Газлайтер. Том 21 - Григорий Володин Страница 22

Она отвечает лучистой улыбкой, затем переходит к более серьёзной теме. Голос её становится чуть тише, интонация — более осторожной.

— Данила Степанович, Владислав Владимирович попросил передать вам просьбу, — начинает она, деликатно выбирая слова. — Полёт Императора — дело тонкое. И опасное. Скажите, вы не планируете… никаких действий против Ци-вана?

Её намёк я сразу считываю, но даю себе секунду, чтобы ответить.

— Нет, — говорю спокойно. — Я не стану ничего предпринимать, если, конечно, он сам не спровоцирует меня.

После паузы я добавляю с лёгкой усмешкой:

— Но, Ольга Валерьевна, вы ведь не допускаете, что я стерплю обиду от иностранного правителя?

Она краснеет, слегка опустив глаза.

— Нет, конечно, — торопливо отвечает она. — Простите, если мои слова могли навести вас на такую мысль.

Я мягко улыбаюсь, успокаивая её:

— Ничего страшного. Я уверен в вашей порядочности, Ваше Высочество.

Ольга смущённо улыбается:

— Спасибо.

После небольшой паузы она мнётся, но все же решается объясниться:

— Понимаете, Данила Степанович, Ци-ван — это гораздо больше, чем просто монарх. Он — ключевое связующее звено, удерживающее баланс между множеством кланов и сложной системой договорённостей в Хань. Его устранение может спровоцировать хаос и серьёзную политическую нестабильность в соседнем государстве. А это неизбежно отзовётся и на Русском Царстве, создавая для нас новые, далеко не простые проблемы. Например, многомиллионные потоки беженцев.

Обдумываю услышанное. Её доводы логичны, и я не могу их игнорировать. Наконец, я киваю:

— Вы правы, Ваше Высочество. Разрозненный сосед — это подарок для наших врагов. Такое положение нужно учитывать, — соглашаюсь с доводами. — Обещаю, что это будет учтено в моих действиях, если Ци-ван решит допустить какие-либо выпады в сторону моего рода.

Ольга благодарно кивает. В её глазах читается не просто облегчение, а искренняя забота о будущем Царства. Княжна действительно переживает за общее благо, и это заслуживает уважения.

После разговора я лично провожаю Ольгу до лифта. У её охранников, кажется, срабатывает невидимый сигнал: они вытягиваются так резко, будто в них завели тугие пружины. Лифт закрывается с мягким звоном, а я остаюсь один в коридоре на несколько секунд, прежде чем возвращаюсь в гостиную своего номера.

На душе… нет, не то чтобы тяжело, но ощущение, что расслабляться теперь не получится, накатывает, как прилив. Слишком многое намекнула княжна, слишком многое теперь зависит от моей выдержки. Стерплю ли я выходки Ци-вана, которые точно будут? Кто знает…

Камила подходит почти бесшумно, садится ко мне на колени и уютно устраивается, положив голову на моё плечо. Её спокойствие заразительно, но ненадолго.

— Как прошла беседа с княжной? — спрашивает она мягко.

Отвечаю с видимой задумчивостью:

— Ты не могла бы поговорить с Машей? Намекни ей аккуратно, чтобы она рассмотрела вопрос как-то повлиять на отца. Возможно, Юрий Михайлович уделяет недостаточно внимания Ольге Валерьевне. Они почти не общаются, и это может плохо сказаться на отношениях Морозовых с царским родом.

Камила чуть приподнимает голову, серьёзно кивает.

— Сделаю. Без давления, как ты сказал. Пусть они сами всё осознают.

Я одобрительно касаюсь её руки, и она снова расслабляется, хотя ненадолго.

— Даня, а что Ци-ван? Ты думаешь, он устроит ловушку? — спрашивает она с прямотой, которую я всегда ценил.

Я усмехаюсь, глядя куда-то в сторону:

— Скорее всего, устроит. И, похоже, так думают многие. И многие волнуются, что он свернет себе шею в полете.

— Ты убьёшь его? — её тон спокоен, как будто речь идёт о чём-то обыденном.

— Зависит от того, что он предпримет, — отвечаю я, вспоминая тревогу Ольги. — Если это будет мелочь, убивать его слишком. Но если перейдёт черту… ну, он сам виноват.

Камила снова кивает, её глаза остаются спокойными, но в них читается полное понимание серьёзности ситуации. Ещё немного тишины, и её голос звучит, как заключительный аккорд:

— Тогда и поделом ему.

Я коротко смеюсь и предлагаю Камиле прогуляться. Она мгновенно соглашается, но тут же уходит вытаскивать Настю из ванной. Я, зная женскую неторопливость, одеваюсь без спешки — девушки всё равно будут собираться дольше. Успею даже помедитировать.

Через сорок минут, как и ожидалось, обе уже готовы. Настя поправляет волосы, мельком проверяя отражение в ближайшем зеркале, а Камила улыбается с таким довольным видом, будто прогулка — её блестящая идея. Я усмехаюсь, глядя на их подготовку, и наконец киваю на дверь:

— Ну что, дамы, на свежий воздух?

Мы выходим на улицы центра Владивостока. Город встречает нас огнями витрин, пахучими потоками кофе и ароматами моря, смешанными с выхлопами машин. Всё это создаёт странную, но уютную атмосферу. Через некоторое время мы находим подходящий ресторан, а его меню — просто песня для желудка. Утка. Жареная, ароматная утка, прямо как любит один пушистый кудряш. Заказываем.

Когда блюдо подают, я почти физически ощущаю, как Ломтик выглядывает из моей тени. Хитрый щенок уже облизнулся, будто знает, что ему тоже перепадёт. Мы с девушками наслаждаемся едой. Камила аккуратно отделяет кусочки мяса, а Настя изящно отрезает себе ломтик. Я же просто отламываю и ем, как любой уважающий себя голодный человек. Всё идеально, пока не доносится шум с соседнего стола.

Группа ханьцев в дорогих костюмах решает, что субординация и приличия сегодня не для них. Они громко смеются, роняют фразы на своём языке и явно наслаждаются вниманием окружающих. Один из местных посетителей решается сделать им замечание, но вместо извинений слышит резкий выкрик:

— Уймись! Этот город уже наш!

Я вздыхаю и, не отвлекаясь от своей утки, спокойно вмешиваюсь:

— Судари, вы могли бы потише?

Ханец, видимо, главный в этой шумной компании, резко оборачивается ко мне. Его лицо перекошено от раздражения, и он смотрит на меня, как на досадное недоразумение.

— Судари⁈ Мы господа! Как ты смеешь, русский⁈

Просто продолжаю есть, игнорируя претензии. Камила смотрит на меня вопросительно, но я только улыбаюсь. Настя выглядит будто бы равнодушной, но, поднося еду ко рту, едва заметно обнажает заострившиеся клыки.

Наглец, однако, не унимается. Он подходит ближе, его шаги громкие, как барабанная дробь.

— Ты не ответил! — рявкает ханец как овчарка, уже нависая над нашим столом.

Я спокойно поднимаю взгляд и отвечаю с ленивой усмешкой:

— На глупые вопросы не отвечаю, сударь.

Его лицо багровеет, и, прежде чем я успеваю взять очередной кусок, он