Мормилай. Грёзы проклятых - Журкович Андрей Страница 22

Хочешь убить раба? Убей. Но не загоняй его в угол. Там он забудет о страхе.

Почти каждую ночь Антони вызывал меня в свою спальню и отправлял с очередной любовной запиской. Шальная страсть лишила его разума. Я не переставал удивляться тому, как он дожил до своего возраста. Шутка ли, его мормилай доставлял сообщение в одно и то же место, при том столь часто! Ответы приходили значительно реже. Их приносил мальчишка башмачник, пробегая мимо особняка Веленских. Парнишка подбрасывал записку под калитку по средам и субботам. Вскоре я догадался почему именно в эти дни. Марианна — так звали любовницу Антони, по вторникам и пятницам посещала городской рынок. Прогуливаясь по рядам с товарами, она ненавязчиво роняла послание, а мальчишка башмачник относил конверт на утро следующего дня.

Веленский как-то раз решился проявить инициативу, и отправился в моём сопровождении в город, задумав, как бы невзначай встретить возлюбленную на рынке, но после пожалел о своём поступке. Марианна была с матерю в сопровождении дюжины слуг. Подойти на людях и сказать «привет, как дела» было бы худшим из возможных вариантов скомпрометировать себя и её. В итоге, он как попрошайка мялся неподалёку, срывая испуганные взгляды Марианны.

Однако Антони был напорист. С неиссякаемым энтузиазмом он строчил послания, и наконец снискал успех. Это был воскресный вечер. Антони вырядился так, будто участвовал в очередном бале-маскараде, но как выяснилось позднее, Веленский отправился в театр. Я ехал с ним в дилижансе, как вдруг мы остановились. Юноша вышел из экипажа, вскоре вернувшись в сопровождении дамы, чье лицо скрывал капюшон. Я без труда догадался, кто это. Выбившийся из-под накидки каштановый локон и духи с оттенком пиона и жасмина выдали Марианну.

— Мормилай, выйди из экипажа, и садить в тот, что стоит, напротив. Там жди моего сигнала.

Я повиновался. Как только дверь за мной захлопнулась, мы поехали. Дилижанс Хшановских был неизмеримо богаче того, что принадлежал Веленским. В каюте могли бы разместиться шесть человек, не касаясь друг друга. Мягкие сидения с обивкой из красного шёлка, резные позолоченные рамы, откидной столик, подставки для бутылок и фужеров. На одном из сидений лежал небольшой дамский саквояж. Не испытывая и малейших угрызений совести, я раскрыл его и принялся изучать содержимое. Пять видов расчёсок, духи, шпильки для волос и прочие женские аксессуары меня не интересовали. Внимание привлекли склянки, обмотанные тонкими полосками ткани. Я готов был обнаружить что угодно от яда до дурманного зелья, но из интересного нашёл лишь снотворное. Повертев в руках бутылёк с белым порошком, я убрал его за пазуху, вернул саквояж на место и принялся ждать.

Вскоре голос Антони в моей голове позвал. Я вернулся в дилижанс Веленских, отметив про себя, что он стоит на том же месте, где и прежде.

«Наверное, кружили по окрестностям».

Антони чуть вспотел. Его глаза довольно щурились, он слегка позёвывал. На шее юноши красовались свежие царапины от ногтей, а судя по его фривольной позе, свидание прошло на отлично.

«Ну, в таком виде теперь только в театр», — подумал я, разглядывая его.

Увы, но искусство этим вечером потеряло столь одухотворённого зрителя. Антони получил, что хотел от поездки, а потому продолжать за пьесой не захотел. Он отправился в игорный дом. С учётом того, чем всё закончилось в прошлый раз, по моему мнению, это было не самой лучшей затеей, впрочем, иными Антони редко нас радовал. Я уже принялся ждать часа два, а то и три, как вдруг вернулся Веленский. Юноша вскочил в дилижанс так стремительно, словно спасался от пожара. Я хотел было выглянуть за окно, но вовремя одёрнул себя.

«Не стоит проявлять излишнюю самостоятельность. И никогда не стоит недооценивать глупца. На мою хитрость и выдержку Антони мог в любой момент ответить какой-нибудь омерзительной выходкой».

В этом отношении я давно в нём не сомневался. Тем временем, дилижанс покатил прочь. Когда мы въехали во двор фамильной усадьбы Веленских, Антони едва ли не выпрыгнул из экипажа, на ходу бросив мне:

— Мормилай, за мной!

Я послушно двинулся следом.

— Войцех! — рявкнул Антони, едва переступил порог дома. — Войцех! Где тебя черти носят?

— Я здесь, мой господин, — степенно произнёс дворецкий, спускаясь по лестнице в холле. — Антони, мать…

— Ну, что опять? — закатывая глаза, прошипел Веленский.

— Ей не здоровится вторую неделю. Госпожа распорядилась не подавать ужин, когда узнала, что вы отбыли.

— Хорошо… — буркнул Антони. — В смысле, очень жаль, конечно, но у меня сейчас своих проблем хватает!

Дворецкий едва заметно покачал головой, но всё же послушно застыл, в ожидании распоряжений.

— Это не для коридора, — сообщил Веленский. — Поднимемся в кабинет.

«Ого! — подумал я. — Как всё серьёзно. Решил, наконец, стать главой дома и занять его кабинет?».

Когда мы вошли в последнюю обитель Арона, я тотчас почувствовал его присутствие. Между нами, словно была некая связь, недоступная живым. Быть может, я даже хотел бы вступить с ним в контакт, но не знал, как. Наша аура соприкасалась, как две незримые тучи. Воздух будто электризовался и вибрировал. Едва дворецкий закрыл дверь, Антони занял отцовское кресло перед письменным столом, и сложив руки домиком, объявил:

— Меня не пустили в клуб Воговской. Четыре амбала на входе развернули меня… при всех! Эти подонки дали мне вот это!

Антони бросил на стол небольшую записку, сложенную вчетверо. Войцех степенно подошёл к столу, и взяв записку, зачитал вслух:

— Дорогой Антони Веленский! С прискорбием вынуждена сообщить, что я закрываю для тебя двери моего клуба до разрешения расследования о тройном убийстве. С наилучшими пожеланиями, Виктория Воговская. Подпись.

— Старая карга! — вскричал Антони, хлопнув кулаками по столу. — Да плевать я хотел на её клуб! Она унизила меня! Специально!

— Господин, я не думаю….

— А я думаю, — прервал его Антони. — Я уверен это она нарочно!

— Возможно, на неё кто-то надавил… — спокойно заметил дворецкий. — До окончания расследования, а такие дела редко раскрывают, если не смогли поймать душегуба по горячим следам, вас хотят отрезать от возможности посещать любимый клуб. Давайте сначала зададимся вопросом, почему?

— Откуда мне знать? — раздражённо огрызнулся Антони. — Я же сказал, она просто хочет меня унизить!

— Господин, — терпеливо заметил Войцех. — В высшем обществе очень опасно кого-то