Владислав Выставной - Садовое кольцо Страница 22

— Вряд ли, — отозвался парень. Присел напротив одной из мумий, разглядывая ее в упор. Было одновременно любопытно и жутко. Даже на сморщившейся коже черепа и лица оставались заметны замысловатые цветные татуировки, среди которых преобладали кольца в самых разных видах и сочетаниях. — Наверное, их притащили и усадили уже мертвых. Здесь воздух сухой — тела хорошо сохраняются…

— Странно, что падальщики их не погрызли, — заметил Зигфрид. — Столько дармовой плоти пропадает.

— Да, странно. Может, тела отравой какой напичканы. А может, они при жизни питались по-особенному как-то, что не сгнили до сих пор, и этим трупоедов отпугивают.

Тем временем Хельга вышла в центр этого мертвого круга. Там, в центре, посреди серого пятна из легкого пепла возвышалась странная конструкция. Несколько обгоревших красных кирпичей, сложенных в замысловатую фигуру.

— Смотри-ка… — с интересом произнес Зигфрид, разглядывая фигуру. — Эй, Книжник, тебе это ничего не напоминает?

Семинарист нахмурился, впившись взглядом в увитую трещинами, обожженную глину. Пошел вслед за девушкой в центр, не отрывая взгляда от кирпичей. Действительно, что-то знакомое угадывалось в грубой символике неровных граней. Что-то волнующе узнаваемое.

Он вдруг обмер, потрясенный догадкой:

— Неужто… Кремль?!

Зигфрид молча посмотрел на него, Хельга вышла в центр круга. Медленно обошла сооружение. Мумии пялились на нее своими иссохшими мертвыми глазами.

— Кремль и кольца из трупов вокруг него… — пробормотал Книжник. Его передернуло.

— Не слишком оригинально для секты «властелинов Колец», — заметил Зигфрид. — Однако же непонятно, зачем все это…

— Да что ж тут непонятного? — произнес Книжник. — Они же… молятся!

— Как это? — Хельга удивленно посмотрела на него. — Ведь мертвые они…

— Для верующих, а тем более фанатично верующих это неважно, — покачал головой Книжник. — Неспроста их усадили вот так. Они должны молиться даже в загробном мире. Все должно быть направлено на единую цель секты.

— Какую цель? — спросила Хельга.

Зигфрид смотрел на них с Книжником исподлобья. Вест не любил всех этих темных тайн и сложностей. Враг должен быть реален. Если он жив — его нужно убить. Если мертв — прекрасно. Но что делать с мертвым врагом, который все еще строит против тебя козни?

— Не знаю, — проговорил Книжник. Перевел взгляд на фигуру. — Властелины в принципе ненавидят Кремль. Считают центром мирового зла. От которого, мол, все беды расходятся по миру, как круги на воде. И Садовое Кольцо с его демонами — один из таких «кругов ада».

— Может, тогда они молятся о том, чтобы мы сгинули? — тихонько сказала Хельга. — Сглаз на Кремль наводят…

Книжник поймал взгляд Хельги. Она сказала — «мы»! Значит, она уже считает себя кремлевской, не отделяет себя от людей его рода-племени. А значит, и от него…

И тут же он ощутил такой прилив ненависти к этим, безобидным уже, мертвецам, что едва не бросился с кулаками в гущу трупов. Но вместо этого лишь с силой пнул закопченную кирпичную конструкцию.

Символические башни и стены рухнули с глухим раскатистым стуком, будто сооруженные из костяшек домино. Пепел в основании взметнулся вверх, как дым далекого пожарища.

Парень застыл, глядя на безликую груду обломков. Спонтанная ненависть вдруг прошла, уступив место опустошению.

— Зря ты так, — странным голосом сказала Хельга. — Получается, ты вроде как сыграл в их пользу.

Книжник и сам уже понял, что погорячился. И с ужасом осознал, что проклятые покойники обвели его вокруг пальца. Он не верил в силу «сглаза». Точнее — не хотел верить. Потому что в него не верит наука. Но суеверный ужас овладел им, сметая все разумные мысли.

— Я… Я не хотел… — пробормотал он.

Повисла тягостная тишина. Каждый думал о своем. Трудно не задуматься, оказавшись в компании таких вот целеустремленных покойников.

— Ладно, — сказал, наконец, Зигфрид. — Девчонки здесь все равно нет. Идем дальше.

Вслед за Зигфридом путники перешагнули порог следующего каземата.

И тьма взорвалась — чудовищным, срубающим с ног ревом и светом. Хельга с Книжником рухнули, корчась от боли, отчаянно пытаясь спрятаться от этого убийственного света, закрыть руками глаза, заткнуть уши. Книжник пытался подняться, слепо шаря перед собой руками и крича что-то, не слыша собственного голоса.

— Ничего особенного, — донесся, словно издалека, приглушенный голос Зигфрида. — Светошумовые гранаты.

— Что еще за гранаты такие?! — проорал парень. Он все еще не видел, что происходит вокруг. — Зачем?!

— Убить не убьет, но деморализует конкретно. Тебя сейчас голыми руками брать можно…

С этим было трудно спорить. С подобным оружием семинаристу не приходилось сталкиваться. Про такое он даже не слышал. И опасался, что действительно перестанет слышать после мощного удара по барабанным перепонкам. За зрение тоже следовало опасаться — такой-то шок после тьмы… Бросился шарить вокруг себя, наткнулся на Хельгу которая сжалась у стены в испуганный комок. Крепко обнял, прижал к себе девушку, и та прильнула к нему, словно в тепле его тела было спасение. Так они и сидели, как беспомощные котята, пока зрение потихоньку не стало возвращаться.

Из темноты медленно проявлялась смутная картинка. Вначале — расплывчатый силуэт веста. Потом в лучах каких-то светильников проявилось все помещение. И с ним — довольно неприятная картина.

Нет — жуткая.

Пол был усеян мертвыми телами. Если бы не расползавшиеся кровавые лужи под ними, можно было бы подумать, что путники все еще находятся в том, предыдущем, каземате, только мумии сбиты на пол, как кегли. По крайней мере выглядели они так же: наголо выбритые, покрытые татуировками, в одинаковых оранжевых хламидах. Некоторые еще дергались в предсмертных судорогах. Посреди всего этого возвышалась мощная фигура Зигфрида. Он хмуро осматривал на свет лезвие меча.

Книжник ощутил рвотные позывы. Не столько от отвращения, сколько от усталости и голода. Ибо благодаря общению с вестом доводилось видать картины и пострашнее.

— Это у них вместо сигнализации, — пояснил Зигфрид, перебирая пальцами тонкую проволоку у порога. Книжник не сразу понял, что воин говорит о гранатах. — Зацепили растяжку — и шваркнуло. Кабы я валялся сейчас вместе с вами — зарезали бы всех за милую душу. Или бы взяли тепленькими, живьем, а неизвестно еще, что хуже будет…

— Ну да, хорошо, что ты у нас такой непробиваемый, — машинально отозвался Книжник. И тут же пожалел о сказанном.

Не стоило напоминать весту про его измененную природу. Не то сейчас время, чтобы гордиться сверхчеловеческими способностями. Мутанты, даже на людей похожие, — они вроде ведьм в Средние века. Сжечь, может, и не сожгут, но доверять перестанут. И уж тем более — не допустят в «нормальную» человеческую среду. И дело даже не в предубеждениях. Слишком уж мало осталось носителей чистого человеческого генотипа. Человечество вымирает. И не только погибая в схватках с наступающей чужеродной природой, с ордами воинствующих мутантов, претендующих на звание «новых людей».

Оно вырождается. Неуклонно теряет накопленный за миллионы лет уникальный генофонд. Потому неудивительно, что любого «не вполне человека» общество настороженно отторгает. И уж совсем неприятно понимать, что Кремль никогда не примет веста — если станет известно про свойства, которые он приобрел, едва не погибнув однажды в Поле Смерти.[9] А потому болтать на эту тему не стоит. Тем более что это может задеть самого воина.

Зигфрид, впрочем, не обратил внимания на сказанное. Он просто сказал:

— Бойцы они, конечно, неважные. В прямой схватке положить их нетрудно. Но до открытого боя они предпочитают не доводить дело. Убить в темноте, из-за угла — в этом они мастера. И коварства им не занимать. В этом они поопаснее дампов. Считайте — нам просто повезло.

— А девочке? — произнесла вдруг Хельга.

Зигфрид помрачнел. Огляделся по сторонам. Перешагивая через трупы, оставляя на цементе темные кровавые следы, направился в глубину зала. Послышался протяжный стон. Когда Книжник, наконец, встал на ноги и помогал подняться Хельге, вернулся Зигфрид. И не один. Он тащил за собой вяло сопротивлявшегося сектанта. Живого и вроде не сильно поврежденного. Был он такой же, как остальные: в бесформенной оранжевой хламиде, наголо выбритый, с лицом и макушкой густо усеянными наколками. Казалось, все обитатели этих подземелий лишены индивидуальности, будто штампованные по единой форме.

— Целехонький, — пояснил вест, сбрасывая на пол свою ношу. — Не хотел я никого убивать поначалу. Оглушил только. А тут остальные навалились — и понеслось…

Только сейчас Книжник заметил несколько резаных ран на руках воина. Впрочем, неглубоких. Веста не так просто убить. Тем более в темноте.