Алексей Голубев - Одиссея барона Урхо Страница 21

Секретарша принесла им стандартный набор, которые, судя по гостеприимству ректора, университет закупал оптом на ближайшем продуктовом складе. Во время чаепития они ненадолго ушли в воспоминания, Зюзель рассказал Сергею про дела на кафедре, на которой тот учился. Сергей, в свою очередь, нудно жаловался на свою работу, на что Зюзель лишь скептически улыбался.

— Хорошо тут у вас. — Сергей нашел в кружке пару последних капель, но решил, что они не стоят его внимания, и откинулся на спинку. — Я-то долго не хотел засиживаться, на самом деле думал зайти на пару минут, выслушать ваше мнение и ему последовать.

— Ну, пары минут уже не получается. — Зюзель улыбнулся. — Так что посиди подольше.

— С удовольствием. С безопасностью, думаю, ничего за это время не случится. Так что там с этим бароном?

— Твои ребята решили, что эта самая безопасность напрямую с ним связана. Думают, что сразу после его отлета Земля рассыплется по камешку.

— Как будто кого-то это расстроит, — буркнул Сергей.

— Не шути так. — Зюзель улыбался. — Они настаивают на удалении памяти или насильственном задержании. Параллельно пытаются купить барона неограниченным счетом и другими приемами из золотого запаса спецслужб.

— В отчете они писали, что информация, которую он получил за время своего пребывания, может представлять угрозу, если попадет в руки потенциальному противнику.

— Угу, информация о количестве кафе и ресторанов в центре Звездного городка, конечно, изменит ход будущей войны. Кстати, много он вам натратил по своему неограниченному счету?

Сергей пожал плечами.

— Не знаю, наверное, не слишком много. Бухгалтерия бы меня иначе поставила в известность. — И Сергей махнул рукой. — На самом деле реакция моих подчиненных очень симптоматична. Идеальный сотрудник службы безопасности должен быть параноиком, но совсем немного. Увы, сам характер службы таков, что эти зародыши паранойи падают на благодатную почву. Их лелеют, о них заботятся, и через десять — пятнадцать лет человек уже очень часто не может трезво мыслить.

Зюзель задумался.

— Не знаю, не знаю. Ты, Сереженька, мне совсем не кажешься параноиком. А вот мой бывший и твой нынешней коллега, Александр Филин, которого я уволил, стал параноиком почти сразу, как ваши люди его завербовали. Прогнило что-то в Датском королевстве, в нашем обществе. Не зря барон хочет бежать отсюда, как от чумы.

— Судя по докладу, до самого последнего момента он склонялся к тому, чтобы здесь остаться. Эта женщина…

— Вчера он пришел ко мне. Ждал с восьми утра, — Зюзель вспомнил вчерашнюю сцену у двери, как тряслись руки этого огромного человека, — и мы проговорили с ним два с лишним часа. Мне даже занятия пришлось переносить. Он постоянно твердил, что наш мир болен, заражен. И это неудивительно. Та среда, в которую закинул его наш общий знакомый, Александр, пыталась сделать из него пассивного потребителя. Это равноценно убийству личности.

— Так результат этого конфликта должен был быть понятен изначально. — Сергей был искренне удивлен. — Естественно, в такой ситуации барон должен был отторгнуть это общество.

— Ты уверен, Сережа? Из средневековья его переместили в мир волшебных вещей. Любое его желание тут же исполнялось. Любое, пойми это! Начни исполнять все желания ребенка, и из него вырастет чудовище. Но ведь это соблазн, от которого почти невозможно отказаться! Средневековый дьявол, искушая монахов и праведников, не смог бы предложить более соблазнительную цену за душу.

Сергей задумался. В словах его старого преподавателя была логика, похожая на правду.

— Что же тогда его спасло? — поинтересовался он.

— Это, кстати, любопытно. Когда он только оказался в нашем обществе, он все пытался понять, с кем имеет дело. Его общество разделено на благородных и серфов — это что-то вроде наших крепостных. Вот он и думал, кем из этих двух мы являемся. Человек всегда сначала понимает непознанное через то, что ему знакомо. Со временем, узнавая о Земле все больше и больше, он осознал, что здесь нужны совсем другие понятия. Но подсознательно он все еще оставался в плену этих двух понятий. Благородные или серфы — вот в чем вопрос, и он ничуть не менее сложен, чем гамлетовский. Вчерашняя сцена показала, что он нашел для себя ответ.

— Какой? Хотя можно, наверное, догадаться.

— Вчера он объяснял, почему наш мир болен. От человека здесь не ждут доблестей или подвигов. Здесь от него хотят одного — чтобы он поддался своим желаниям. Я вижу, что ты не согласен, Сережа. Земля действительно устроена гораздо сложнее. Но ведь в том обществе, в котором он оказался, все так и есть, а больше он ничего и не видел. С моими студентами перестал работать после первого занятия, а они хоть как-то могли изменить это его мнение. Кстати, перестал работать с подачи все того же Александра.

— А почему он захотел этого? — спросил Сергей. — Что в этом такого?

— Память — это основа личности, так же, как история — основа государства. Александр хотел, чтобы он забыл свой мир. И барон действительно забыл.

— А потом он вдруг обнаружил, что оказался в мире серфов? — Сергей начал понимать.

— Именно. И для того чтобы стать частью этого мира, он должен был опуститься до их уровня. Когда он понял это, то бросился отсюда, как от чумы.

— Жаль, что от Земли у него останется такое искаженное впечатление. — Сергей посмотрел на часы и беспокойно зашевелился. — Как только доберусь до Москвы, закрою это дело. А сейчас мне уже пора. У вас тут слишком хорошо, — посмеялся он. — Забываешь, как сурова реальность.

— Иди, конечно, Сереженька. Зашел бы ты как-нибудь просто так, всегда приятно увидеть своих бывших выпускников.

— Обязательно, Бали Робертович. Считайте, реклама прошла.

Мужчины встали, обменялись прощальным рукопожатием, и Сергей уже было пошел к выходу, как вдруг Зюзель, о чем-то вспомнив, окликнул его:

— Кстати, Сережа!

Сергей обернулся.

— А если бы вышло так, что ты не оказался бы моим дипломником? Это же чистая случайность, что мы с тобой хорошо знакомы. Стал бы ты прислушиваться к моему мнению? Или поступил бы так, как твердили бы тебе твои сотрудники?

Сергей задумался.

— Бали Робертович, не стану сейчас отвечать, потому что просто не знаю ответа. Но тогда и у меня к вам напоследок будет вопрос. А если бы действительно была некая вероятность — пусть десять процентов, — что информация барона представляет опасность для нашей планеты? Стали бы так же защищать его, как защищаете сейчас? Или сами бы сделали все, чтобы он никогда не покинул пределы Земли?

И озадачив друг друга этими вопросами, они напоследок улыбнулись и расстались.

Глава 9

— Привет, Лидия. Я пришел попрощаться.

Девушка отшатнулась, как от удара.

— Как попрощаться? Ты улетаешь?

— Да.

Голос Тонена был равнодушен, а сам он спокоен. Удивительно, но к этой женщине он больше ничего не чувствовал. Как будто она покорила его каким-то волшебством, а сейчас это волшебство спало. Нити, связывавшие его с Землей, стремительно рвались. Лидия побледнела.

— Когда? — еле сдерживая слезы, выдавила она.

— Завтра утром.

Девушка глубоко и часто задышала, потом вдруг убежала на кухню. Барон в нерешительности стоял на пороге, размышляя, зайти или уйти сразу. Он не чувствовал себя чем-то ей обязанным, но какая-то неловкость и нерешенность, к его собственному удивлению, оставалась. Поэтому уйти так резко он не решался. Из кухни донеслись рыдания. Барон скривился и все-таки пошел на кухню, предварительно прикрыв за собой дверь. Девушка сидела на стуле, закрыв голову руками, и отчаянно плакала.

— Зачем ты это со мной сделал? — спросила она, услышав его шаги. — Зачем, если знал, что улетаешь? — И она подняла на него уже красные глаза. — Ну скажи, зачем! — закричала она.

Тонен не знал, что ответить.

— Зачем внушал мне напрасные надежды? — Лидия схватилась за грудь и снова часто задышала. Ей казалось, что сейчас она задохнется, в первый раз она поняла, что значит выражение про слезы, застрявшие комом в горле.

— Я тогда еще не решил, улетать или нет, — наконец нашел слова Тонен.

— Ну зачем тогда ты так со мной поступил! — выкрикнула девушка. — Лучше бы ты не появлялся в моей жизни никогда, никогда!

«Прощание не удалось», — промелькнуло у Тонена в голове.

— Так вышло. Если тебя это утешит. На Мааре мой дом, туда я и полечу.

— Подожди. — Лидия подняла на него заплаканные глаза. — Ты же говорил, что на Мааре не осталось никого из землян. Или ты и здесь меня обманывал?

Тонен замер. В принципе теперь можно было рассказать ей правду.

— Да нет, Маар действительно мой дом. И землян действительно на ней не осталось. Так что вроде ни капли неправды я тебе не говорил.

Смысл этих слов очень долго доходил до девушки. Осознав наконец, что они значат, Лидия подскочила на стуле и с ужасом распахнула глаза. Ее всю передернуло: