Владимир Добряков - Хроноагенты за работой Страница 22

— А кто же их тогда сотворил? — озадаченно спросил дель Роко.

— Остаётся допустить, что Дьявол. Но тогда мессир дель Роко, вы впадаете в ещё большую ересь, утверждая, что Господь властвует только над Землёй, а остальные планеты оставил в распоряжении Дьявола. Или допустить, что у Господа великое множество образов. Тогда встаёт вопрос: а какой из этих образов истинный? Вы чувствуете, куда можно так зайти? Нет уж, мессир дель Роко, придётся вам согласиться, что Земля — единственная колыбель разума под Солнцем. В условиях других планет разум просто не имеет возможности не только существовать и развиваться, но и появиться. И здесь наш Творец проявил великую мудрость, он выбрал для нас идеальную планету, где мы можем выжить и развиваться. Вполне возможно, что у других Звёзд тоже существуют планеты, и среди них, весьма вероятно, есть подобные Земле. И вот они, возможно, так же населены божьими творениями. Но Звёзды эти находятся от нас на таких грандиозных расстояниях, что мы даже в самые мощные трубы не можем разглядеть: есть там планеты или нет? Только наши далёкие потомки сумеют получить ответ на этот вопрос. Но для этого необходимо, чтобы мессир дель Роко не сгорел на костре, а довёл до конца свою работу над летательной машиной. Это будет первым шагом на пути людей к далёким Звёздам. Вот за это, мне кажется, можно положить свою жизнь. А вы как думаете?

Дель Роко молча глядел перед собой. Конечно, трудно пережить такое резкое крушение идеи, которую вынашивал годами, и которая казалась тебе венцом твоей жизни, лебединой песней, если хотите. Молчание затянулось. Дель Роко продолжал размышлять, в очаге потрескивали поленья, а Лючиано смотрел на меня широко раскрытыми глазами. Я взял у него протокол. Ни единого слова о власти Дьявола на других планетах и о полётах к Звёздам он не записал. Молодец, пся крев!

— Я полагаю, мессир дель Роко, что сейчас вы пытаетесь найти аргументы, чтобы возразить мне. Боюсь, это будет не просто, чтобы не сказать: невозможно. Но наша беседа несколько затянулась, а нам надо поговорить ещё с одним человеком. Договоримся так, — я обратился к Лючиано, — Сын мой, дай мессиру дель Роко бумагу, перо и чернильницу. А вас, мессир, сейчас отведут в вашу камеру, где вы спокойно всё обдумаете. К утру вы должны представить мне один из двух документов: либо ваши научно-аргументированные опровержения моих слов; тогда, клянусь своей шапкой, вы завтра же окажетесь на свободе; либо ваше отречение. Тогда послезавтра, после обряда, вас отвезут во Флоренцию, в монастырь святого Филиппа. Договорились?

— Я согласен с вашими условиями, ваше высокопреосвященство, — ответил дель Роко.

— Отлично! Благословляю вас, сын мой! Лючиано, пусть дель Роко отведут в его камеру, а к нам приведут капитана де Сото.

Когда капитан де Сото, прихрамывая, вошел в камеру и, получив благословение, уселся в кресле, я невольно залюбовался им. Вот кого не сломили ни заточение, ни пытки. Он и сейчас осматривался таким взглядом, словно находился на мостике своего корабля и готовился к бою. Что же заставило его рассказывать такие опасные небылицы и идти за них на пытки и мучения в тюрьму инквизиции. Ведь он прекрасно знал, что его ждёт. Не похож он на религиозного фанатика, готового ради сомнительной славы общения со святым пойти на всё. Впрочем, кое-какая мысль по этому поводу у меня уже была.

— Господин капитан! Я внимательно изучил ваше дело и, в общих чертах, мне всё ясно. Но у меня осталось несколько недопонятых мест. Не будете ли вы так любезны ответить мне на несколько вопросов?

— Если смогу, отвечу, ваше высокопреосвященство, — де Сото смотрел на меня прямо и открыто, в глазах его не было и следов робости или страха.

— Думаю, что сможете. Все эти вопросы будут касаться того, что вы прекрасно знаете и чем владеете. Речь пойдёт о кораблевождении. В деле написано, что вы прошли Гибралтарским проливом 3 мая. Какой вы после этого взяли курс?

— Строго на юго-запад, ваше высокопреосвященство.

— Прекрасно! Затем вы прошли между островами Мадейра, оставив их к северу, и Канарскими островами, оставив их к югу. Какой курс вы держали после этого?

— Тот же, ваше высокопреосвященство, на юго-запад.

— Хорошо! И вы утверждаете, что не меняли курс во всё время плавания?

— Да, я это утверждаю.

— Отлично! А не можете ли вы вспомнить: какой в это время был ветер?

Де Сото на минуту задумался, исподлобья глядя на меня. Наверняка он размышлял, а что этот кардинал смыслит в кораблевождении, и какого подвоха ему следует от меня ожидать?

— Ветер был юго-восточный, ваше высокопреосвященство, пять-шесть баллов.

— И это ясно. В деле записано, что, следуя этим курсом, вы 23 мая достигли неведомых земель, где встретили зеленокожих дикарей, у которых были головы крокодилов. Так?

Де Сото кивнул. Я внимательно посмотрел на него. Ложь была очевидна. Интересно, дошло ли до него, что я всё уже понял?

— С какой целью вы лжете, капитан?

— Я не понял, ваше высокопреосвященство, о чем я лгу?

— Ну, что касается силы ветра и его направления в это время, вы не солгали. Опасно. Это легко проверить, опросив других моряков. А что касается вашего курса, времени и места прибытия, а так же дальнейших событий, это — несомненная ложь.

— Простите, ваше высокопреосвященство, но ваше утверждение бездоказательно.

— Вы так считаете? Подойдите сюда.

Быстрыми движениями пера я набросал на листке бумаги приблизительную схему Атлантического океана.

— Итак, капитан, ложь первая. Следуя этим курсом и при таком ветре, вы за три недели никак не могли достигнуть этих берегов, — я указал на побережье Южноамериканского континента.

— А откуда вы, ваше высокопреосвященство, знаете: каково расстояние до этих берегов, и находятся ли они там?

— Я удивляюсь, почему вы этого не знаете. Ещё год назад Бартоломео де Понсо водрузил на этих берегах Португальский флаг. Кстати, он не обнаружил там зеленокожих дикарей с крокодильими головами. Это — ваша вторая ложь. Хотя, нет, третья. Вторая касалась вашего курса. Доказать, или сами признаетесь? Молчите? Тогда я скажу. При таком ветре достичь указанных вами берегов в указанное вами время невозможно. Зато вполне можно дойти до Антильского архипелага. Что скажете?

Леонардо де Сото молчал, угрюмо глядя на меня. Он понял, что проиграл. Сухопутная крыса, кардинал, который ничего не должен был смыслить ни в мореходстве, ни в картографии, разоблачил его. Теперь последует кара, жестокая и неотвратимая. Но по-прежнему в глазах капитана я не видел ни страха, ни раскаяния.

— Я предлагаю вам, капитан, рассказать мне всё как было на самом деле, не приплетая сюда ни зеленокожих дикарей, ни святого Николая. Вижу, что вы не можете решиться. Тогда я изложу то, что произошло, в общих чертах; а вы поправите, если я ошибусь, и дополните, если сочтёте нужным. Итак. В указанное время вы привели свой корабль не к южному континенту Нового Света, а к Антильскому архипелагу. Там ваш корабль захватили пираты. Вы не сдались и приняли бой, потеряв при этом трёх человек. Пираты назначили выкуп по пятьсот золотых дукатов за каждого члена вашей команды и отпустили вас собрать нужную сумму. Возможно, что они даже помогли вам добраться до Европы. В пути вы и сочинили сказку про дикарей и святого Николая. В самом деле, кто пожертвует такую сумму на выкуп простых моряков? А вот если деньги собираются по требованию самого святого Николая! Кстати, из вашего дела я так и не уяснил: зачем святому Николаю потребовалось золото? Как вы это хотели объяснить?

— Я говорил, ваше высокопреосвященство, что золото нужно для обращения дикарей в христианство, — сказал де Сото.

— Хм? В протоколах этого нет. Хотя, ничего странного. Это объяснение настолько нелепо, что следователь даже не стал его записывать, чтобы не осложнить ваше положение ещё больше. Я правильно изложил дело, капитан?

Де Сото тяжело вздохнул и с видом человека, бросающегося в холодную воду, сказал:

— В целом, верно, ваше высокопреосвященство. Непонятно только, как вы обо всём этом догадались. Мне осталось уточнить только одну деталь. Мы попали в засаду, и против нас вышло сразу четыре пиратских корабля. Когда они начали крушить нас из пушек, сразу с трёх сторон, я решил сохранить своим людям жизнь и приказал спустить флаг. Но троих я всё же потерял. Кстати, ваше высокопреосвященство, а как вы догадались, что погибло именно трое?

— По сумме выкупа, разделив её на пятьсот.

— Как всё просто, — покачал головой де Сото.

— Конечно, просто, — подтвердил я, — Вся ваша история, капитан, шита белыми нитками. И это понятно. Вам более пристало водить корабли и воевать, чем заниматься интригами. Будь следователи этого замка чуть-чуть посообразительней и разбирайся они хоть немного в простой арифметике, они бы на листе бумаги разоблачили ваш вымысел, а не приставали бы к вам с дыбой, испанскими сапогами и прочими недостойными моряка предметами. Но всё это — дела прошлые. Что вы намерены предпринять теперь, капитан?