Василий Звягинцев - Скорпион в янтаре. Том 2. Криптократы Страница 22

— Обращайтесь.

— Вы лично мне разрешаете отозвать все наши танки со всех фронтов и использовать их на Теруэльском направлении?

Вот она, его беда. Распоряжение ему нужно. Какой же из тебя в таком случае «советник»?

— Дайте мне ваш командирский блокнот, товарищ Павлов…

Павлов расстегнул полевую сумку и подал требуемое.

На чистой странице, с положенным номером и грифом Шульгин начертал остро отточенным красным карандашом: «Не только разрешаю, но и приказываю полковнику Павлову предпринять все входящие в его компетенцию действия для обеспечения поставленной задачи».

Усмехнулся, покачивая острием над листом, и добавил цитату из Петра Первого: «Не держись указов, аки слепой стенки. Ибо в них только случаи означены, а не настоящие обстоятельства…»

— Подумайте на досуге, Дмитрий Григорьевич, мой вам дружеский совет. Если не вникнете — можете плохо кончить. Вы, Константин Константинович, проследите, чтобы никаких «трений» не возникло, — сказал он Рокоссовскому. И подумал мельком, как оно на будущей карьере великого полководца скажется — что не в тюрьме ему два предстоящих года сидеть, а армиями командовать? Насколько талант его расцветет? Или вдруг завянет, поскольку именно тюрьмы ему и не хватит для окончательной кристаллизации?

А Павлов пусть думает. И Дельфийский оракул, и Кассандра примерно так и предсказывали. Туманно, но угрожающе.

В другой комнате, где на столах были разложены крупномасштабные карты центральной Испании и подготовленные лично Шульгиным информационные материалы, его ждали командир отдельного 14-го корпуса коммунист полковник дель Вайо, советники по разведывательно-диверсионной работе Мамсуров и Старинов. А также начальник личного спецназа Шестакова Гришин, теперь располагавший серьезными силами. Связавшись с Заковским, Шульгин добился переброски самолетами еще сорока бойцов «особых специальностей».

Четырнадцатый республиканский корпус, сформированный в декабре 1936 года, насчитывал до 5 тысяч человек, сведенных в семь бригад, рассредоточенных по Каталонскому, Центральному и Южному фронтам. Корпус имел две собственные школы в Барселоне и Валенсии, где готовились подрывники, снайперы, радисты и люди других нужных специальностей под руководством тех самых, не успевших попасть «под ликвидацию» советских профессионалов. О качестве подготовки говорил тот факт, что при множестве успешных акций по преимуществу на занятой мятежниками территории корпус потерял за все годы войны всего лишь 12 человек. Да и сам его старший инструктор, ныне пока майор Старинов, поучаствовав в пяти войнах, скончался в возрасте ровно ста лет, написав интереснейшие мемуары, большая часть которых засекречена до сих пор.

— Ознакомились с обстановкой, товарищи? — спросил Шульгин, присаживаясь на край стола и раскуривая очередную сигару. — Вы, компаньеро дель Вайо, сумели собрать своих бойцов в один кулак?

— Да, компаньеро Алехандро, — полковник указал на карте небольшой городок западнее Лериды, километрах в тридцати от линии фронта, прямо напротив одного из главных опорных пунктов франкистов, Сарагосы. — Полторы тысячи лучших. Остальные слишком далеко или заняты в других операциях мелкими группами. Но здесь мы сможем находиться не более суток, иначе утечка информации неизбежна. Найдется, кому донести и «своим», и на ту сторону.

Умное, симпатичное лицо тридцатилетнего комкора скривилось от сдерживаемого отвращения и ненависти.

— Управимся…

Шульгин, будучи по натуре именно спецназовцем — когда индивидуалом, когда вдохновителем и организатором батальона Басманова, позже — руководителем одновременно белой и красной контрразведок, что выглядело парадоксально, но весьма эффективно (ведь это очень удобно, когда противостоящие силы управляются одним человеком, исключается глупый параллелизм и ненужные потери), — находился сейчас в своей стихии.

Вернувшись из сталинской Москвы и «полета» в другие измерения, он знал, что делать, и имел необходимую материально-идеологическую базу: деньги, что не слишком важно, но полезно, не проходящее ни по каким учетам оружие в достаточном количестве, а главное — информацию.

Полторы тысячи бойцов дель Вайо, по мнению Мамсурова и Старинова, были вполне подготовлены для выполнения операций «первого уровня». Пусть и не так, как немецкий батальон (позже полк) «Бранденбург» времен Второй мировой, но несравненно лучше, чем франкистские полевые части. Главное же — солдаты корпуса были идеологически ориентированы. Они действительно были готовы сражаться и умирать за идею, что на войне — главное.

Мамсуров и Старинов, кроме того, располагали каждый примерно сотней людей более высокого уровня подготовки. Своих, второй год работавших инструкторами у испанских товарищей, и интернационалистов с опытом службы в аналогичных подразделениях стран, из которых приехали. В Мировую войну и позже.

У Гришина теперь было пятьдесят бойцов, тоже весьма квалифицированных в делах, которые «приличные» люди считают «неприличными».

— Итак, товарищи, на фронте с завтрашнего дня случится то-то и то-то, — указал на карте, что именно, не вдаваясь в подробности. Люди грамотные, то, что им требуется, поймут. — Надеюсь, успешно. В любом случае франкисты завязнут прочно на неделю, а то и больше, даже если полевые войска не оправдают моих надежд. Нам этого хватит. Пригласите, — указал он пальцем на дверь самому младшему по возрасту и званию Гришину. По причине секретности совещания адъютантов здесь не полагалось.

В кабинет вошли два комиссара Интербригад, немец Рейнгольд Фраш и итальянец Джакомо Бизлери. Несмотря на то что в Крыму Шульгин ожесточенно воевал с большевиками, здесь он доверял именно коммунистам. По названной выше причине.

— Садитесь, товарищи. У вас все готово?

По испанскому да и русскому обычаю приглашенным предоставлены были вино, водка, прочие напитки и табачные изделия. Иначе — неуважительно.

Товарищи должны были обмундировать, вооружить и нужным образом сориентировать по сотне надежных бойцов, которые будут изображать соотечественников из легиона «Кондор» и ударной дивизии чернорубашечников[18] «Черное пламя».

— Готово, компаньеро Алехандро.

— Транспорт?

— Имеем двадцать грузовиков и автобусов с итальянской и франкистской маркировкой. Горючего полные баки. Остальное возьмем там.

— Хорошо. Начало операции назначаю на девятнадцать часов завтра. Вы, товарищи, — обратился он к Мамсурову и Старинову, — координируя действие своих отрядов с батальонами компаньеро дель Вайо, скрытно пересекаете линию фронта, выдвигаетесь южнее и севернее Сарагосы и начинаете неограниченную диверсионную войну на коммуникациях, линиях связи и в местах дислокации гарнизонов мятежников. Именно неограниченную! Чтобы пошел настоящий шум и паника! Да что мне вас учить? Желательно десятку-другому мелких групп просочиться в саму Сарагосу, учинить там деморализующие беспорядки. Соответствующее снаряжение вам будет предоставлено к утру.

Общая задача — нанести противнику максимальный психологический ущерб и заставить его начать переброску на север своих мобильных подразделений. Или, наоборот, осуществить стремительный отход. Это несущественно. Главное, чтобы сложилось впечатление, что республиканцы начали генеральное наступление под прикрытием отвлекающей Теруэльской операции. Небольшой вопрос к вам, товарищ дель Вайо. Как этого можно добиться с вашими силами? Только не думайте, что я вас экзаменую, мне просто хочется узнать, совпадает ли ход наших мыслей. Очень важно, если союзники понимают друг друга без слов.

При этом он незаметно подмигнул Старинову. Этого человека он видел в документальном фильме восьмидесятилетним, а сейчас перед ним сидел подтянутый, достаточно молодой и симпатичный командир. Ему можно доверять безоговорочно, вся последующая жизнь тому порукой.

Тот понимающе кивнул:

— Я так думаю, товарищ Алехандро, нам следует добиться, чтобы до противника ни в коем случае не доходила реальная информация. Только панические слухи. Как это сделать — я знаю.

— Совершенно верно. Причем наверняка лучше, чем я. Здесь ваша страна, ваш народ и ваш враг. Подробности меня не интересуют. Общее руководство возлагается на вас и товарища Мамсурова. Товарищ Старинов отвечает за техническое обеспечение. Не смею больше задерживать. С этого момента связь со мной только по радио.

Для этого Шульгин сумел раздобыть и доставить в Барселону десять американских радиостанций, работающих на волнах, не совпадающих с теми, что доступны рациям франкистов и немцев. Так что говорить можно было и открытым текстом, не затрудняясь шифрами и кодами.