Горъ Василий - Законник. Страница 23

— Может? — 'притворно' нахмурилась я. — Ты что, во мне сомневаешься?

— Нет… — ухмыльнулся воин. И, шагнув в комнату, принялся развязывать пояс.

— Не торопись… — мысленно взвыв от страха, 'страстно' выдохнула я: по рассказам моей матери, для того, чтобы смесь ушеры и Цветка Пламенной Страсти начала действовать, требовалось не меньше двадцати минут. А в случае с таким крупным мужчиной — и того больше. Поэтому мне надо было тянуть время и ждать момента, когда я смогу начать работать…

В общем, жестом показав на кресло по другую сторону стола, я ослепительно улыбнулась:

— Ожидание — это приправа, которая способна сделать острее любое блюдо…

Тур усмехнулся и… демонстративно повел носом:

— Ну, куда острее-то? Ты уже готова…

— Я — да… А ты — нет… Не спорь: я хочу, чтобы ты запомнил эту ночь на всю жизнь…

— Я не страдаю провалами в памяти, так что можешь не сомневаться, не забуду…

— Ты меня не понял! Я сделаю эту ночь самой лучшей ночью в твоей жизни! Я обещаю, что забыть меня ты не сможешь при всем желании…

В глубине глаз Равсарского Тура на мгновение вспыхнула искорка самодовольства:

— Ты меня — тоже… Только вот ужинать для этого совсем не обязательно…

— Ты что-нибудь слышал про Сестер Ночи? — усмехнулась я. И, увидев в его глазах непонимание, принялась вдохновенно лгать: — Хотя, о чем это я? Сестры Ночи — это игрушка для королей, а ты — просто военный вождь. Впрочем, тебе повезло…

— С чем? — не понял Дзагай.

— Сестры Ночи — это женщины, владеющие Искусством Любви… Не подстилки на одну ночь, а владычицы нежности и страсти… Нас мало. Очень мало — ведь для того, чтобы познать таинства Наслаждения, требуются годы и определенный склад характера… Поэтому из сотни девочек, которые подходят под начальные требования, до уровня Сестры поднимается в лучшем случае одна…

Беглар Дзагай недоверчиво ухмыльнулся:

— Для того чтобы доставить мужчине удовольствие, женщине достаточно… э-э-э… просто лечь…

— Не путай удовольствие и Удовольствие… — сделав акцент на втором слове, улыбнулась я. — Попробую объяснить. Вот смотри — каждый из вас, мужчин, таскает на поясе меч. Но ведь наличие меча — это еще не признак мастерства, правда? И для того, чтобы научиться владеть клинком по-настоящему, нужны годы тренировок. А еще талант и наличие хорошего учителя… Согласен?

Равсар кивнул.

— То же самое и с женщинами: лечь на спину может каждая… А вот подарить мужчине Настоящее Наслаждение способны единицы… Именно поэтому за нас платят золотом. По весу… Впрочем, тебя это не касается, так как ты мне понравился… В общем, ты — мастер меча. Я — мастер Искусства Любви. И сейчас я буду объяснять тебе правила поединка…

— Я знаю правила! — хохотнул горец. — Ты — отдаешься, а я — беру…

— Берешь? — усмехнулась я. — За ночь с любой из нас мужчины готовы отдать все, что угодно. Даже жизнь… Впрочем, что говорить сейчас? Давай вспомним об этом разговоре завтра утром… Впрочем, если ты ищешь минутное удовольствие, то дверь — за твоей спиной. Иди. Я тебя не держу…

…Естественно, Дзагай не ушел — заинтригованный моей уверенностью, он опустился в кресло и принялся есть. И пить. А еще — пожирать меня глазами. Впрочем, меня он слушал предельно внимательно, вдумываясь в каждое слово, которое я произносила.

Теоретически, такой его настрой должен был меня радовать: я могла совершенно спокойно подстраиваться под него и постепенно усиливать и углублять связь. Но на практике все получилось с точностью до наоборот: уже минут сорок с начала работы я поняла, что неправильно подобрала состав ароматов. И восемь свечей с экстрактом милитриски — это перебор. Поэтому я тряслась, как осиновый лист: несмотря на то, что на Равсарского Тура действовал аромат целых двух палочек ушеры, воздействие экстракта милитриски на сознание оказалось в разы сильнее. И лишенное блоков сознание Дзагая занимало единственное желание — взять меня. Желательно немедленно…

Для того, чтобы удержать возбужденного до безумия Тура от начала активных действий, мне приходилось проявлять чудеса красноречия и контроля. И работать в темпе, который я раньше и представить себе не могла…

Забавно, но именно в этот момент я по-настоящему поняла смысл упражнений на концентрацию внимания, которые так ненавидела в детстве. Если бы не эти упражнения, то я бы не смогла удержать внимание перевозбужденного мужчины, совершенно точно пропустила мимо ушей коротенькое и на первый взгляд ничего не значащее словосочетание: '…клянусь клинком Великой Матери Виеры…' и не стала бы тратить время на то, чтобы понять, кто такая эта Великая Мать. А так, зацепившись за эти несколько слов, я повернула разговор в новое русло, и вскоре поняла, что у меня появился шанс одним махом решить все свои проблемы. Правда, перед тем, как начать разбираться с хитросплетением отношений между богами пантеона равсаров, я все-таки заставила себя потратить немного времени на сбор информации, необходимой для работы с его сознанием и для будущего общения с моим личным запечатленным…

Как оказалось, богов у горцев было штук сто. Или сто десять. Причем все они были родственниками. Запоминать, кто кем приходится, оказалось достаточно сложно, так как грешили небожители нещадно, жили вечно, а, значит, связи из серии сын-бабушка или дед-племяница, в результате которых тоже рождались дети, считались почти что нормой…

Впрочем, тех, кто действительно имел какой-то вес в глазах Дзагая, было сравнительно немного. Бог солнца Ойтарр, бог земной тверди Найр и повелитель северного ветра громовержец Эйсс, которые считались у небожителей кем-то вроде вождей. И Великая Мать Виера.

Как и сами равсары, их боги были воинами. И постоянно мерялись силами друг с другом. В результате этой непрекращающейся войны наступали засухи и половодья, сходили лавины и сели, грохотали грозы и бушевали ураганы. Что интересно, деятельность их богов, скажем, удар молнии, вызывала у соплеменников Беглара Дзагая не страх, а восхищение: как же, сам Великий Эйсс метнул в Великого Найра свое огненное копье! Или Великий Ойтарр вверг Север в царство Вечной Ночи. А, значит, их руки все еще тверды, а взоры, соответственно, остры. Следовательно, до последней битвы, в которой одряхлевших богов повергнут новые, молодые, было еще далеко…

…Великая Мать Виера являлась олицетворением любви, страсти и женской красоты. Полногрудая и широкобедрая, она была настолько хороша собой, что при одном взгляде на нее мужчины забывали про все, 'кроме своей чести'.

Честно говоря, фраза Дзагая про честь вызвала у меня улыбку — если большинство виденных мужчин могло потерять голову при виде прелестей обычных, в общем-то, женщин, то, увидев богиню красоты, они должны были умереть от перевозбуждения. Или потерять сознание от счастья. Впрочем, высказывать свое сомнение в способностях равсаров беречь свою честь я не стала: находящийся в состоянии небытия Тур мог напрячься. А это в мои планы не входило. Поэтому, мысленно отметив эту нестыковку, я продолжила расспросы, стараясь понять, когда и к кому является это воплощение страсти.

Оказалось, что Великая Мать была весьма капризной особой — для того, чтобы ее заинтересовать, мужчина должен был быть чем-то особенным. Великим Воином, великим поединщиком, великим вождем. А еще ему требовалось быть чрезвычайно сильным и выносливым — по рассказам 'счастливчиков', пережить ласки богини могли не все. Нет, не так: недостаточно сильные духом и телом умирали сразу. А тех, кто оказывался достойным любви небожительницы, Виера рано или поздно уводила с собой. Чтобы 'познакомить с отцом', а потом 'подарить вечное посмертие'…

Для любого воина-равсара смерть на ложе Великой Матери была несбыточной мечтой — ради этого совершались подвиги, об этом слагались песни, и об этом мечтали чуть ли не все мальчишки, доросшие до своего первого меча. А вот Равсарский Тур относился к Великой Матери Виере иначе! Оказалось, что в душе этого большого ребенка перепутались преклонение и смертельная обида: по его мнению, Великая Мать была обязана явиться в его шатер еще два года тому назад! В тот день, когда он стал военным вождем своего народа. Или даже раньше — тогда, когда он победил в честном поединке Азнука Мзаана и стал первым мечом равсаров.

То, что богиня не спешила, действовало Дзагаю на нервы. И он, сходя с ума от обиды, продолжал лезть на рожон: то вместе с десятком воинов отправлялся в Селук, чтобы вырезать гарнизон этой приграничной крепости, то во главе отряда из пятисот мечников отправлялся в набег на королевство Дейдалию, то бился в поединках против двух-трех не самых последних бойцов своего народа…