Система. Завоевание. Конец начала. Книга первая. Цикл «Икосаэдр. Бронзовый аддон» - Илья Андреевич Беляев Страница 23

— Вы живы и это главное.

— Да знаешь, кто ты после этого?

— Даже представить не могу, — искренне развел руками Гид.

— Не ёрничай! Все ты прекрасно знаешь. И я думаю… нет, я просто уверен, что ты специально не предупредил меня… не поставил в известность о том, что можно попасть в такие передряги.

— Извольте, всю нужную информацию о планируемом путешествии я выдал вам сполна, а то, что вы здесь оказались… так это не моя вина. Все, касающееся способов передвижения, полностью лежит на ваших плечах.

— Ах, вот, значит, как ты заговорил… А я все думал, что ты так ехидно улыбался, когда я контракт подписывал.

— У вас всегда есть право выбора, куда идти и что делать.

— Ах так, мать вашу! У того связанного парня, у избушки, где мы встречались в прошлый раз, тоже был выбор?

— А как же! И у него, и у того, который как вы заметили, висел у выхода из главных городских ворот. У них у всех был выбор, но они им не воспользовались, предпочитая плыть по течению, отдаться судьбе, а также тому месту, где находились.

Я вспомнил того человека с облепленным мухами лицом и изгрызенной до кости ногой, и мне в очередной раз захотелось набить морду Гиду.

— Значит, все они контрактники?

— Да, и многие другие, которые вам повстречаются на пути в ваших путешествиях. Видите ли, Иван Игнатьевич, смысл испытаний не в жизни, а в смерти. То, как вы распорядитесь жизнью, совершенно не важно, а вот сумеете ли вы избежать Смерти, сыграть с ней, скажем, в преферанс — вот задача каждого отобранного кандидата.

— Исходя из твоих слов, трупы будут попадаться и дальше?

— Безусловно, хотя… Если кому-то удастся найти то, что нас интересует и привести его в действие — ваше пребывание здесь окажется бессмысленным. Мы сразу же оповестим вас. И об этом мире у вас останутся лишь воспоминания, которые, я надеюсь, вы будете рассказывать детям и внукам.

— Бред какой-то.

— Вы это уже говорили, подписывая контракт.

— Ты бы не острил, а помог бы мне лучше выбраться.

— Никак, — развел руками Гид.

— Как «никак»?

— Очень просто. Вам нужно было смотреть пункт шесть настоящего контракта. Там говорится в параграфе один-один, что Гид не имеет права чем-либо помогать наемнику. В параграфе один-два, что изображение Гида, появляющееся по ходу проведения испытаний и далее является не более чем голограммой, управляемой из центра. Ну а параграф один-три гласит, что Гид минимализирует встречи с контрактником, появляясь лично лишь в местах наименьшего риска и агрессии.

— Голограмма, значит? — я понял, что вновь начинаю терять терпение. — А ну, пройди тогда ко мне в клетку!

Гид улыбнулся и медленно прошел через стальные прутья, оказавшись в метре от меня. Ну, прямо Т-1000 из второго «Терминатора». Классика.

— Вы удовлетворили свое любопытство, Иван Игнатьевич?

— Значит, помощи не ждать?

— Совершенно верно. Вас должны были готовить к подобным поворотам событий. И не следует думать, что в другом мире, в другой эпохе все по-другому. Везде все идентично, ну или почти.

— Так что мне смириться и ждать развязки?

— Смирение — единственное, что подобает делать в подобной ситуации.

— Ну вот, а говорили, что атеист, — усмехнулся я.

Гид загадочно улыбнулся.

Стоящая на расстоянии вытянутой руки голограмма ничем себя не выдавала и незнающий (уверен на сто процентов) принял бы ее за настоящего человека. Копия один в один. Не к чему придраться. Техника на грани фантастики, как сказали бы в прошлом.

Вдруг тишину нарушил режущий уши скрежет металла, и дальняя стена клетки, к которой стыковалась другая, уходящая в темноту, отвалилась в сторону, освобождая мне путь.

— Что за машинерия?

Повернувшись к Гиду, я понял, что голограмма растворилась, и мне суждено было остаться в одиночестве. «Что ж, не все так плохо. Я жив. Можно и в исследователя поиграть». Уж не знаю, кто и зачем играл со мной в такие игры, но другого выхода не оставалось. Я шагнул вперед и оказался в длинном зарешеченном коридоре, который до недавнего времени был для меня вне досягаемости.

Идти пришлось налегке: оружие я так и не нашел, а мешок-котомку изъяли скорее всего при транспортировке моего бессознательного тела в это место. «Что ж, тем лучше. Не буду отвлекаться на поклажу, а полностью сосредоточусь на местности».

А она оказалась готической. Хоть фильмы ужасов снимай. Кругом камень, сырость, полумрак, да ко всему этому через десяток метров прибавился звук капающей воды. Я не робкого десятка, но, когда через минут пятнадцать блужданий по извилистым однотипным коридорам впереди не замаячило ничего близко напоминающее на выход, я понял, что медленно погружаюсь в уныние. Подобное случалось редко, но, если происходило, требовалась действительно колоссальная встряска всего организма чтобы вернуться в прежнее рассудительное состояние. «Чего я здесь не видел? Живоглотов? Ушастых? Может скрюченных лысых человечков? Унылая пора очей очарованье… Хотя последнее явно не в тему. Думается мне, что в этом каменном склепе уже не найдется ничего такого, что могло бы…»

И тут я повернул за очередной громадный валун, оказавшись в новом, ярко освещенном, совершенно ином месте. Подобное, кажется, можно назвать… Колизеем!

Вокруг раскинулось громадное искусственно высеченное помещение: в несколько десятков рядов скамьи, уходящие под самый свод; сотни факелов, освещающие каждый сантиметр пространства и тысячи слепых чешуйчатых существ, виденных мною на поверхности. Похоже, эта местность была их логовом, а я все гадал, кто же мне повстречается в этих лабиринтах. «Вот так попал!» — пронеслось у меня в голове. Такого поворота я не ожидал, хотя готов был ко всему.

Коридор закончился, и я уперся в очередную закрытую дверь, ведущую в громадную клетку на всю площадку в середине Колизея. Там, в противоположном конце происходила какая-то потасовка. Я пригляделся. Две устрашающего вида полусобаки, которых я встретил не так давно на лесном побоище, догрызали какого-то… человека? Я в ужасе отшатнулся в сторону. «Так вот, значит, для чего мне сохранили жизнь — чтобы развлекать и увеселять публику!» Как мне помнилось из прочтенного ранее, в подобных местах проходили гладиаторские состязания: кровавые, без правил, до последней капли крови, до последнего вздоха, до последнего удара. Но даже убив противника, победитель не мог быть уверен в своей безопасности, так как сами люди, зрители, поглотители этой кровавой массы, должны были решать судьбу того, кто остался стоять на арене, а не лежал куском мяса с распоротыми внутренностями и отрубленными конечностями. Здесь же, по всей вероятности, придерживались подобных идей и правил.

— Ничего себе развлекуха! Значит, хлеба и