Мария Семенова - Новая игра Страница 23

И мальчишки действительно увидели перед собой всех четырёх. Смертельно опасные звери то сменяли друг друга, то, как ни поразительно это звучит, представали все сразу. При этом ассегай в руках деда стремительно жалил во все стороны, разя невидимых врагов. Атси — великие воины, но даже среди них с дедом сравнились бы немногие. Сухое жилистое тело, прикрытое лишь мучей[93] было, словно берег у водопоя следами зверей, испещрено шрамами, зарубками, татуировками. Дед носил все свои титулы на себе: Сильный Колдун, Великий Воин, Главный Палач Вождя. А также — муж восемнадцати жен и шестнадцати наложниц. Следовую тропу его жизни пересекали рубцы от вражеских копий и львиных зубов. Между прочим, эти самые зубы, как указывал завиток татуировки, достались в качестве подарка тринадцатой, самой любимой жене. Тогда она была беременна, и могущественный подарок помог ей благополучно родить отца нынешних близнецов.

Наконец Главный Палач, Сильный Колдун, Великий Воин победил всех врагов и завершил танец.

— Ну что, котята? — обратился он к внукам, и от них не укрылось, как смягчил он своё обычное «дети гиены».[94] Видно, далёкий Катомби услышал и поделился святой искоркой, и танец наполнил сердце деда добрым огнём. — Запомнили хоть что-нибудь? — Они дружно кивнули, и дед усмехнулся: — А раз запомнили, значит, повторяйте. Обедать будете, когда начнёт получаться.

Получилось не сразу, отнюдь… Солнце уже стояло высоко, тень от баобаба съёжилась под корнями, когда дед наконец смилостивился:

— Идите сюда.

И вытащил из пёстрого мешка маисовые лепёшки, горшочек мёда, тыквенную фляжку молока, тёплого от солнца. Воин довольствуется малым. Он обойдётся без кускуса с вяленым мясом и овощами, без жирных червей мопане и омаунгу… и ещё многого, о чём нашёптывает распалённое голодом воображение. Близнецы сели у пальмового листа, на котором была разложена пища, потянулись к румяным лепёшкам и… внезапно, не сговариваясь, отдёрнули руки. Хотя в животах у обоих громко урчало.

— Я это есть не стану, — сказал твёрдо Мгиви и сплюнул. — Ни за что.

— И я не стану, — поддержал Мгави. — Воин голода не боится.

— Ну что за дети пошли, — оскалил дед белые, ровные, искусно подточенные зубы. — Я, старик, должен был тащить сюда тяжеленный пойке[95] и полдня тушить для вас лакомства на углях? Ешьте, говорю, что дают!

Хоть он и улыбался, глаза смотрели твёрдо, оценивающе, не пропуская мелочей. Словно у грозного экзаменатора на очень важном экзамене. Который можно и не сдать.

— Не будем! Пусть их жрут мавади, наши враги, — дружно заартачились близнецы и демонстративно отвернулись от еды. — А мы сейчас охотиться пойдём. Добудем вот такого страуса и зажарим его ноги. В листьях и глине, без всякого пойке…

И, схватив свои палки на манер ассегаев, мальчишки принялись скакать, добывая воображаемого страуса.

Эх, дети, дети…

— Не надо никого ловить, не надо никого жарить, — вздохнул с облегчением дед. Он был в самом деле доволен. — Сейчас пойдём домой. А там будет праздничный пир, даже маханга из отборного проса с маслом и травами…

— О, маханга… — Дети позволили невидимому страусу убежать, пусть живёт. — А что за праздник, отец отца? Белого человека поймали? Женщину?

— Рано вам ещё думать о женщинах. Особенно о белых, — осадил их дед и взял маисовую лепешку с пальмового листа. — А праздник, котята, вот ш-зя чего… Эй, Або!

Собачка поймала нечасто достававшееся лакомство на лету. Мгиви ахнул, сделал движение вскочить, но не успел. Або взвизгнула, повалилась набок и, судорожно дёрнув лапами, затихла. Язык у неё вывалился, шерсть встала дыбом, из пасти потекла жёлтая пена.

— Зачем?! — Мгиви взвился с земли и с палкой наперевес кинулся на деда. — Она змей ловила! И крыс!..

Мгави вроде бы изумился странному поведению брата, но они всегда всё делали вместе, и он бросился следом, сжав кулаки.

Однако дед знал, как обращаться с внуками. Миг — и Мгиви получил своей же палкой в лоб. Мгави схватился за руку, отнявшуюся ниже локтя. А Великий Воин расхохотался и проговорил почему-то совсем не обидно:

— И это всё, что вы умеете?.. Палка, — посмотрел он на Мгиви, — не терпит пустых движений. Замах — это уже удар. А ты, — повернулся он к Мгави, — забыл, что главное оружие воина есть хитрость? Надумал расплющить врагу ногой пах — обмани, ткни сперва пальцами в глаза. Хочешь выколоть пальцем глаз — обозначь удар ногой в пах. А что до Або… Такова её судьба. Слышите, как жужжат быстрые крылья? — Близнецы замерли и прислушались, а дед продолжал: — Это летит её смерть, это летит её муха. Отрава просто опередила смертоносное жало.[96] Ну всё, котята, вставайте, идём домой. Я вами доволен…

По правде говоря, горд он был несказанно. Внуки, плоть от плоти его, успешно прошли первое, не важно, что самое лёгкое, испытание. А значит, его род ещё не оскудел ни воинами, ни великими колдунами…

Сучок и Винт. Змееловы

С болот хотелось сбежать. В любую сторону, лишь бы как можно дальше и как можно скорей. Куда-нибудь, где не звенит проклятая мошкара, где солнце не превращает торфяники в перегретую парную, где не колышется под ногами так называемая почва. Вот бы скинуть заскорузлую от пота одежду и плюхнуться в прохладный прозрачный бассейн. И чтобы коктейль на маленьком плотике. И главное, никаких забот и хлопот впереди…

…Ну, в общем, то, что и рисовалось двоим пацанам в будущем — причём недалёком, — когда они выбирали свою жизненную стезю. Увы, до мартини на плотике было как до Луны. Сучок развёл водой тёмную пахучую жижу, вздохнул и бережно поставил баночку на угли. Им с Винтом предстояло хлебать чифирь презренного третьего подъёма, который на зоне доставался «чертям». Вот такие коктейли.

Зато водочка, выпитая вчера, оказалась палёной, отчего — это в дополнение к жаре и кровопийцам — колоколом гудела башка, в брюхе крутило, а вкус во рту был, ох, не передать. А ничего не поделаешь — сжимай зубы и топай дальше, лови чёртовых змей, мерзких лягушек и вообще всё, что дышит и шевелится на болотах. Нормы у китайцев жёсткие. И поблажек можно не ждать. Если не добрать, не донести — пиши пропало, останешься без жратвы и, что хуже, без дозы. Жратва всё равно такая, что без неё целее будешь, чем с ней. А вот анаша…

— Ну что, корешок, давай по последней и в пахоту, — глядя на жидкость в баночке, проговорил Сучок. — А то курам на смех — три хвоста.

— Да уж, — выплюнул хабарик Винт и яростно почесал загривок: мелкие кусачие твари упорно лезли за воротник. — Тётка Тьфу стерва ещё та. Чтоб её дети так кормили… Суку…

Винтом его окрестили из-за фамилии. Если Засухин, значит, Сухой, а раз Сухой, то, значит, самолёт. Который Су. А коли самолёт, то с пропеллером. То бишь с винтом. Вот такой логический ряд.

Ну а «тётка Тьфу» — это была пожилая китаянка, известная всей Пещёрке как тётушка Тхе.

— Ага… С Сунь-Вынь на пару, — поддержал Сучок, с ненавистью сплюнул и потянул банку из костра. — Попался бы он мне на зоне…

Под псевдонимом, рождавшим малопристойные ассоциации, таился некий Сунг Лу, опять-таки известный всей Пещёрке квазипрокажённый. Днём он шакалил бабки «на излечение от тяжкой болезни», к вечеру же чудесным образом выздоравливал и начинал командовать.

Вот у этих двоих китайскоподданных, далеко не последних лиц в Церкви Трясины Судьбы, Сучок с Винтом и состояли нынче в подчинении. Почти в рабстве.

А вы как думали? С понтами въехав в Пещёрку, они не в добрый час вздумали обижать местного бомжа, после чего от них начисто отвернулась удача. Буквально через полчаса они в хлам — так, что не подлежала восстановлению, — разбили машину, принадлежавшую общаку, в итоге не доставив корешу-сидельцу предназначенный для него «грев». Оба понимали, что такого бездорожья[97] Паша Лютый не простит им ни за что. Живьём в могилу закопает да ещё и кол воткнёт. Осиновый. А потому Сучок с Винтом, пораскинув мозгами, в Питер возвращаться не стали. Решили перекантоваться в Пещёрке, наивно предполагая кормиться за счёт бесправных приезжих… и очень скоро сами очутились в роли «узбеков». Только настоящим узбекам совестливые русские хозяева платят деньги, и те отсылают заработанное домой, подкапливая на свадьбу. Винт и Сучок вкалывали на китайцев-«трясинников» за кров, за стол, за койку и дозу.

И плотики с душистым мартини покачивались где-то у другого берега океана.

Хорошо хоть, вкалывали они не где-нибудь в тёмном подвале, полном удушливых испарений. Они работали заготовителями — ловили кошек, добывали змей, а также лягушек, крыс и кротов. Лозунг «Купи десять штук шавермы — получишь собачью шкурку бесплатно» в Пещёрке уже никого не мог ни напугать, ни насмешить. Изобретательности китайской кулинарии, как известно, предел не положен. Из плоти кошки и змеи получалась «битва тигра с драконом», из лягушек с цитронами — зелёный суп, крыс тушили с орехами и овощами. При этом не пропадали даром ни внутренности лягушек, ни головы гадюк: помимо ресторана тётушка Тхе держала ещё и аптеку, где бойко торговали снадобьями от всех болезней и проблем.