Алексей Кацай - Ад Страница 22

— Та-а-ак… Этого нам еще только недоставало.

Он прекратил свои барабанные упражнения и смешно согнулся, смотря через лобовое стекло на тучу, которая угрожающе разрасталась. То ли сама по себе, то ли от нашего перемещения.

— Та-а-ак… — повторил он и, обернувшись, серьезно посмотрел мне в глаза. — Точно — Лохов?

Я на мгновенье задумался:

— Точно.

— А племянница, которая с тобой у Беловода ночевала и разговаривала с ним, это — Лариса Яременко с «Рандеву»?

— Точно, — меня словно заклинило на одном слове.

— И сегодня Вячеслав Архипович еще домой не приходил?

— По крайней мере за пятнадцать минут перед вашей пресс-конференцией его телефон не отвечал.

— А-а-а, телефон, — махнул рукой Паламаренко. — Они что-то сейчас вообще не работают. Даже «атээсные» на ладан дышат. Надо будет кое с кем крупно поговорить. Распустились все во время выборов этих идиотских. Хозяина забыли, лахудры!

И он, вытащив из бардачка большой блокнот, начал что-то быстро писать. На ходу это делать было весьма неудобно, но Паламаренко старался. Даже капли пота выступили на его складчатом, каком-то носорожьем, затылке.

Алексиевский, до этого времени тихо подремывавший рядом со мной (то ли делая вид, что дремлет), вдруг проснулся и попробовал через плечо мэра заглянуть в блокнот: а что это там пишет Олег Сидорович? Но я толкнул его локтем в бок, и он успокоился, недовольно покосившись на меня.

Паламаренко вырвал исписанный лист, сложил его вчетверо и сунул в карман джинсовой рубашки водителя.

— Значит так, Андрей, — обратился он к нему, — выкинешь нас на нефтеперерабатывающем и гони к Беловоду. Адрес я написал. Если дома его нет, езжай в институт и узнай, не появлялся ли он там. Если нет, поднимай милицию. Начальник, наверное, будет на химии. Значит, найдешь его зама, передашь ему мою записку и еще на словах: «Мэр приказал срочно отыскать Беловода!» О некоторых обстоятельствах его исчезновения я написал. А потом — быстро назад, к заводу. Понял?

Водитель энергично кивнул головой. Теплая волна признательности щекотливо всплеснулась в моей груди: все-таки есть еще люди на этом свете! Даже неудобно стало перед Паламаренком.

— Спасибо, Олег Сидорович, — смущенно произнес я. — Честно говоря, все мы немного волнуемся: и я, и Лариса Леонидовна. Хотя, может, и рановато шум поднимать, но…

— Не рановато, — мрачно перебил меня Паламаренко, не поворачивая головы. И вздохнул: — Дело в том, Роман Ефимович, что недаром сегодня на пресс-конференции Гречаник вопрос о родственных связях подняла. Не напрасно… Но не могу же я запретить взрослому человеку работать там, где ему нравится. И только из-за того, что он является моим зятем. Это же не демократично, а, Роман Ефимович?

— Н-не демократично, — неуверенно согласился я, не понимая, при чем тут зять мэра.

Паламаренко повернулся ко мне и констатировал этот факт:

— Не понял… — и немного помолчал. — Но все равно теперь узнаете. Мой зять работает в «Луче».

Смутная догадка мелькнула у меня.

— Фамилия его Лохов, — подтвердил ее мэр, снова поворачиваясь лицом к дороге. — И вчера вечером я Николая вместе с дочерью и внучкой проводил на море. Они в отпуске…

— Значит… — ахнул я.

— Значит, значит, — вспыхнул Паламаренко и набросился на водителя. — Чего плетешься, как улитка под градусом? Гони быстрее! Все сгорит, пока доедем. Концов потом не отыщем.

В машине воцарилось тяжелое молчание. Несмотря на закрытые окна «Таврии», в ней начал ощущаться запах гари, мазута и почему-то каких-то пряностей. Сзади послышался вой сирены, который все усиливался, усиливался, вползая скользкими и длинными червяками в уши, и тогда, когда это стало просто невыносимо, мимо нас промелькнули четыре красные с белыми полосами пожарные машины. За ними пристроился белый «форд»-микроавтобус. Вой сирен стих почти мгновенно.

— Во, проснулись, — закашлялся Алексиевский, провожая машины взглядом.

Его никто не поддержал. Паламаренко, окаменев, уперся взглядом в лобовое стекло, а я размышлял о том, нужно ли говорить ему про чертежи, принесенные Беловодом с работы и переданные Ляльке с Дмитрием. Мне очень хотелось рассказать мэру об этом. И если бы рядом не было Алексиевского, я бы, наверное, так и сделал. Но присутствие Эдуарда Пивонова и других субъектов иже с ним в одной шкуре меня останавливало.

Кроме того, меня останавливало еще одно обстоятельство. Почему Вячеслав Архипович сообщил Ляльке, что заночевал именно у Лохова? У человека, которого легко можно было высчитать? Не было ли в этом еще какого-нибудь намека, на манер фотографий, которые он приказал Ляльке передать мне?..

— Олег Сидорович, — спросил я у спины мэра, — я, конечно, извиняюсь, но, ваш зять… Он где живет? С вами?

Паламаренко пожал плечами.

— А где же ему жить? Конечно, с нами. Квартира большая — места всем хватает.

Вот в чем дело! Фамилия Лохова в телефонном справочнике не значилась. И для того, чтобы переговорить с ним, мне или Ляльке нужно было звонить прямо на дом к мэру. Я внезапно ощутил все неудобство и неуютность тесного салона «Таврии».

С жалобным подвыванием нас обогнала машина «скорой помощи». На переднем сидении черного «опеля», который ехал следом, я успел заметить сухой профиль Тамары Гречаник.

Паламаренко тоже заметил ее.

— Воронье! — сердито крякнул он. — Спешат все, словно мертвечину отыскали. — Он помолчал и вдруг выругался. Длинно и тяжело. — Хрен вам все! Не дождетесь. Но что творится, что творится, ребята! Будто специально все одно к одному складывается: электричество, пожар, связь, выборы… Беловод еще!.. Хреновина какая-то!

Алексиевский толкнул меня и многозначительно приподнял бороду. Я заметил в ней кусочек яичного желтка. Наверное, с дедом-пулеметчиком закусывали. Мне стало противно и почему-то страшно.

А «Таврия», завизжав тормозами, уже останавливалась возле заводоуправления нефтеперерабатывающего. В душном, сером, каком-то жирном воздухе двигались люди с деформированными тревогой фигурами. Они перебегали от автомобиля к автомобилю, сгрудившихся здесь видимо-невидимо, обменивались короткими репликами, исчезали в двери зданий, чтобы почти одновременно в их проемах материализовались другие мужчины и женщины. К проходной, находящейся метрах в пятидесяти от заводоуправления, пробежал отряд солдат. Покрытый грязью «УАЗик» неожиданно сорвался с места и, развернувшись по кратчайшей дуге, быстро полетел в направлении города, едва не сбив с ног измученного мужчину в рваном комбинезоне и с покрытым сажей лицом. Тот дернулся и в свою очередь чуть не свалил на землю Григория Мельниченка, который вместе с Гречанихой быстрой походкой приближался к нам.

— Олег Сидорович, — сердито закричал депутат еще издали, — такого бардака, как на вашем заводе, я еще нигде не видел.

— Завод не мой, Григорий Артемович, — устало ответил Паламаренко, проводя ладонью по лицу и провожая взглядом свой автомобиль, который тоже рванул с места вслед за «УАЗиком». — Бардак, как известно, происходит во всей стране. И не последняя заслуга в этом принадлежит Верховной Раде, которую, кстати, вы и представляете.

Мельниченко скривил рот в улыбке:

— Слава богу, хоть вы согласны с тем, что я представляю один из высших органов власти. Но как же тогда объяснить поведение работников предприятия, находящегося на территории Украины? Ведь они не пропускают на свою территорию народного депутата этого самого государства!

— И чем они это объясняют?

— Приказом руководства.

— Как известно, в нашем городе все руководство отдает свои приказы только после согласования с мэрией, — влезла в разговор Тамара.

Паламаренко не обратил на нее внимания:

— Что ж, Григорий Артемович, пошли к директору. Разберемся. Но вы же сами понимаете: ситуация чрезвычайная…

Впрочем, идти к директору нефтеперерабатывающего завода не пришлось. В это время он сам вместе с группой возбужденных людей вышел на улицу. Почти одновременно вблизи припарковался, еле втиснувшись между машин, уже знакомый мне блестящий «шестисотый» «Мерседес».

«А этого какой бес сюда принес?» — подумал я, ожидая, когда Мороз выйдет из автомобиля. Но дверцы оставались закрытыми, а за черным тонированным стеклом ничего не было видно. Создавалось впечатление, что машина сама приехала к заводу и чего-то ждет, зловеще притаившись среди своих механических родственников. Призрак какой-то!..

— Ситуация такая, — докладывал между тем директор завода, — горят четыре резервуара с нефтью, есть несколько порывов трубопроводов. Один порыв тоже загорелся, но на нем огонь мы уже локализовали. На других ведутся восстановительные работы. В двух местах из-за выхода из строя аппаратуры был остановлен процесс. Там тоже все налаживается. Но один цех придется запускать по новой. Это — суток трое-четверо. Самое плохое состоит в том, что в последние полчаса полностью исчезла связь. Чем это вызвано — неизвестно. Поэтому пожарники и военные приехали с опозданием. До этого держались своими силами. Сейчас послал машину в Градижск с сообщением в министерство: там, говорят, связь с Киевом есть. Еще вертолет поднимаю.