Алхимаг: Черный ворон - Михаил Ежов Страница 22

Спустя примерно три недели моего пребывания в доме Мартыновых случилось кое-что важное. Гуляя с собакой по парку вокруг особняка, я вдруг увидел перед крыльцом доспехи «Ратибор» — самые дорогие и крутые в империи. Чёрные, покрытые золотыми символами, они стояли, словно огромный заколдованный рыцарь, а слуги суетились вокруг них, как стадо обосравшихся оленей.

Мне стало интересно, что происходит, и я присел за кустами шиповника, чтобы понаблюдать.

Вскоре из дома вышел Николай. Он был одет в жёлтый блестящий комбинезон, перчатки и высокие ботинки. Подойдя к доспехам, коснулся их, и они тут же открылись, словно устричная раковина. Алхимаг забрался внутрь по вваренным в корпус скобам, и передняя часть брони закрылась, скрыв его из виду. В прорезях шлема вспыхнул синий свет, и «Ратибор» двинулся по аллее в сторону ворот.

Не успел я подумать, куда это Николай намылился в таком виде, как алхимаг сделал резкое движение правой рукой, и на дорожку упало что-то блестящее. Через пару секунд оно вспыхнуло ярким светом, поднимающимся вверх, словно идущий из земли столп, и на этом месте возникла прямоугольная арка из песчаника, покрытая вырезанными символами! Внутри неё были двери, на которых я увидел изображение огненной птицы, раскинувшей крылья. Николай шёл прямо на арку, не замедляя шаг, и створки двери разъехались перед ним в стороны, словно это был лифт.

Как только алхимаг вошёл в них, вся конструкция исчезла вместе с ним.

Я не сразу сообразил, что видел портал! Червоточину между мирами, которую создал Николай. Мне-то раньше ничего такого было не нужно, чтобы путешествовать, где вздумается. Я мог попасть и в Верхний, и в Нижний, и в Срединный миры просто по желанию. Не просто ж так меня прозвали Вездеходом.

Когда слуги ушли в дом, я поднялся и двинулся к крыльцу. Передав щенка лакею, чтобы вымыл его, я поспешил в семейную библиотеку, чтобы прочитать о порталах. И о том, что бросил на землю Николай, прежде чем возникла арка. Вот это было особенно интересно, потому что, судя по всему, оно портал и создало. Ну, или открыло.

На штудии ушло немало времени — пара или тройка часов. Зато теперь я знал, что алхимаги открывают порталы с помощью особых Ключей — созданных ими артефактов в виде именных печатей, насыщенных магией. Как их делать, сведений не было.

Возвращаясь к себе, я увидел в одном из залов Еремея. Старик сидел на кушетке, а перед ним были разложены белые черепки.

— А, Ваше Сиятельство! — кивнул он, заметив меня. — Присоединяйтесь, если хотите.

Чем бы он ни занимался, я в этом участвовать не жаждал. Но было любопытно, что старик делает. Так что я подошёл и сел сбоку на пуф — чтобы можно было в любой момент смыться, если что.

— Это осколки вазы, — сказал мажордом и принялся что-то размешивать палочкой в жестяной банке. — Ваш отец ею очень дорожит. Одна из служанок случайно опрокинула её и разбила. Вот, взялся починить, — старик поднял коробочку с искрящимся жёлтым порошком и высыпал его в жестянку. — Это золото, — пояснил он. — Золотой порошок. Смешивается с клеем. Вы слышали о технике кинцуги? Это такой способ чинить разбитую посуду. Японцы превратили его в искусство, — Еремей снова взялся размешивать состав. — Можно починить вазу с помощью трансмутации, и никаких швов не останется. Будет, как новая. Но это сотрёт историю вещи. Миг её падения и разрушения. Я же считаю, как и ваш отец, что такие моменты стоит запечатлевать. Ниппонцы, придумавшие технику кинцуги, тоже так думают. Золотые швы подчеркнут судьбу вазы. Не нужно бояться изменений. Они — неотъемлемая часть жизни, напоминание о её изменчивости. Сейчас всё, что касается Ниппонии, в империи не в чести. Это из-за войны. Но я считаю, что нельзя игнорировать культуру противника. Ведь, понимая искусство врага, ты познаёшь его философию. А познав философию, узнаёшь его самого. В этом же — залог победы.

Познай своего врага. Что-то такое я слышал раньше. Ещё в прежнем мире. Там люди тоже страсть, как любили умничать. Целые книги об этом писали. Мыслями своими делились. Изобретали мироустройства всякие, одно нелепей другого. Трактаты эти пыльные кирпичи называются. Кто их читает вообще⁈

— Кстати, о врагах, — сказал вдруг другим тоном Еремей. — Вам следует быть очень осторожным, господин. Ваш отец занимается исследованиями, которые многие хотели бы заполучить. А некоторые — прекратить. И те, и другие ни перед чем не остановятся. Так что держите ухо востро, Ваше Сиятельство. А теперь дайте-ка мне вон тот кусочек. Нет, правее. Ага, это он. И вот этот. держите их крепко. Сейчас я буду наносить клей.

Мы реставрировали вазу долго. Я потерял счёт времени. А когда сосуд оказался собран и покрыт разбегающимися золотыми разводами, будто драгоценной паутиной, в зал вошёл Николай. В руке он держал металлическую шкатулку.

— Вы заняты? — спросил он.

— Уже нет, господин, — ответил Еремей. — Только что закончили.

— Прекрасно выглядит, — одобрил результат наших совместных трудов алхимаг. Я бы с этим поспорил, но что я понимаю в высоком искусстве склеивания ваз? — У меня кое-что есть для тебя, Ярик. Идём со мной, раз вы закончили.

Я поднялся и кивнул на прощанье мажордому. Как ни удивительно, время пролетело незаметно.

— До свидания, Ваше Сиятельство, — сказал он. — Помните о моих словах.

О каких именно, уточнять не стал.

Николай отвёл меня в кабинет, где поставил шкатулку на стол.

— Сегодня я охотился, — сказал он, глядя на меня. — И добыл тебе сердце василиска. Знаешь, что это значит?

Я отрицательно покачал головой. С чего я должен знать про всяких тварей, с которыми возятся жители этого мира? Их только на улицах столько, что не перечесть.

Николай приподнял брови.

— Неужели? Ладно, объясню. Это ингредиент, необходимый для создания фамильяра. Каждый алхимаг, вставший на путь познания, должен взрастить себе помощника. Процесс это долгий. Нельзя ни предугадать, сколько он займёт, ни повлиять на него. Я помещу сердце в Перегонный Куб, добавлю нужные ингредиенты, и через некоторое время родится чур — тот, с кем твоя жизнь будет связана, пока тебя не настигнет смерть. Нужна твоя кровь, и тогда дух хранителя нашего рода войдёт в него.

Николай протянул руку.

Так, и что ему нужно? Кровь? Он что, меня порезать собирается?

Подтверждая мою догадку,