Александр Зорич - Морпех – победитель магов Страница 22

– Я был бы полным дураком, если бы взял с тебя Малую Клятву… Ведь я знаю, что один раз ты уже умудрился нарушить ее, заложив душу Хозяину Глубины!

– Да, тогда сами джинны пустыни попутали меня нарушить Малую Клятву… О чем я сожалею по сей день! – с горечью сказал Лод. – Но наказание, которое я понес за свое клятвопреступление, было суровым! Я потерял свой корабль, потерял доверие своего экипажа! Я шесть лет служил коком на разных судах, потроша рыбу и нарезая луковицы, чтобы усладить ужином людей много глупее, подлее и младше меня… Надо мной глумились, меня поучали, меня даже били! Вот чем я заплатил за тот грех!

– Мне известна эта история, – отмахнулся Рихард. – Но жив-то ты остался… А вот если ты нарушишь Большую Клятву… В общем, сам знаешь. Не маленький уже.

– Ну ты и нахал… И предложение твое – предложение нахала, давно не получавшего по наглым рукам… – процедил Лод сварливо. – Но совершенно неприемлемым делает его, конечно, не сама Клятва. А – доля. Половину с меня не потребовал бы и наместник Бин Назим, хотя он известный рвач…

– Половину он не потребовал бы, это да, – лукаво ухмыльнулся Рихард. – Он просто забрал бы все, а тебя вздернул бы на рее. И ты это прекрасно знаешь.

Мне слова Рихарда смешными не показались. Но, судя по всему, для пиратского уха это была шутка, причем изысканная.

Лица всех присутствующих просветлились; кто-то прыснул в кулак, кто-то загоготал в голос. А красивая женщина, что скромненько топталась позади Рихарда, как-то очень по-нашенски захлопала в ладоши (этот жест, я заметил, среди наших новых друзей распространен вовсе не был).

– Если же говорить серьезно, – продолжал Рихард, – то половину я прошу не по собственному произволу, но в соответствии с известным тебе морским законом. Ты капитан, и я капитан. У тебя корабль с командой, и у меня. Если бы я был штурманом, мне бы достало и десятины… Будь я твоим старшим помощником, как когда-то, я бы просил треть. Но по морскому закону в поисках этого клада мы станем равными компаньонами. Откуда же взяться другим долям?

– Краснобай, – выдохнул Лод и в сердцах сплюнул себе под ноги.

По своему опыту наблюдения за людьми я знал, что именно так – развязно и злобно – ведут себя участники переговоров, перед тем как принять не шибко приятные условия противной стороны. Но я, конечно, не стал делиться ни с кем своими наблюдениями.

А вот судя по широко раскрытым глазам дяди Вовы, для него интрига очень даже сохранялась.

Одного нюанса я тогда совсем не понимал. А именно: зачем Рихарду, если он тоже знает карту и если он знает, где лежит клад, вообще нужен Лод?

Впрочем, вскоре всё прояснилось. А пока мы стали свидетелями ритуала Большой Морской Клятвы.

Рихард свистнул своему юнге, и тот принес ему загодя заготовленный серебряный кубок с двумя богато изукрашенными ручками.

В кубок Рихард тотчас налил вина из запыленной фляги. Затем он надрезал ладонь Лода – сухонькую, сморщенную – и выдавил несколько капель его крови в свой сосуд.

– Я, Лод Рыжая Борода, капитан «Голодного кракена», дважды побывавший в Краю Мертвых, четырежды терпевший бедствие, муж четырех жен и отец двенадцати сыновей, клянусь, что с сего момента беру в компаньоны с равной долей Рихарда Волка Пустыни, капитана…

– «Любовницы ветра», – тихонько подсказал Рихард.

– …Капитана «Любовницы ветра». Обязуюсь без обмана выдать ему половину клада Фарида. В случае же если я завладею кладом, но обману Рихарда, пусть буду я навеки проклят, пусть судно мое станет поживой для донных гадов, пусть тело мое сожрут морские угри, а душу мою заберет Хозяин Глубины…

С этими словами Лод пригубил вино.

Затем он вошел в воду по колено и вылил в кудрявую пену прибоя всё содержимое серебряного кубка.

Пока он проделывал это, мы глядели на него как на полубога, и я, честное слово, не знаю, как это объяснить.

И уж совсем я не знаю, как объяснить то, что через секунду лазурные тропические небеса, абсолютно чистые, без единого облачка, вдруг разрезала на четыре неравные части ветвистая грозовая молния.

Прогремел гром.

– Клятва принята, – в благоговейном ужасе выдохнули матросы с обеих сторон.

Глава 3. Прорицательница

Побережье

Остров Скелетов

После Большой Морской Клятвы закатили роскошный ужин с обильными возлияниями – оказалось, так велит традиция.

Поначалу мне показалось, что традиция довольно-таки разорительная – каждый раз накрывать такую поляну!

Но потом бывалые из экипажа Рихарда Волка Пустыни объяснили мне, что Большую Морскую Клятву пираты дают крайне редко. Настолько редко, что не все видели такое событие хотя бы раз в жизни!

Экипаж Рихарда выкатил на берег два бочонка сладкого инжирного вина.

В лесу добыли дюжину диких коз и принялись жарить свежину на кострах, пока в горшках запекалась сладкая бататовая каша…

Только тут я понял, как же сильно я соскучился по нормальному человеческому пикничку с шашлыками!

Конечно, компания на этих шашлыках у нас с дядей Вовой была странноватая. Многие пираты не умели читать и писать, другие не насчитали бы у себя во рту и десятка зубов, а третьи одеждой не отличались от наших бомжей. «Сучье и беспредельщина», – шепотом высказался по этому поводу категоричный дядя Вова.

Но вторая кружка вина со всем этим меня радикально примирила.

В конце концов, живы – и ладно.

А после третьей кружки в голову мне забрела мысль, что неплохо бы приударить за той красивой белокожей девчонкой из свиты Рихарда. Ксюха-то все равно не узнает, а если узнает, так даже лучше, задумается, зар-раза, а не вернуться ли ко мне, такому востребованному любимцу женщин!

Увы, ту девчонку я нигде не нашел. Вероятно, она вообще не почтила пир своим присутствием и пряталась где-то в недрах «Любовницы ветра».

Ее, конечно, можно было понять. Сотня пьяных и вооруженных мужиков смутных моральных устоев – не лучшая компания для фигуристой светловолосой крали…

Ну а с рассветом следующего дня мы, страдая адским похмельем, вернулись на борт «Голодного кракена» и кое-как подняли парус.

Лод Рыжая Борода велел держать курс на остров Скелетов, который лежал в одном дне пути к югу. И сделал он это, конечно, со слов Рихарда – «Любовница ветра» шла прямо перед нами.

В полном соответствии со своим шаловливым названием, она при норд-весте выжимала на целый узел больше, что явственно злило нашего капитана.

Кстати, перед отплытием Лод подозвал нас с дядей Вовой к себе и наказал быть начеку и при оружии, когда соберемся на берег в новом месте.

– От этого Рихарда всего можно ожидать. Припоминаю, пятнадцать лет назад он объявил всем, что женится на русалке…

На карте, которая у нас, конечно, была, остров Скелетов походил на российского гербового орла, которого дядя Вова неуважительно обзывал «курицей».

Наш путь лежал, так сказать, в район холки этого орла меж его двумя шеями, где лежала бухта, обозначенная на карте как Черепашья.

Берег там и впрямь кишел черепахами. Матерые и молодые, зеленые и коричневые, они грелись на солнце, питались витаминной травкой и, кажется, собирались спариваться. Впрочем, за последнее поручиться не могу.

Карта также обещала весьма массивную достопримечательность в виде огромной столовой горы.

Мне приходилось видеть столовые горы раньше, ведь я же все-таки крымчанин! Не раз и не два нас возили на Тепе-Кермен и на Мангуп со школьными экскурсиями, не говоря уже о пеших походах по тем славным местам в обществе друзей и подружек…

Но там, в Крыму, столовые горы небольшие. А карта обещала – гигантскую. Какого-то уже венесуэльского размаха громадину!

Увы, весь остров Скелетов за исключением Черепашьей бухты и двух окаймляющих ее мысов (если угодно, голов нашего гербового орла) был окутан недобрым розоватым туманом. Нащупать взором очертания горы не удавалось.

А! Забыл упомянуть, что называлась тамошняя столовая достопримечательность Смрад-горою.

И впрямь, на всем острове стоял тухлый сероводородный запах, который никак не назовешь приятным. Впрочем, спустя час, проведенный на острове, я уже более-менее привык к нему и, что называется, «не заморачивался».

Когда мы входили в бухту, а дело было в полдень, я заметил у края опрятного пляжа какое-то патологическое скопление черепах. Прямо столпотворение!

Однако присмотревшись, я заметил, что это не просто скопление, а… домик! Да, небольшой домик, построенный из черепашьих панцирей и плавника – выбеленных солью стволов деревьев, что выносят на берег шторма.

А на высоком платане, который рос рядом с черепаховой хаткой, покачивался… давно мумифицировавшийся на солнце труп повешенного!

«Вот и обещанный висельник», – механически отметил я.

Вскоре выяснилось, что в черепашьем домике живет очень странная женщина.