Михаил Логинов - Красный терминатор. Дорога как судьба Страница 21

Там он наконец сообразил, что идет бой и что двое людей, оставшиеся в середине коридора — враги. Он выбрал из них того, кто покрупнее, и выстрелил. Помешал взрыв.

Не выпуская винтовку, Вавила кинулся наутек, вверх по лестнице, так как чувствовал, что прицелиться еще один раз не сможет.

Скоро он услышал сзади топот. Вавила добрался до площадки второго этажа, обернулся, передернул затвор. Перед ним выросла залитая лунным светом фигура.

Вавила поднял винтовку и узнал своего противника. Перед ним был Василий Яковлевич Козин, самый крепкий хозяин в его родном селе Зимино.

— Ты что, Вавилушка, — ласково сказал Козин, — стрелять в меня будешь, что ли?

— Осторожней, Василий Якич, не подходите, пожалуйста, — пробормотал Вавила. — Мне в вас стрелять надо.

— Так ты и вправду выстрелишь? — тихо говорил Козин, медленно и спокойно приближаясь к своему старому знакомому — деревенскому соседу. Внизу что-то грохнуло, Гришка наконец-то смог правильно употребить гранату.

— Простите, Василий Якич, не сердитесь на меня, — дрожал Вавила. Вместе с ним дрожала в руках и его винтовка.

— Что ты, братец, и когда я на кого сердился? — столь же ласково сказал Козин. Левой, раненой, рукой он отвел в сторону нацеленную на него винтовку, будто старческую тросточку, а правой поднял нож и без особого размаха воткнул его Вавиле в кадык. Трехлинейка упала на пол, мужик всхрипнул и, ухватившись обеими руками за рану, будто пытаясь остановить кровавый поток, сполз по стене вниз. Козин нагнулся к нему, вытер нож о край одежды и пошел вниз по лестнице. Как болит рука, будь она неладна!

Похоже, у комбеда начались какие-то свои проблемы.

— Федя, чего там такое творится? — шепотом спросила Лариса.

— Из винтовок бьют, — еще тише ответил Назаров. — Еще из ружей. И маузер палит. Это, Ларя, банда в Усадьбу явилась.

— Что теперь будет-то, Федор Иванович?

— Им всем — очень плохо. А нам…

Вдруг неподалеку послышались шаги и громкий шепот Фильки Комара:

— А ну, иди быстрей.

— Он же там с левольвертом, — ответил Федька Мезенцев. — Ох, боюсь.

— Я тоже с левольвертом. Пристрелю, как трусливую контрреволюционную собаку. Надо скорей с этим бандитом кончать и — товарищам на помощь. Осторожней иди. Увидишь его — коли штыком.

— Товарищ Комаров! А если Назаров там по нему стрельнет? — осторожно спросил брат Федьки, Ванька Мезенцев.

— Хорошо, ступай заместо него.

— Да нет, я лучше тут останусь. Иди, Феденька, я тебе, в случае чего, сверху подсоблю.

Комар решил пожертвовать самой незначительной, с его точки зрения, единицей маленького отряда, чтобы обнаружить местонахождение Назарова. Сам Филька и двое его товарищей напряженно вглядывались в подвальную темень, ожидая, когда же сверкнет назаровский выстрел, чтобы немедленно открыть огонь по невидимому противнику.

Продолжая охать, Федька Мезенцев перешагнул через обломки чугунных дверей, стилизованных под врата, замыкавшие инквизиционные круги, и уже в полной темноте начал спускаться по ступенькам.

— Хоть бы лампу дали, — жалостливо сказал он, но тут же замолк. Одной рукой Назаров зажал ему рот, а другой — приподнял подбородок дулом маузера. Федькина винтовка как бы сама собой упала на каменный пол.

— У меня большой левольверт, Федька, больше, чем у Комара, — шепнул Назаров. — Слово вякнешь — мозги вышибу.

Федька жалобно охнул. Назаров оттащил его в сторонку.

— Ну зачем ты, такой дурак, в этот комбед полез? — продолжал шептать он. — Спал бы сейчас со своей Глашкой или Машкой, а на заре б проснулся с ощущением счастья.

Потом Назаров на несколько секунд отпустил Федьку. Пока тот раздумывал, что делать с внезапно обретенной свободой, Назаров взял его за шиворот и развернул лицом в сторону двери. Легкий толчок коленом в наиболее подходящую для этого точку показал Федьке, что надо идти. При этом солдат ощупывал рукой карманы противника, будто обыскивал.

— Эх, Федька, — шепнул ему на ухо Назаров. — Будь я один, без барышни, чего-нибудь подобрей бы для тебя придумал. Ну, ступай к своим, глупый мужичонка. Ступай…

Еще не веря своему счастью, Федька Мезенцев вышел из кромешной тьмы к потрясенным товарищам. Двое стояли с нацеленными на проем винтовками, а Комар занимал позицию в трех шагах сзади.

— Братцы, а он меня просто отпустил, — сказал Федька. — Только винтарь отобрал. Ой, еще зачем-то самокрутку непотушенную в карман сунул.

Филька Комар сразу понял, что за папироска дымилась в Федькином кармане, поэтому поспешил упасть на пол.

Взрыв был страшен. Филька вспомнил, как мальцом однажды, прыгая с крутого бережка, по неумелости упал на воду плашмя. И все равно этот удар был гораздо мощнее.

Однако Комар понимал, что если тогда его вытащили друзья, то здесь друзей не осталось — их разнесло на куски. Надо было вставать любой ценой и стрелять. Даже если вылетели глаза и сломаны руки.

Но Филька по-прежнему чувствовал себя в двух мирах. В одном он медленно поднимался с пола, стараясь одновременно поднять наган. В другом же он опять был на реке. Нет, не в том сопливом детстве, а гораздо позже, когда сутками пил водку на слепаковские денежки. Тогда его друг тоже хотел овладеть Ларисой. Но он упал на тропинку. А вот сам Назаров поднимается, приближаясь к нему, будто из того сна. И у него пистолет, а не только сжатые кулаки.

Тогда ему заехать Назарову в морду не удалось. Надо сейчас. Нет, лучше выстрелить. Конечно выстрелить. Нажать на курок и…

— Аста ла виста, беби, — услышал он ненавистный голос Назарова.

Из последних сил Филька поднял наган и тотчас отлетел к стене от пули, вошедшей ему в грудь. Палец еще конвульсивно терся возле курка, но Назаров выстрелил еще два раза. И река окончательно сомкнулась над Филимоном Комаровым.

Назаров отошел на пару шагов назад и сделал то, что всегда делал в таких случаях — пополнил обойму. Потом он спустился в подвал и вышел с девушкой в коридор. Там он взял ее под руку.

— Закройте глаза. На это смотреть не надо, — сказал он. — И постарайтесь не дышать.

Лариса послушно зажмурилась, и Назаров провел ее мимо того, что осталось от глупого Федьки Мезенцева, его брата и еще одного комбедовца. Затем они перешагнули через труп Комара.

Между тем бой в Усадьбе затих. Потом в центре дома грянул взрыв. Внезапно разом все посветлело, потянуло паленым.

— Надо уходить скорей, — сказал Назаров. Он подскочил к ближайшему окну, ударил рукояткой маузера, снял с себя шинель и, Обмотав ею руки, очистил раму от стекла.

— Прыгай первая.

Лариса на секунду закачалась на подоконнике и спрыгнула вниз. Она упала на клумбу — в этом году цветов на ней не было. Тотчас же рядом оказался и Федор. Они отбежали от Усадьбы. Окна первого этажа центральной части осветились красным зловещим цветом. Пламя, казалось, заливало здание. Лариса смотрела на пожар, и ее била дрожь. Когда днем пылает деревенская изба, то скоро страшная картина закрывается дымом, здесь же был виден лишь огонь.

В доме что-то загромыхало, жахнуло раз, другой, а потом послышался грохот рушившихся перекрытий. Что же такое там произошло? — не мог понять Назаров.

Внезапно он толкнул девушку в бок. Падая, Лариса поняла, в чем дело: над головами свистнули пули.

Когда Козин побежал по лестнице убивать Вавилу, Гришка приступил к выполнению возложенного на него задания. На этот раз он действовал правильно. Вынув из гранаты предохранитель, он подкрался к двери, за которой скрылся раненый комбедовец, и с размаху швырнул ее в щель.

Из череды Гришкиных дурных поступков этот оказался самым дурным, поскольку в той комнате комбед держал керосиновый запас. Несчастный красный боец, пытавшийся укрыться за грудой конфискованной посуды, мгновенно сгорел в разлившемся море пламени.

Огненные потоки хлынули в коридор, и Гришка кинулся наутек в направлении прихожей. По дороге он остановился и подобрал чью-то винтовку, так как чувствовал — бой еще не закончен.

Пожар, неосмотрительно устроенный Гришкой, не только поторопил Назарова, но и заставил покинуть Усадьбу Афоньку-Мельника. Тот, со своим отрядом из трех человек, должен был добраться до барской гостиной с левого крыла дома. Однако, отдав такой приказ своему ближайшему сподручнику, Козин не принял в расчет высоту местных окон. В отличие от окон деревенской избы, в эти было так просто не залезть. Один из парней подставил спину другому, а тот, раскровянив о стекла пятерню, дергал, дергал рамы и наконец понял, что их надо ломать.

— Не пролезть, итить в кольцо! — крикнул парень, прыгая вниз.

— На верхотуру только дурак без лесенки пойдет, — заметил рассудительный мужик Петр Веретенников. — Всяк сверчок…

— Заткнись! — крикнул ему Афоня. — Лестницу лучше поищи.