Призраки солнечного ветра (СИ) - Александрова Дилара Страница 23

Несмотря на пережитое потрясение, женщина все же решила посетить Майера Варгандфида. После того, как поверх нежных, только что заживших бороздок наложили совершенно прозрачную защитную пленку, она собралась. Защитная пленка тут же приняла темный цвет в тон кожи. Признаки только что полученной травмы практически полностью скрылись.

— Велено никого не пускать, — отчеканил робот-охранник, намертво вставший у входа в палату пожилого ученого.

— Я — Иса Цвейтль. Психолог. Мне назначено.

— В списке допусков вы не значитесь, — слова звучали, как приговор, не подлежавший рассмотрению.

Иса растерялась. Персонал больницы все время сновал туда-сюда, но никого, кто бы мог прояснить ситуацию, среди них не нашлось.

— Все в порядке, пропусти ее, — вдруг послышалось откуда-то позади.

За спиной возник крепкий мужчина лет сорока пяти. Резкие, жесткие черты лица говорили о сухом, неуступчивом характере. Маленькие, широко поставленные глаза все время бегали. Трудно было предугадать, куда именно они смотрели в данный момент. Простенький, с преобладанием серых цветов костюм выглядел вопиюще обыденно. Можно сказать, заурядно. Невысокое тело ничем не примечательного телосложения успешно смешивалось с общей суматохой настолько, что становилось практически незаметным. Плавно выплыв из потока людей, оно поставило собеседника перед фактом своего существования.

— Позвольте представиться, Унлер Хаул. Я слежу, чтобы господин Майер Варгандфид скорейшим образом пошел на поправку, — мужчина в знак приветствия протянул Исе руку.

Однако, едва та протянула свою в ответ, он развернул розовую ладонь тыльной стороной, склонился и поцеловал руку с галантностью, которой позавидовали бы былые джентльмены.

— Очень приятно, Иса Цвейтль… — обескураженно улыбнулась женщина.

— Надеюсь, вы не обижены, что мы не послали своих представителей, а передали просьбу дистанционно? — галантность незнакомца казалась излишне нарочитой.

— Так даже лучше… Я все равно бы пришла.

— Очень хорошо. Он только что проснулся. Не смею вас задерживать, — господин Хаул поклонился и незамедлительно отошел, направившись в другую сторону коридора. Сцепив руки за спиной, он удалялся непринужденной походкой с праздностью, совсем несоответствующей моменту.

В палате было темно. Пришлось подойти к окну и отрегулировать прозрачность стекла вручную, потому как панель управления завалялась неизвестно где. После того, как в помещение проник мягкий солнечный свет, стали видны детали, скрытые до этого от глаз. Внимание привлек огромный букет в углу, находившийся практически рядом с окном. Хотя, запах цветов распространялся по всей палате и чувствовался от самого входа. Смесь нескольких видов роз большой пирамидой взгромоздилась на аккуратный больничный столик. Замшевых бордовых и флюоресцирующих нежно-кремовых. Самыми главными в букете, несомненно, считались фиолетовые, бархатистые. Их лепестки медленно складывались в аккуратный бутон, а потом снова раскрывались, трепеща, словно крылья бабочки. Это были его любимые цветы.

Большая просторная палата резко отличалась от нагоняющих тоску помещений для среднего класса. Тут висели настоящие шторы. Прикроватные тумбы не имели и намека на гравитаторные модели. Голографические редакторы высшего качества позволяли сделать облик комнаты именно таким, каким желал пациент. Все ограничивалось только личной фантазией и некоторыми уголовными статьями ОЗК по использованию и распространению материалов насильственного характера. В подобном интерьере оставалось только не перепутать настоящее с фантомным.

В центре, на большой кровати лежал Майер. Кровать еле заметно колыхнулась, приподняв голову больного. Установленные мини-датчики, считывающие импульсы с центральной и периферической нервных систем корректировали положение тела без посторонней помощи. Порою, машина знала лучше человека, как именно ему будет удобней.

Встав рядом, Иса грустно посмотрела на мужчину. Тот сильно постарел. От увлеченного, живого юноши не осталось и следа. Слегка приоткрытый рот ученого выглядел немного кривоватым. Кожа высохла, обтянув острые скулы. Истончившиеся губы почти исчезли. Бледные ниточки, оставшиеся от них, не несли в себе и капли крови. Светлые пряди когда-то густых волос сильно поредели, оставив в центре головы большую проплешину. На кровати лежал измученный, иссохший старик. Ни довольно молодой, по современным меркам, возраст, ни поддержание физиологии не смогли предотвратить то разрушающее действие переживаний, что истощили Майера за считанные годы.

Острое желание разбудить мужчину госпожа Цвейтль временно подавила. Мысль, проскользнувшая в голове, заставила заняться голографическим редактором. Прошло минут пять, прежде чем в семейном архиве удалось отрыть необходимый файл. Несколько небольших манипуляций с настройками, и окружающее пространство преобразилось. Безликую палату теперь заменяла частичка общих воспоминаний. Редактор полностью воспроизвел интерьер гостиной, где собирались две семьи за совместными вечерними посиделками. Иса начала моргать, будто ей что-то попало в глаза. Туго сглотнула, тщетно пытаясь подавить накатившие ее эмоции. Профессионализм психолога всеми силами им сопротивлялся, но женщина так и не смогла ничего с собой поделать. Мягко коснувшись руки Майера, она тихо произнеся его имя. Реакция последовала не сразу. Только с третьей попытки мужчина медленно, неохотно поднял веки.

— Кто здесь? — еле слышно прошептал он.

— Майер, это я, Иса.

— Иса? Ты? — в осиплом голосе проскользнули удивление и мимолетная, чуть заметная нотка надежды.

Тяжко поднявшиеся веки открыли беззащитный, измученный взгляд. Нижние же веки немного оттянулись, обнажив на влажной слизистой плотную сетку красных капилляров. Глаза заблестели от слез, быстро наполнивших алые полости. Те переполнились, не в состоянии удержать напирающий поток. Слезы одна за другой покатились по морщинистым щекам.

— Давно не виделись…

— Целую вечность, — уголки рта Майера чуть приподнялись в робкой попытке улыбнуться.

— Помнишь? — женщина посмотрела туда, куда падал взгляд ученого.

Там, у дальней стенки, на небольшом столике лежал тряпичный заяц, подаренный ей Майером на пятнадцатилетие. Ученый не знал, что дарить детям и не учел, что Иса уже давно выросла. Обид тогда он получил больше, чем праздника.

— Да, — сквозь слезы, поневоле засмеялся мужчина. Вдруг глубокий, сухой кашель вырвался из его груди.

— Тихо, тихо… — теплая розовая ладонь погладила быстро лысеющую голову. — Постарайся не волноваться.

На некоторое время воцарилась тишина. Казалось, с каждым легким прикосновением Исы с души Майера сваливается тяжкий груз. Когда дыхание стало ровным и спокойным, он повернул голову и взглянул в глаза своему светлому прошлому.

— Как бы я хотел вернуться назад и все исправить, — пронзительная печаль отразилась в обессиленном взгляде. — И остаться там, в прошлом.

— Что исправить?

— Я виноват. Перед всем миром виноват.

— Не думай сейчас о проблемах, — мягко ответила женщина. — Знаю, это плохое утешение… Но теперь я здесь. И больше тебя не брошу.

— В груди… тяжело, — тугой вздох с трудом приподнял грудь. — Я не могу… нести этот груз один.

— Тогда расскажи мне, — Иса сказала это явно не как доктор. — Будем нести его вместе.

— Правда? — крупная слеза покатилась по впалой щеке. — Ты сделаешь это для меня?

— Конечно.

Глаза Майера снова закрылись. Губы сжались. Он собирался с духом.

— Деньги, Иса. Во всем виноваты деньги. И жажда власти. Они погубили этот мир.

— Эта история не нова… — грустно улыбнулась женщина.

— Я просто хотел осуществить мечту. Сделать мир лучше.

— Ты его сделал, — чуть наклонившись вперед, улыбнулась Иса. — Тебя боготворит вся планета.

— Этому миру скоро конец, — голос Майера задрожал. — Я… я говорил… что телепорт еще не готов, что испытания безопасности только на начальном этапе. Что нельзя запускать производство. Они не слушали! — старика окончательно захлестнуло волнение, и грудь принялась порывисто вздыматься. — Время — деньги. Да… Так они сказали.