Андрей Уланов - Автоматная баллада Страница 22

А дурацкий голубенький полупрозрачный халатик не скрывал почти ничего — ни тёмных шариков-сосков, ни треугольника внизу живота… ни многочисленных гематом, в просторечии синяков.

И чёрная полоска поперёк шеи… ошейник.

«Лицо у неё интересное, — подумал он, — не лицо, а прямо антропологическая загадка. Головоломка. Китай, славяне, а ещё? Цвет у волос то ли совершенно чёрный, вороной, то ли всё же с оттенком в каштановый… ни черта толком при этих коптилках не разглядишь, на солнце смотреть надо! Да ещё татуировка на щеке — иероглиф или что, не понять, но тоже путает, сбивает. Что-то южное проглядывает, определённо… хотя какое там определённо, да и вообще глупость это, тыканье пальцем в потолок — от чтения за костром двух-трех полуобгоревших учебников для вузов никто ещё специалистом по черепушкам не становился. Разве что по сбору гербариев…»

— Ты чай заваривать умеешь? — неожиданно спросил Швейцарец.

— Да.

Лично я был убеждён, что Айсман просто-напросто упустил отличный повод отстреляться. Вне зависимости от всяких там дальнейших намерений Анны — если перед твоим стволом вдруг обозначилась столь заманчивая мишень, раздумывать не надо: жми на спуск и получай удовольствие. От процесса.

Но Шемяка не любит рисковать. Некоторые даже — за глаза, разумеется — пытаются приравнять эту его нелюбовь к банальной трусости, однако столь глубокая умственная отсталость и среди людей редка. Моим же сородичам, особенно тем из них, кто не понаслышке знает цену болотному рейду, различие между трусостью и разумной осторожностью очевидно почти всегда. Исключения вроде того короткоствольного кретина… впрочем, ему уже разъяснили всю глубину его заблуждений. Причём без какого-либо моего вмешательства — я узнал о той истории лишь постфактум.

Нет, Сергей не трус, далеко не трус, но в данном случае я был почти уверен, что им руководил не столько расчёт, сколько испуг.

Женщины у него в жизни уже были — из разряда полуслучайных связей, рикошетом-по-касательной. Только настоящей среди них пока не попадалось.

Хозяйка же Эммы… чёрная винтовка была права: Анна — штучка сложная, с хитрой нарезкой. Совершенно иного класса, чем предыдущие шемякинские мимо-пролётные подружки. Вот Сергей и шарахнулся, не приняв ею предложенной игры. Эх, Серёга…

— Всё будет в порядке, Сашка, — уверенно заявил Айсман. — Вот увидишь!

Кровь на щеке уже успела основательно подсохнуть, и сейчас рана выглядела более-менее пристойно — а в первый момент, увидев эту кровавую жуть, я решил, что так разворотить можно лишь прошедшей навылет пулей. Погулял один такой, называется, совершил вечерний променад! И хватило же ума лезь с голыми руками… ну, с почти голыми, при всём уважении к братцу-ножику, против хорошего кастета он — так, зубочистка. Тем паче если противников двое. Определённо, есть какой-то непонятный мне смысл в человеческой поговорке: дуракам везёт. А чуть меньше везения — и один такой дурак сейчас бы свои зубы пересчитывал, а не мои патроны.

На боеприпасы Шемяка в этот раз не поскупился. Взял «свежий», из последних предвоенных выпусков, цинк, и эффект, как говорится, налицо: подозрительных всего восемь — это с полного-то цинка — да и те именно что «подозрительные»: пули неравномерно в гильзы посажены. Стрелять-то ими без вопросов, а что разброс по вертикали пойдёт — неприятно, не спорю, но куда лучше, чем вмятины или ржавчина. Видел я, что бывает с теми, кто ржавые гильзы на вкус пробовал, — недоделков, кому свой патронник не дорог. У одного вообще затвор к коробке приварило…

Ну, Сергея на этот счёт лишний раз учить не надо — он и сам понимает, что лучше в городе полцинка в отход пустить, чем на болоте безоружным остаться!

Впрочем, даже и Айсмана я всё равно предпочитал контролировать, внимательно глядя, как продолговатые золотистые тушки одна за другой уходят в четвёртый по счёту магазин. Доверяй, но проверяй — эту человеческую пословицу я себе на прикладе зарубил едва ли не с рождения!

— А я вот чего думаю, Сашка, — сказал Шемяка. — Коль уж в этот раз и обратно пойдём, считай, налегке… может, гранат лишних пару-две прихватить? Что скажешь?

«Стоп, почему налегке? — удивлённо подумал я. — Разве мы только до Большого Острова и обратно? По мне, забираться так далеко в глубь трясин и возвращаться с пустыми руками — глупость перворазрядная. И жадность тут ни при чём — просто, раз уж мы всё равно там будем, чего б не набить рюкзак? Золото золотом, но пяток серебрушек тоже кошель не тянут».

— Или понадеемся, что Большой Остров нас добычей порадует? Оно, конечно, было бы неплохо, но как подумаю, сколько народу его до нас вдоль и поперёк истоптало…

«Можно подумать, Лосиное Убежище до нас никто не топтал или, к примеру, Осьминожью Заводь — до Горелого с его командой. И все тоже отмахивались — ну чего, мол, копаться в этой райбольнице, если её чуть ли не в первый послевоенный сверху донизу подмели. Думали-гадали, пока один парнишка в подвале на заваленные шкафы не наткнулся, а в них не какие-то там двадцать раз просроченные таблетки лежали: шприцы, пилы хирургические… ну и тому подобный медицинский инструментарий, который в наши дни дороже золота по весу выходит».

— Опять-таки, — задумчиво продолжил Айсман, — если выпадет с клановцами пересечься, запас артиллерии, хотя б и карманной, может очень даже пригодиться. Сам ведь понимаешь, Сашка, — на подопечных наших рассчитывать бесполезно. Ну, почти бесполезно. Кем бы они там у себя, на Востоке, ни были, на болотах эта парочка будет хуже младенцев — из-за самомнения. Я уже сейчас как представлю, сколько раз их придётся из каждой паршивой лужи за шиворот вытаскивать, так руки заранее деревенеют.

Я не говорил, что Шемяка у нас оптимист? Так вот — он большой оптимист! Местами даже до утописта докатывается. Но — быстро выныривает, этого качества у него тоже не отнять.

Глава 6

Вместе весело шагать по болотам,

По зелёным,

И деревни поджигать лучше ротой

Или целым батальоном.

По-хорошему, разумеется, стороннему человеку на болотах делать нечего. Стороннему — в смысле не нюхавшему толком здешнюю трясину и не подозревающему, какой стороной местные обитатели предпочтут намазывать его на свои любимые желудёвые сухарики. «По-хорошему, — размышлял Айсман, — мне стоило бы устроить этой парочке недельный марш-бросок по краю болот. Всерьёз опасных тварей в разгар лета встретить там можно лишь при особом неблаговолении тётки Фортуны, а болотники… болотников бояться — в рейд не ходить. Если эта парочка даже с ними совладать не сумеет, то им в принципе не стоило из-под маменькиной юбки вылезать! Днём погонять, а вечером, у костерка, порассказывать отборные баечки, которыми молодой следопытский фольклор уже оброс в немереных количествах. Про кости-загадайки, Серого Горожанина, крапчатого ежа, петуха Рябу…

Но это, повторимся, если по-хорошему. А когда кое-кто ну очень торопится — на тот свет или, к примеру, на Большой Остров… что ж, наше дело предупредить. Если же предупреждённый продолжает упорствовать в намерении оставаться самому себе злобным Буратино — трясина большая, она готова принять всех, без скидок и различий на возраст и пол».

Пока, впрочем, они ещё шли по твёрдой земле. Огибая, а чаще шлёпая напрямик через большие лужи, плавно переходящие в мелкие озёра. И вокруг пока ещё росли нормальные деревья, а не чахлые болотные уродцы. Дубы, клёны, лиственницы… кувшинки с лилиями…

Он скорее почувствовал, чем услышал: плеск за его спиной на миг сбился с ритма. И обернулся — как раз вовремя, чтобы увидеть Анну, преспокойно закрепляющую над правым ухом огромный снежно-белый цветок… и сразу ставшую похожей на принцессу из полузабытой детской сказки.

Поймав его взгляд, девушка надменно вскинула голову.

— Что-то не так?

— Кажется, — медленно процедил Шемяка, — я говорил, чтобы вы не дотрагивались ни до чего… пока я не разрешу вам!

— И чем же так страшен этот цветок? Он ядовит, словно тысяча кобр?

— Вовсе нет, — мягко пояснил Айсман и, выдержав паузу, добавил: — Ядовиты водяные змеи, которыми эти, с позволения сказать, водоёмы кишмя кишат.

— Змеи?!

Несколько секунд Шемяка опасался, что девушка сейчас закатит глаза и неторопливо завалится прямо в «кишащую» змеями воду. После чего её придётся спасать уже всерьёз.

— Какая мерзость! — с чувством произнесла Анна. — Терпеть не могу холодных скользких тварей. Только подумаю — и сразу передёргивать начинает.

— Здесь нет змей.

Мнение Шемяки о скуластом уже с утра было изрядно подорвано, ибо следопыт считал, что «банку» на автомат вешают лишь очень круглые олухи, неспособные даже к элементарному самоконтролю в бою. Да, в эту консерву можно набить семьдесят пять патронов, в два с половиной раза больше, чем в обычный рожок, — только вот этим её преимущества исчерпываются, зато недостатки лишь начинаются. На ремне толком не потаскаешь — мигом обобьёт бока даже в бронекуртке, а в руках… ну-у, Рики-тики, поглядим, насколько твоих ручонок достанет удерживать вполовину потяжелевший ствол.