Алеш Обровски - Багровый океан Страница 22

Глава 2. Мы знаем, кто ты

Хэнс приоткрыл один глаз. Он лежал на полу, ногами к двери. Справа сидел вооруженный солдат, слева еще двое. Возможно, у изголовья тоже кто-то есть. Хьюстон не хотел себя выдавать, поэтому лежал неподвижно. Разоружили его или нет, он не знал, скорее всего, да, но руки, вроде, не связали.

Итак, он на челноке. Его спасители вдруг оказались врагами, по крайней мере, Хэнс сделал такой вывод, основываясь на том «теплом» приеме, которым его встретили.

Дверь впереди открыта. Можно соскочить, броситься к пилоту и, обхватив его шею, приказать остальным не дергаться. Хотя, словив пулю, Хьюстон уже ничего не сможет сделать, так что здесь – пятьдесят на пятьдесят. Прокатит этот номер или нет, зависит от того, успеет ли Хэнс добежать до пилота, прежде чем услышит выстрел, и, конечно, от реакции солдата, который будет жать на курок. Нет. Надо еще подумать.

После недавней встречи со львом, тело Хьюстона горело от многочисленных ссадин. Хищник не разодрал его своими когтями по одной простой и достаточно банальной причине – комбинезон выдержал натиск обезумевшего от злости зверя. Спасибо Федерации за хорошее финансирование армии. Будь Хэнс одет в какую-нибудь драповую куртейку, его кишки сейчас пылились бы среди эхирских развалин. Правда, спина постепенно промокала. Где-то есть открытая рана. Или он просто обмочился, пока валялся без сознания?

– Держитесь, парни, – крикнул пилот. – Идем на посадку.

Скоро побег станет невозможным. Решив действовать наверняка, Хэнс сорвался с места и тут же уперся лбом в направленный на него ствол. Двое солдат тут же схватили его под руки. Пришлось осадить. Спасибо, стрелять не стали.

– Тихо, тихо, – прошептал кто-то сдерживающим тоном ему на ухо. – Не советую делать резких движений. Посадка самое сложное в летном деле, тут всякое может случиться. Понимаешь, о чем я?

– Это точно он? – спросил кто-то.

Появилась возможность осмотреться. Вопрос задал человек в очках, тот самый, на которого Хьюстон напоролся в здании регистрации. Да, сомнений быть не может, разве что теперь очкарик наряжен в военную форму.

– Он, – ответил лейтенант Эдисон, тоже знакомая личность. – Я хорошо его запомнил.

Хэнс сделал слабую попытку высвободиться.

– Спокойно, солдат, – произнес очкарик. – Тебе ничего не угрожает.

– Это как раз и напрягает, – процедил Хьюстон.

– Я же говорю, он! – обрадовался Эдисон. Корабль тряхнуло.

– Оставьте его, – приказал очкарик, опасаясь, что Хэнс воспользуется тряской и начнет чудить. – Уберите оружие.

Хьюстон осторожно, чтобы никого не провоцировать, отлепил намокший комбинезон от спины. Кровь. И, слава богу. Быть раненым в некоторых ситуациях намного приятнее, чем обмочившимся, хотя гораздо больнее.

– Мы не враги тебе, солдат.

Хэнс не поверил, но выбора, похоже, не было.

– Зачем меня током шандарахнули?

– Чтобы убить передатчик, вставленный в твою голову.

Звучит убедительно, но порождает массу вопросов. Не враги ему, но, получается, враги Федерации? Не те ли это люди, о которых говорил Ричард? Или на измученную душонку Хьюстона есть еще претенденты? Какая-нибудь подпольная организация? Контрабандисты? Террористы? У любой войны есть второе дно, и оно, как правило, содержит намного больше грязи, чем та, что плавает на поверхности. В какую историю он влип на этот раз?

Началась тряска, потом челнок вздрогнул и замер, предварительно качнувшись пару раз. Взгляд невольно соскочил с немытых физиономий вояк и метнулся сквозь остекление кабины. Снаружи был океан, залитый солнцем, зеленый и бездонный.

Хьюстон лежал на грязной кушетке в небольшом, но насквозь пропитанном антисанитарией помещении, и пытался заставить себя не вздрагивать каждый раз, когда хирургическая игла прокалывала его кожу. Симпатичная девушка, лет двадцати пяти на вид, деловито штопала его бок, самозабвенно напевая при этом какой-то мотивчик. Хотелось обдумать и проанализировать свое положение, но Хэнс чертовски устал и хотел спать, поэтому в голову не лезло ничего. Сейчас он был в относительной безопасности и полагал, что надо бы отдохнуть, пока есть такая возможность. Но заснуть мешает металлический предмет, проникающий в края раны и заставляющий сокращаться его мышцы каждые пару секунд. Подобные операции давно уже делают при помощи лазера. Неужели здесь не нашлось подобной установки, или его нарочно хотят помучить?

– Готово, – сказала вдруг девушка, плеснув на шов раствором перекиси и пришлепнув сверху рукой. – Даже лучше, чем было.

Откуда ей знать, как было. Хьюстона привезли с уже развороченным боком, и как он еще бегать умудрялся с такой раной.

– Желательно вколоть что-нибудь, этот мир полон всякого рода заразы.

– Нас прививают, – произнес Хэнс, пытаясь встать и вспомнив недавние процедуры на фабрике клонирования. – Не переживай.

– Не надо вставать. Эткинсон зайдет завтра, так что можешь поспать пока.

– Эткинсон?

– Да. Джим Эткинсон, он здесь главный.

– Что это за место? И чем вы тут занимаетесь?

– Он тебе все расскажет.

С этими словами она стянула с рук резиновые перчатки и собралась уходить.

– Эй, – позвал Хэнс. – Тебя как зовут?

– Дарна.

– Я Хьюстон.

– Мне, честно говоря, все равно, – произнесла она непринужденно и выскользнула за дверь.

– Спасибо, Дарна, – сказал он в пустоту.

Спустя пару минут Хэнс все-таки сел. Он провел ладонью по наложенному шву. Грубовато, но все же лучше, чем ничего. Обнаружилось еще несколько обработанных и заклеенных лейкопластырем ран. Хьюстон машинально надавил пальцем на одну них – вроде не колет. Все осколки из его тела, похоже, были вытащены. Что же, медицинскую помощь здесь оказывать умеют, хоть и таким «варварским» способом.

Наконец-то можно осмотреться.

Маленькое помещение. Покрытые ржавчиной и зеленым налетом стены. Овальная дверь со штурвалом в центре. Кривоногий стол в углу. Под задницей кушетка, обтянутая клеенкой. Заляпанное зеленью окно с видом на бескрайний океан и не менее замызганное зеркало на стене с отражением скрючившегося и сплошь покрытого ссадинами и царапинами тела. Все. Раковины нет, туалета, к сожалению, тоже.

Хьюстон поднялся и подергал дверь. Естественно, заперто. Штурвал не поддавался. Хэнс подошел к окну – никаких признаков берега, океан начинается далеко внизу. Возможно, это какая-то брошенная нефтяная платформа. На Гайгане когда-то пытались добывать нефть. А может, это просто заправочная площадка посреди океана. Хэнс был почти уверен, что берега не видно даже там, куда он не может направить свой, ограниченный квадратом окна взор. То, что строение возведено руками людей, сомнений нет. Эхирская архитектура, в том числе и промышленная, хоть и похожа на человеческую, но все же имеет ряд принципиальных отличий.

Хьюстон взял со стола комбинезон и надел его. Произойти может все что угодно. Например, нападение бледнокожих. Отражать атаку в трусах не слишком-то удобно. Одежда тут вряд ли поможет, но в ней как-то уютнее.

Хэнс вернулся на кушетку. Она недовольно скрипнула под ним. Лицо девушки не выходило из головы. Он готов был схлопотать еще одно подобное ранение, лишь бы встретиться с ней снова. Да, хорошо, что здесь нет лазерной штопки.

Надо поспать. Вопреки надеждам, сон пришел гораздо позже, чем он рассчитывал, и прошел значительно раньше, чем явился Эткинсон, кем бы он там ни был.

Эткинсон застал Хьюстона, сидевшего на кушетке и полного раздумий. Казалось, Хэнс не слышал, как тот вошел.

– Ээ… привет, я Джим, – произнес он, протягивая руку.

– Столько бы почестей при первой встрече… – ответил Хьюстон безразлично, легонько пожав пятерню Джима, в котором он признал того самого очкарика.

Самому представляться смысла не было, тут, похоже, каждая собака знает о нем больше, чем он сам.

– Я пленник или гость? – спросил Хэнс.

– Ни то, ни другое, – ответил Эткинсон, присаживаясь на край стола. – Ты солдат, а сюда попал по приказу правительства.

– Федерации?

– Разве есть кто-то еще?

– Я давно не был дома, так что не в курсе, кто там у «руля». Эткинсон усмехнулся.

– Пойдем на камбуз, тебе надо поесть. У нас неплохой повар.

Хьюстон последовал за ним. Поесть действительно не мешало.

Они вышли на залитую солнцем просторную палубу. Да, Хэнс не ошибся, палуба принадлежала полуразрушенной нефтяной платформе, торчащей из воды посреди океана. Ну не совсем посреди, берег был где-то рядом, об этом говорили многочисленные пернатые, напоминающие земных чаек и облепившие, казалось, все, более или менее выступающие части платформы.

Хьюстон перегнулся через перила – высота метров двадцать. Непреодолимо захотелось выкупаться, поваляться под солнцем, забыть об этой чертовой войне и собственной смерти.

Да, он умер. Погиб три года назад, и это не давало покоя. Несмотря на то, что сейчас Хэнс вполне жив и здоров, он все равно ощущал какую-то пустоту. А может, не было никакой прошлой жизни, может, вся эта память фальшивая, ее инсталлировали в его мозг. Вот только зачем?