Андрей Буторин - Осада рая Страница 22

Вспомнив о любимой, юноша проснулся окончательно и одним рывком сел в кровати. В комнате он был не один — невдалеке кто-то негромко и ритмично посапывал. Ах, да, это же Костя Парсыкин, который предложил вчера поселиться с ним!.. Наконец-то память вернулась к нему полностью, чему Нанас не очень-то и обрадовался, вспомнив сразу и о нападении варваров, и о том, что он совсем ничего не знает о Наде. Ну ничего, сегодня он первым делом займется ее поисками!..

Однако все получилось не совсем так, как бы хотелось сааму. Для начала проснувшийся вскоре Костя прогнал его в душ, сказав, что сделал бы это еще ночью, но пожалел валившегося с ног соседа.

— Но теперь, — сказал водитель, — ты должен это сделать обязательно, раз уж собрался жить со мной в одной комнате.

— Погоди! — возмутился Нанас. — По-моему, это ты предложил, чтобы я тут жил!

— Ты думаешь, кто-нибудь другой захочет жить с вонючим грязнулей? Это я тебя еще по дружбе заставляю только словами, другие бы просто вытолкали в душ силой. Так что давай не спорь — за опоздание на службу у нас и в мирное-то время по головке не гладили, а сейчас и вовсе могут ее снести. А я, между прочим, еще позавтракать хочу успеть.

Вспомнив, что у Нанаса нет даже смены белья, Костя достал из шкафа и протянул ему чистое полотенце, а также комплект, состоящий из носков, трусов и майки:

— На, держи, обзаведешься своими — вернешь. Знаешь хоть, куда что надевать?

— Знаю, — буркнул саам, — трусы — на голову.

Костя коротко хохотнул:

— Ну, ты клоун!.. Лично я клоунов, правда, не видел, но, говорят, они были такие же смешные и рыжие, как ты. Кстати, а почему ты рыжий? Разве бывают рыжие саамы?

— Саамы бывают всякие, — вновь пробурчал Нанас.

Он забрал у Парсыкина белье и направился в душ. Помывшись, юноша почувствовал себя куда бодрее и лучше и остался даже доволен тем, что новый друг заставил его сделать это. Хуже вышло с бельем — широченные трусы и майка почти сваливались с него. Но когда Нанас натянул сверху тельняшку и брюки, дело перестало казаться совсем безнадежным. Правда, от тельника вовсю разило потом, но тут уж ничего другого Костя предложить не смог, сказав только:

— Ничего, как только Сошин тебя на довольствие поставит, выдадут, что полагается. А пока придется потерпеть.

Непонятно, правда, кому, по его мнению, нужно было терпеть — Нанасу или ему самому, но это саама, говоря откровенно, не особенно трогало.

Завтраком в небольшом буфете на первом этаже общежития Парсыкину тоже пришлось с ним поделиться. Оказалось, просто так тут не кормили — за еду требовались какие-то дополи, которых, заглянув в небольшой экран — сетевой терминал, как назвал его Костя, — буфетчица на имя Николая Лопарева не обнаружила. Удивительным было то, что сам Николай Алексеевич Лопарев в этом ее терминале вполне себе обнаружился.

— Говорю ж, не поставили еще на довольствие, — сказал Парсыкин, отливая Нанасу чая и деля пополам бутерброд. — А вообще у нас каждому жителю полагается определенное количество долей полезности — дополей. В зависимости от того, кто какую пользу приносит.

— А если не приносит? — уточнил Нанас, почти не жуя, проглотив кусок хлеба с колбасой.

— Таких у нас не держат, ты же знаешь.

— А старики? А дети?

— Старики тоже не бездельничают — улицы метут, снег убирают, за теми же детьми присматривают… Ну, если кто совсем больной, а родных нет, — те в специальном общежитии живут, их там бесплатно одевают и кормят. Но таких у нас мало совсем. А детей да, родители содержат. Им на каждого ребенка определенное количество дополей выделяется. Рожать и воспитывать детей — это ведь тоже польза для общества, иначе этого общества просто не станет в скором времени.

— Ну а если кто-то приносит совсем мало пользы, — не унимался Нанас, — и его этих… дополей не хватит, чтобы быть одетым и сытым?

— На это всегда хватает, — успокоил его друг. — А вот если хочешь чего-то побольше и получше, или того, чего за дополи не полагается, — тогда зарабатывай деньги. Тут каждый изворачивается, как может, — кто-то машины чинит, кто-то компьютеры, кто-то еще что — у кого какие способности и таланты. Но в основном все стремятся как можно лучше свою основную работу делать, за это иногда такие дополи капают, что никакие деньги, в общем-то, и не нужны. Если, конечно, не собираешься приобретать какие-нибудь драгоценности или алкоголь, например.

— Не знаю я, что такое драгоценности и алкоголь, — сказал Нанас, — так что деньги мне точно не нужны. Тем более, что они такое — я тоже не знаю.

— Ну, деньги, вообще-то, штука хорошая. Они еще со старых времен остались. Правда, только монеты, бумажки все давно истрепались… — тут Костя поглядел на блестящий кругляшок, прицепленный к левому запястью, и ахнул: — Ёшкин кот!.. Заболтался я с тобой, теперь точно опоздаем!.. А ну — ноги в руки — и бегом!.. — И он вылетел из буфета, таща за рукав едва поспевающего за ним саама.

— Костя! — взмолился тот, когда они уже сидели в машину. — Давай сначала к мэру съездим, я про Надю узнаю!..

— Ты что, охренел?! — впервые, пожалуй, с настоящей злостью заорал на него Парсыкин. — Ты думаешь, я шучу насчет опоздания?! Думаешь, мы тут в игрушки играем?.. Сам же знаешь, что сейчас творится! Лично я не хочу, чтобы меня Сошин в наказание с голой жопой на варваров бросил!

— Почему с голой?

— Да хоть бы и с прикрытой! Все равно не хочу!

— Не хочешь защищать свой город?..

— Подыхать не хочу… — сразу как-то сник и перестал орать Костя. — Не умею я воевать, не мое это. Вот машины — люблю: и водить их люблю, и чинить. И это у меня лучше всего получается. А если меня пошлют в бой — сразу убьют, я знаю… Ты не думай, я не совсем чтобы трус. Просто худо становится от одной только мысли, что нужно стрелять по живым людям. Даже по врагам… Не мое это, правда…

Голос товарища стал таким неподдельно жалобным, что Нанасу даже стало неловко — такой большой мужчина, а вот-вот заплачет. И он сказал:

— Ну ладно, и впрямь… Не всем же воевать. Кому-то и машины водить надо… — и вспомнил опять: — Только вот как мне быть с Надей?..

Обрадованный переменой темы, Парсыкин затараторил:

— Да найдется она! Или догадается позвонить на пост, тогда сам с ней поговоришь по телефону, или передаст тому, кто трубку возьмет, где ее искать. В крайнем случае, если вечером все будет спокойно, съездим, поищем ее, я тебе обещаю.

Костя опять с беспокойством глянул на странный кругляш на руке, и Нанас, слегка успокоенный заверениями товарища, спросил:

— А куда это ты все время смотришь? Откуда знаешь, что мы опаздываем, — по этой штуке, что ли?

— Ну да, — изумленно глянул на него водитель. — Это часы. Ты что, часов не видел?.. Хотя откуда… Короче говоря, они время показывают.

— Время? Как это? Как показывают? Откуда они знают?.. Объясни! — Ему и впрямь стало жутко интересно. Но Костя помотал головой:

— Вот как раз на это у нас сейчас времени нет. Его вообще осталось всего ничего. Потом расскажу как-нибудь.

Хоть новый друг Нанаса и боялся опоздать, они все-таки успели. Сааму даже удалось забрать из оружейки свой автомат, хоть Костя от нетерпения уже шипел и приплясывал.

Сошин по-прежнему, словно никуда не уходил и не ложился спать, находился за своим столом с экранами, телефоном, селектором и прочими хитроумными штучками — Нанас уже знал, что такой стол называется пультом. Глаза начальника охраны были красными, но сам он ничем не выдавал усталости, лишь нетерпеливо поглядывал на часы, дожидаясь, пока соберутся все его подчиненные. Собственно, кроме Парсыкина и Нанаса, тут были только командиры и начальники, одному из которых и кивнул Сергей Викторович, показывая на притулившегося в уголке юношу:

— Андрей! Далистянц! Бери пополнение. Оружие есть, стрелять, говорит, умеет. Поставь его сегодня на стену, он вчера уже вылазку делал, «языка» привел.

— А! Так это тот самый герой? — очень по-доброму улыбнулся худенький черноволосый мужчина, заросший густой и тоже черной щетиной. — Лады, беру. Пусть выйдет пока или может остаться?

— Пусть посидит, — махнул рукой Сошин, — секретов пока нет. — Оглядев собравшихся и поняв, видимо, что пришли все, он продолжил: — Значит, так, господа. Ночь, слава богу, прошла спокойно, однако в целом новости хреновые. Со всех постов докладывают, что варвары прибывали всю ночь. И до сих пор, думаю, прибывают. Их уже здесь туева хуча, пардон за мой французский. Уж точно никак не меньше двух-трех тысяч, а то и поболе — сосчитать всех по головам, сами понимаете, возможности пока не было. Хотя костры жгут, не таясь, даже в пределах видимости. Показывают, что пришли сюда всерьез и надолго. И уж от планов своих, я уверен, они не отступятся. А планы у них, как нам поведал вчера взятый «язык», простые и понятные: всех убить и все разрушить. А потому мы должны уничтожать любого и каждого из этого дикарского отродья, кто только приблизится к периметру на расстояние прицельного выстрела. В переговоры не вступать, пленных не брать. Огонь только на поражение. После того как противник предпримет атаку, подрастратит свой боезапас и подойдет ближе, мы выступим ему навстречу силами трех первых взводов. Четвертый и пятый рассредоточатся по стене и будут прикрывать их огнем. Шестой пока останется в резерве до особых распоряжений. Начальник гарнизона с городским руководством объявят сейчас по городу всеобщую мобилизацию, так что к обеду, думаю, у нас появятся и дополнительные силы. Такой вот расклад, ребятушки. Отступать, сами понимаете, некуда. Дай бог нам всем удачи.