Стикс. Сломать систему. Часть 2 - Василий Мушинский Страница 23

Сделка нам нужна. Реально нужна. Получится — и всё пучком. Нет — тогда по крайней мере выживем.

Бахус чуть наклонил голову.

— То есть ты хочешь на стаб не заходить, а типо «стрелу» им забить что ли? С какой-то своей страховкой.

— Вроде того. Трот, что думаешь?

Блондин чуть «надломил» брови.

— Если «головка» со стаба решит нас подвалить, то на этой встрече им как раз и будет удобно. Благо свидетелей нет. Значит по стабу такое навряд ли ударит.

А забашлять за наши головы очень даже могут не те, так другие. Много забашлять. И снаряга наша тоже немало стоит, кроме того, что редкая.

Ты, спросил, что думаю? На той встрече нас придут убивать… — Трот замолчал, флегматично ожидая продолжения.

Стронг чуть повел шеей. — Могут прийти убивать. Могут. Но могут и побрезговать. Могут и побояться.

Так что не угадаешь. Это все же не муры.

Радар перебил.

— Муры, не муры. Вопрос за то, какие стронги выйдут к нам?

Бахус скривился.

— Если бы вышли «стронги» я был бы уверен, что всё пучком. Нас точно валить не станут. — Он коснулся пальцами татуировки на лице.

Стронги — общество со своими понятиями. За беспредел среди наших спрашивают. Конкретно спрашивают. Закон Улей — Элитник шериф.

Не надо так смотреть. Мы конечно не святые, милостыньку не подаем. Но тут уж такое дело…

Ты когда-нибудь видел алкаша, который жрёт только пивас или винцо из Франции? Если душа горит, так бухает что есть, хоть одеколон. Если уж человеку башню рвёт от куража нагибать и натягивать, то всё. Он раньше или позже сорвётся на кого угодно. С особым кайфом на тех, кого типо нельзя.

И вот нах тебе такое счастье рядом? А чердак срывает нередко. Ментов тут нет. Отхватить вроде как не от кого. Дары опять же — каждый же думает, что он теперь супермен. Особенно если дар, в натуре, из крутых.

Расскажу одну темку… Только, пацаны, сразу предупреждаю. Услышали — и забыли.

Был на нашем районе один типок. До Улья мелкий хулиган, гоп со смыком. С даром ему пофартило конкретно — клокстоппер, причем сильный. Это значит вроде как время останавливал. На минуту две — для неотразимого удара хватало. Руберов колол заточкой в глаз. Специально себе сделал из музейной шпаги. Любил ею попонтоваться. Красивая штука — в брюлях, и заточена так, что хоть брейся.

Начал он с того, что свежаков с перезагрузок стал трахать и резать. Иногда так, а иногда этак…

Чур, из-за плеча Радара, бросил хмурый недобрый взгляд.

— Ну да, матёрым иммунным так болит душа за свежаков, только что в Улье, что аж кюшать не могут.

…Брезгливый взгляд сверху вниз, и исчез быстрее молнии, иш как… А ответил вполне вежливо… Радар внимательно «сканировал» рассказчика.

— Слушай, дорогой. С перезагрузок, один из двадцати человеком остаётся. Иногда один из сотни, а то и из сотен. Ты прочувствуй что это значит.

Сердцем почуй.

Вот человек, с которым ты как-то сближаешься. Знакомишься, хлеб ломаешь и общее дело делаешь.

Хопа!!! И получается животное, жадное до человеческого ливера и кровищщи. Был человек — а стало такое, которому от всего мира только одно нужно. И нифуя ты тут не сделаешь. Не можешь. Никто не может.

— Хы. Ну чисто, как при подсадке на герыч. — Трот недобро улыбнулся.

Бахус сглотнул. — Понял? Только совсем еще зелень сразу суется на свежие районы. Или вовсе уж конченные отморозки. Тем более только салабон станет суетиться со свежаками, еще не разделившимися на иммунных и зараженных.

Оттого и шанс встретить кого-то кроме уродов по первости невелик. Если и будет рейд, так постараются даже не разговаривать. Не замечать.

Люди, по возможности, стараются как-то отгородиться. Иначе душу рвать начинает.

Вот что б понятно тебе было — если ты овечку «того», так ты её не режешь. А уж если собираешься резать, так ты её не употребляешь по-другому.

Но люди остаются людьми и некоторых вещей — не одобряют.

Вот. Следы того что было, конечно всплыли не за раз. После перезагрузки творится много такого что фильм ужасов отдыхает. Только все равно следы остаются.

Появляются вопросы.

Когда человек оттопыривается до упора, ему башню сносит. Хочешь ширяйся… Или вот так… Когда можно все и ничего тебе за это не будет. Вот прикинь — когда ты самый крутой на раене и оружие только у тебя. Его реально понесло… Тема вообще не такая редкая…

Трот покривился — Хорош уже на чувства жать. Обычное дело — начало гражданской войны. Когда ментов уже нет — а оружия у каждого кто хочет жить еще нет. Только бывает такое недолго. Так что давай короче.

— Чё короче? Понесло пацана. Оно конечно «заразы» почистят следы гулянки по части вдуть — прирезать. Тела жрут так что и костей не остается. Но то, что он их стал оставлять, все равно заметили.

И он, такой красивый — ни разу не один уже бывал. Не первый и не сто первый.

Так что все знакомо и чего дальше будет — понятно.

Всё — смотр дела, через оптику прицела, короче судейского и без лишней тягомотной хрени. И — закрыли вопрос.

Чур протянул — Как закрыли?

— Как, как… Кверху каком. Я ж говорю следили за ним через несколько прицелов. Потом — шёл, шёл. Пуля башка попадал, совсем мёртвый стал.

Был слишком крутой мэн и не стало. Реальная разборка, типо войны — она всегда тема общая. Одиночку завалить — это даже не напрячься. Никакие дары тут особо не помогут. Жизнь не боевичек.

Сапер, сидевший несколько в стороне, чуть поднял лицо, зацепив рассказчика жестким взглядом.

— Я то и дело слышу разное про силу даров. И тут ты говоришь, что дары мало чего значат. Уточни.

— Ммм… Ну гляди. Если речь о тех чмырях, что всякое барахло на стабы тащат — то у них ничего толком и нет. И живут они, от одного дня до пары недель.

Что бы от дара польза была, много чего должно сойтись — и дар сильный и умение им пользоваться, и прокачка. Везет тем, кого берут в рейд — хотя бы лошадью. Ну в смысле тащить или грузить хабар. Есть возможность чуть поднабраться опыта и умений. Такое есть и на стабах, а порой и