Демонолов - Марк Камилл Страница 22

Фермер какое-то время сопротивлялся, но, когда его обкидали сетями и скрутили, тоже сдался.

Их связали и привели на холм к главарю.

Высокий наемник довольно улыбался, показывая свои золотые зубы. Его черные волосы, скрученные в длинные косички, покачивались от ветра. Серьга в ухе опасно блестела на ярком солнце. Черные глаза с интересом изучали пленников.

Стоящая рядом разбойница трясущимися руками вытирала уже чистое лицо. Ее испуганные глаза таращились на Люмена. Ей было тяжело находиться рядом с ним, хоть он и был связан и находился в окружении вооруженных наемников.

– Ну вот тебя и поймали, тварь. У меня к тебе один вопрос. Слушай внимательно, – главарь достал широкий нож и подошел к Огнежке стоящей рядом. Поднес лезвие к ее горлу, царапнул молодую кожу. – Либо ты на него отвечаешь правдиво и тогда твоя дочь тебя переживет. Либо нет, тогда ты ее. Все просто, выродок, – наемник снова улыбнулся.

Было видно, что в нем таится капля страха. Капля невидимая, неосязаемая, но существующая. Ее Люмен смог уловить. Но понять почему нет.

Огнежка виновато опустила глаза на землю и старалась не издавать ни звука, лишь иногда вытирая плечом слезы и подергивая раскрасневшимся носом.

– Где наши ребята?

Глаза старика налились кровью. Он дышал как готовый к броску бык. Еще немного и кажется он разорвет эти жалкие нитки, оплетающие его кожу. Раскидает своих врагов и спасет дочь. Но вместо этого. Старик опустил взгляд и тяжело выдохнул. Он ссутулился, мышцы расслабились. Стефан долго сопротивлялся, но видимо и его силам был предел.

– В деревне. В черной избе.

– Молодец, – черноволосый провел по щеке Стефана своим ножом и в конце дернул острием оставив рану. Кровь тут же побежала по щеке и спряталась в седой бороде фермера. – Какая из троп ведет в нее?

– Это уже второй вопрос.

Наемник улыбнулся и резко всадил свой нож по рукоять в живот Стефана. Старик согнулся и кашлянул. Глаза округлились, а рот стал жадно вдыхать воздух.

Также резко, как и ударил, черноволосый разбойник выдернул нож обратно расплескивая чужую кровь.

– Хоть у тебя уже и меньше шансов пережить дочь, но все же, такой исход еще актуален, – главарь подошел к задергавшейся Огнежке и положил на ее плечо окровавленное лезвие. Медленно вытер. – Говори, тварь. Я ждать не буду.

Люмен корил себя, за то, что у него не было книги. Зачем он сжег ее тогда? Сейчас всего этого могло не быть выпусти он демона. Скажи он одну лишь фразу. В тот день он совершил много ошибок. Одна из них была сжечь эту чертову книгу. Он беспомощно стоял и смотрел, как жизнь покидает старика и как наемники издеваются над его дочерью, толкая и дергая ее за платье.

Чем им помочь? Как спасти?

Старик закрыл глаза и выпрямился, рана перестала кровоточить, словно ее и не было. Он размял скулы и сказал:

– Прости Огнежка. Я надеялся ты узнаешь об этом не так, – его тело закачалось. Одно плечо вытянулось, второе набухло. Голова раздулась как тыква. Ноги начали ломаться, увеличиваясь в размерах. Колени прогнулись внутрь, ступни вытянулись. Кожа на нем стала рваться, показывая черную лоснящуюся плоть.

Разбойники, охнув, расступились. Нечто напоминающее пугало, черное и долговязое с широкой дынеобразной головой вытянулось на два с лишним метра и в миг разорвало все путы.

– Что стоите? Валите этого уродца, а я перережу глотку этой мелкой твари, пока и она… – голова черноволосого отлетела в сторону оросив фонтаном ближайших наемников и белокурую девчонку, снова испачкав ее лицо.

Все засуетились. Но быстро организовались, окружив пугало.

Люмен отскочил в сторону и ударился плечом в дерево, попытался развязать веревки. Но узел был завязан на мертво.

Пугало не обращало внимание на свои раны, которые люди наносили ему точными ударами своих копий и кортиков. Оно косило наемников одного за другим. Срывая их головы, как кочаны капусты и ломая их тела как тростник. Когда людей осталось половина, они дрогнули и бросились в рассыпную побросав оружие и часть доспехов.

Монстр наклонился над Огнежкой и нежно погладил ее, освобождая длинными черными пальцами от пут.

– Прости, родная. Я не хотел…

Девушка поджала губы и обняла дынеобразную голову монстра, прижимая к себе.

– Я давно, поняла. Пап, все в порядке. Мы такие, какие есть.

Пугало повернуло голову, точно сова, и уставилась голубыми глазами на Люмена. Единственным, что осталось от прежнего Стефана. Затем сделала пару длинных шагов и одним взмахом острых пальцев-игол, освободило и его, сказав:

– Позаботься о моей дочери. Идите в дом, – после чего он развернулся и длинными шагами бросился в погоню за наемниками.

Огнежка подошла к демонолову и поправила его капюшон. Надвинув поглубже и спрятав опаленную солнцем щеку в его тени. Красные глаза вопрошали девушку одним вопросом – «Кто вы?».

Девушка взяла Люмена под ругу и повела в сторону одной из тропинок.

– Я тебе кое-что покажу, Люмен, – лицо ее, как и тело, кажется, расправились, стали более грациозными и правильными. Шея стала чуть длиннее. Ей больше не нужно было скрывать, что она точно такой же монстр. Что она помет ее отца.

Они вышли с поляны и направились к северной тропе мимо двух перекрещенных сосен. Рядом волком шел лес. Он старался поглотить тоненькую тропинку, но вопреки всему она продолжала петлять и вела все дальше в чащу. И вот за очередным поворотом они наконец вышли к большому лугу, который расположился у обрыва.

Внизу раскинулись равнины и бурлящая река. Она тоненькой ниточкой ускользала к подножию снежных гор. Перед Огнежкой и Люменом плыли десятки кучерявых облаков.

Середину луга занимала деревня. Она шла до самого склона скрытая от всех густым лесом. Дома в ней шли полукругами. На первый взгляд Люмен насчитал с два десятка чуть покосившихся домов. Было видно, что покинули их очень и очень давно. Но избы упорно продолжали стоять, не желая склонять свои крыши перед бессмертным временем.

Огнежка взяла демонолова за руку и повела к ближайшему дому.

– Когда мне исполнилось шестнадцать я впервые поняла, что со мной что-то не так. Детство свое я не помнила. А родители отказывались о нем говорить. Вот мне и приходилось самой себя познавать, – она остановилась и посмотрела в бледное лицо Люмена. – Со временем твое лицо заживет… – А мое… – она опустила глаза и пошла дальше.

– Когда мне стукнуло восемнадцать я уже не могла молчать и заставила мать рассказать, что со мной не так. Почему черты моего лица изменяются и становятся все ужаснее,