Артем Каменистый - Рай беспощадный Страница 22

— Жор, ты чего?!

Тот, умолкнув, пояснил:

— Да девка рядом кричит.

— Не понял?

— Чего непонятного?! Обед нам принесла! Ей объяснили, в какую сторону идти, но проводить не проводили. Вот и заблудилась.

Где-то неподалеку девичьим голосом прокричали:

— Эй! Ну где вы! Сейчас назад все отнесу!

— Да здесь мы!!! Зде-э-э-э-э-эсь!!! — заорал Жора и начал размахивать над головой верхушкой стебля дровяка.

Из-за вереницы рифов показалась человеческая фигурка. Прижав ладонь козырьком ко лбу, Макс разглядел костлявую девчонку, бредущую к ним. Выцветший топик, самодельные шорты, изготовленные из брюк, за спиной покачивается корзина — вроде рюкзака приспособлена.

Если это действительно обед, то очень вовремя — на воде аппетит нагуливается быстро, а они здесь с утра.

«Костлявая» не обманула ожиданий: достав из корзины шесть кокосов с подставками, налепленными из все той же черной бурды, строго-настрого приказала посуду вымыть, крышки не потерять и вечером занести на кухню, после чего отправилась дальше. В корзине еще оставался груз — видимо, ей поручили накормить сразу несколько таких пар, как Жора с Максом.

В одном орехе оказалась густая похлебка из моллюсков, водорослей и разваренных мелких рыбешек, в другом — несколько печеных крабов, в третьем — вода. Через край хлебая варево, Макс пожаловался:

— Ложку бы.

— Ничего, быстро привыкнешь, — жизнерадостно предрек Жора.

— Нет, не привыкну. Трудно, что ли, из дерева вырезать? Вон крышки ведь сделали для кокосов.

— Крышки не из дерева, а из скорлупы. Инструментов нет нормальных. Только ножички мелкие. Но их никто тебе не даст: они или у мастеров, или у воинов.

— Как плохо, что я не таскал ножа. А ведь дома был хороший, с кучей лезвий.

— Да ладно. Забей. У меня здесь поначалу был перочинник, а толку? Сменял.

— На что?!

— Да на жрачку — на что ж еще.

— Ну и дурак.

— Да не — я как раз умный. Все равно бы отобрали потом. Найти повод легко: норму не выполнил, накосячил где-нибудь, или просто подставят на игру и продуешь. Да ты сам дня через три-четыре выть начнешь — все время будет хотеться чего-нибудь заточить. Пайки тут смешные, хлеба и мяса вообще нет — нападет на тебя хронический едун. Все будешь готов отдать за кусок лишний. Такое здесь у всех бывает. Потом проходит, но не совсем: маленько остается. Эн говорит, что это из-за резкой перемены рациона и акклиматизации. Витаминов не хватает и чего-то там еще — я не запомнил.

— Жаль. Будь нож, я бы ложку выточил.

— Да привыкнешь, не забивай голову. Так ты что, умеешь с деревом работать?

— Ложку сумел бы.

— А плести корзины можешь?

— Не.

— Жаль. Тема есть: верши делать — рыбу ловить. Рыбы очень мало ловится, ценится она у нас. Я пробовал на деревянный крючок и леску волосяную, да не вышло ничего, хотя и клевало. Верши тоже пробовал, и тоже впустую. Наверное, из-за того, что нормальных прутьев мне не достать — только мастерам некоторым разрешено с кустов ломать ветки живые. И с Большого острова тоже только им прутья приносят — тростник и тонкий бамбук.

Поняв, что Жора собирается опять сесть на любимую тему о грандиозных нереализованных замыслах, Макс поспешно его перебил:

— А почему здесь кормят так слабо? Море ведь богатое: ракушек полно, крабов всяких, креветок. И без рыбы прожить можно.

— А толку? Ракушки не все съедобные — некоторые и свинья жрать не станет, а те, что годятся в котел, небесконечны. Два года их здесь всей толпой собирают — крупные давно вывели, одна мелочь осталась, да и ту пока наберешь, семь потов сойдет. Креветок не наловишь много — они у нас главный деликатес. Крабы не дурные: здоровенные на мелководье редко выбираются, а мелочь… Вон у тебя мелкие. Наешься такими? То-то… Крупных только ловушками берут. Туда еще, бывает, омары и лангусты попадаются. Эн говорит, что не лангусты это, но нам так проще. Мясистые, заразы, и вкуснотища — очень выгодно таких ловить, да мало их очень. Вот и ценятся ребята, умеющие делать корзины: ловушки ведь тоже из прутьев плетут.

— Ну так надо наделать их побольше, и не будет проблем с едой.

— Умный ты очень. Думаешь, без тебя не догадались? Мастера наши поголовно криворукие — делают, как умеют. Обычно не очень прочно получается. Вот залезет туда краб, а потом мимо плывет что-нибудь размером с Анфиску. Видит оно краба этого — и что дальше? Ловушку в щепки, краба в хавальник. И все, была ловушка — и нет. А на нее труда сколько ушло и веток хороших. На наших кустах все кривое растет — очень трудно подходящий материал найти. За хорошим надо экспедиции посылать на Большой остров, а дело это стремное. Могут вообще все пропасть, если не повезет. Из-за палок вшивых поубивают.

— Диксы?

— Ага. Там у них самая главная тусовка. Вода пресная, наверное, нравится. И еще можно на чужую экспедицию нарваться. На тех же готов. Те без разговоров прибьют и фамилию не спросят.

— Готы тоже туда ходят?

— Туда все ходят. Там прутья хорошие для ловушек и корзин. Ягоды есть съедобные и фрукты. Трава для кайфа. Бамбук для копий. Кокосами весь берег завален. Тритона маленького если подловить получится, так и мясо будет. У нас с мясом вообще почти ноль: только собачатина, да и той даже старшим не хватает. Редко-редко черепахи попадаются — тоже тема хорошая.

— Собаки с Земли?

— А откуда им еще взяться? Они чаще, чем люди, выживают, когда сюда кидает: плавают хорошо и нюх отличный — чуют, в какой стороне жилье. Часто издалека приходят, судя по их виду — таким сколько воды ни дай, все мало. Человеку гораздо труднее поселок найти, если на дальний буй кинет. Тебе просто повезло. Причем крупно. Бывает еще, котов бросает, но их сразу съедают. Собаки хоть сторожат поселок, а от кошаков пользы вообще никакой. Даже мышей они не ловят — не водятся здесь мыши. Какой смысл тогда их кормить? Хотя я бы кормил, если б мог: жалко ведь пушистых.

— Как-то не пойму ничего… Остров большой, море теплое, богатое… и впроголодь жить…

— А как ты думал?! Остров… Ну и толку от того, что он большой? Огородов у нас нет, живности, кроме собак, тоже. Даже крысы и ящерицы здесь не водятся. Только птицы есть съедобные, но их мало, и размер с воробья. И не такой уж остров большой — Эн говорит, что в нем немногим больше квадратного километра. Песок, трава, кусты и шестьдесят две кокосовые пальмы. Теперь дальше смотри: нас, допустим, сто пятьдесят человек. Из них двенадцать старших, которые едой не занимаются, — мы их всем обеспечиваем. При старших ошивается десяток змеюк вроде Ленки — таких палкой на серьезную работу не выгонишь, да и кто рискнет выгонять? Кому охота на кулаки нарываться? Старшие сами решают, кто и как работает, в эти дела нам лезть нельзя. Возьмут и отметелят за наезд на чужую девку. Считай дальше: детей возрастом меньше семи лет у нас девять человек вроде. Редко таких спасти успевают, но бывает. Еще четыре совсем мелких — уже здесь родились, груднички. Они быстрее умирают, чем рождаются, но сейчас четыре есть. Еще инвалидов четверо: кто от Анфиски пострадал, кто еще от чего. Кое-какая польза от них тоже бывает — мастерят по мелочи, но это так… Вот сложи все: получится, что из ста пятидесяти человек почти сорок абсолютно ничего полезного не делают, а кормить их надо. Из остальных еще столько же младше десяти лет, но старше семи, — от таких толку с гулькин нос. Более-менее есть польза от ребят, которым хотя бы двенадцать исполнилось, но таких остается человек сорок-пятьдесят. Еще вычти тройку мастеров, которые в море нечасто выбираются: у них в поселке занятия есть. Вот оставшиеся и кормят всю нашу ораву — в основном это дело на них. Все понял?