проводе пустой цоколь, изъеденная ржавчиной канистра литров на двадцать, лысые покрышки от «жигуля», практически обесцветившийся плакат с изображением грудастой девки на стенке железного шкафа. И сантиметровый слой крысиного помета на полу.

— Непорядок, — прошептал Гост, поводив возле входа металлоискателем. — Если такое удобное и сухое место посреди болота до сих пор не облюбовано мародерами — значит неподалеку ареал обитания свирепого хищника. Иначе эта хибара не выглядела бы так заброшено. Или, на худой конец, была бы заминирована.

— Хуже некуда, — согласился я, бросая болт через все помещение. — Вернемся к сельпо?

— Не вижу смысла. Если рядом логово кровососа или химеры, то в принципе по барабану, где отлеживаться: здесь, в сельпо или на верхушке водонапорной башни. Единственная разница: сюда крупный мутант не заберется, если только мы сами его не впустим.

— Верно. Но и нам не выбраться, если какая-нибудь плотоядная тварь решит покараулить у двери с утра.

Гост обернулся.

— Ну что, родной? Разыграем?

Я устало поглядел на его перепачканную рожу и помотал головой:

— Нет, брат.

— Вот и я тоже считаю, негоже лишний раз судьбу испытывать. Тем более альтернатив все равно не наблюдается. Становимся на ночлег здесь.

— Вахты по два часа. Согласен?

— Не вопрос.

Несмотря на то что хотелось согреться и высушить одежду, костер мы разводить не стали. Во-первых, вытяжка в мастерской была никудышная, а во-вторых, огонь и дым в Зоне являлись основными демаскирующими факторами и могли привлечь к нам внимание не только солдат, но и местной фауны.

Я запер дверь на прочный засов и подергал за ручку. Надежно. Вышибить такую способен разве что псевдогигант. Краткая инспекция окна тоже меня в целом удовлетворила: стекло и рама давно были выставлены, зато проем оказался шириной всего в один кирпич. Взрослый мужчина средней комплекции в принципе протиснуться внутрь мог, но для этого ему пришлось бы поворачиваться бочком и ставить себя в крайне невыгодную тактическую позицию. Ну а габаритным мутантам и вовсе нечего было тут ловить. Для очистки совести я придирчиво изучил углы помещения, осветив притолоку и плинтусы верным «Жучком», после чего вынес окончательный вердикт:

— Крепость.

— Или склеп, — отозвался Гост, извлекая из мокрого рюкзака примус. — И заметь: я не скептик, я прагматик.

— Ты пижон, — беззлобно сказал я, садясь на перевернутую канистру и охая от стрельнувшей боли в лодыжке. — Демоны Зоны!

— Фиксирующую повязку наложи, — посоветовал Гост и поджег горелку.

Из форсунки вырвалась длинная горячая струя, чуть не спалив мою аптечку, но он вовремя подрегулировал подачу топлива, и голубоватое пламя уютно зашумело в нашем временном пристанище.

Мы сняли шлемы, перезарядили оружие, поменяли забитые липкой грязью внешние фильтры. Напряжение постепенно спадало, уступая место изнеможению.

Я скинул берцы и туго перебинтовал ногу, чтобы исключить дальнейшее усугубление травмы. Специальным клеем залил порванный пулей водостойкий слой на груди комбеза, невольно отметив тупую ломоту в ушибленных ребрах — хорошо хоть не переломало.

Усталость от пережитых за день событий валила с ног, но мы нашли в себе силы, чтобы разогреть немудреный ужин и выпить пару чашек ханки. Не пьянства ради, а исключительно для выведения из организма радионуклидов…

Удобно расположившись на своей «пенке», Гост выскреб из банки остатки тушенки и отправил их в рот, после чего плотно прижал к подбородку маску и принялся степенно пережевывать.

— Вполне себе ничего, — заключил он, проглотив пищу.

— Утром ты обозвал плесенью отличную яичницу, а тут тушенку хвалишь. Лицемер.

— Не разносолы, конечно, которыми я тебя угощал, но ведь на безрулье и сакс рулез. — Гост бросил пустую банку на верстак и потянулся, хрустнув суставами. — Кстати. Меня еще со вчерашнего вечера один вопрос мучает: ты журналистку-то огулял?

Я осклабился, вспоминая молодое, красивое тело Латы.

— Завидуешь?

— Стало быть, огулял.

— Я этого не говорил.

— У тебя на мурле все нарисовано.

Я пожал плечами: мол, сам домысливай, если хочешь.

Тусклые отблески от трепещущего бирюзового венчика на примусе подрагивали на едва различимых стенах мастерской, которые в полумраке казались гораздо дальше, чем были на самом деле. От этого создавалось впечатление, будто мы сидим не в тесном сарае, а в просторном каменном зале средневекового замка.