Уильям Дитц - Небесные Дьяволы Страница 23

Воздух уже прогрелся, так что перед тем как подойти к испещренной вмятинами тележке, Тайкус разделся по пояс. Напоминающая гроб вагонетка ездила по рельсам и весила минимум центнер, если не полтора. Чтобы ее таскать вверх по склону с пятипроцентной крутизной обычно назначали двух-трех заключенных, и поэтому Финдли прекрасно понимал, что ему придется несладко.

Тем не менее, столкнувшись с дилеммой — попросить помощника или же положиться на собственную силу, Тайкус решил выбрать второе. Он схватился за привязанный к вагонетке канат и, перекинув конец через массивное плечо, подался вперед. Ничем не занятые в данный момент охранники и штрафники замерли в ожидании зрелища.

Тайкус имел, что называется, косую сажень в плечах, и когда он, опустив голову, начал тянуть, зеваки увидели, как вздулись его толстые словно канаты мышцы. Скрипнул металл, колеса повернулись, и вагонетка сдвинулась с места. В скалистом склоне были вырублены ступеньки, и Тайкус, выбросив из головы мысли о тяжести груза, сосредоточился на том, чтобы не споткнуться. Один шаг, другой… с каждым шагом его цель становилась все ближе. Наконец, под аккомпанемент жидких аплодисментов, здоровяк добрался до самого верха. Управляемая рычагом металлическая пластина-барьер поднялась и подперла задние колеса вагонетки.

Даже капрал Картер не подверг сомнению право Тайкуса на отдых, пока остальные грузили в стальной короб куски гранита. Во время погрузки подъехал самосвал и встал кузовом к рампе. Когда вагонетка заполнилась, один из штрафников сбросил рычаг-фиксатор. Рельсы шумно задребезжали под тяжестью несущегося с горки груза. В конце пути вагонетка врезалась в специальные упоры и опрокинула груз в кузов самосвала. С гулким грохотом камни покатились по металлу. Когда все закончилось, штрафникам предстояло повторить весь процесс по новому кругу. Так продолжалось до тех пор, пока Тайкус не сделал еще четыре рейса вверх с вагонеткой и не услышал вой Ревуна созывающего всех на получение обеденного пайка. Сегодня в набор входили отсыревшие бутерброды, чашка с фруктами и энергетический батончик, который большинство арестантов приберегли на «потом».

К сожалению, вместе с едой прибыл и Беллами. Казалось, чувствовал сержант себя ничуть не хуже чем до нападения Ласситера. Он тут же начал прочесывать территорию в поисках повода для придирок.

Тайкус дожевывал обед, наблюдал за перемещениями Беллами и вдруг осознал истинную подоплеку происходящего. Недомерок не просто рыскал там и сям — он искал трость! Ведь Беллами понимал: объяви он о том, что его «символ власти» пропал, то первый же арестант, кто наткнется на стек, тут же его сломает. Тем более если учесть то, сколько людей пострадало от этой штуки. Несмотря на дискомфорт в ботинке, там, где проклятая палка натерла ногу, Тайкус не смог сдержать улыбки. Наблюдать за бесплодными метаниями паршивца было весело.

Ровно через тридцать минут обеденный перерыв закончился. Штрафники вернулись к работе, теперь уже под присмотром Беллами, который между делом успевал осыпать Тайкуса потоками брани.

Тайкус, в свою очередь, уже прилично устал. Подъем вагонетки изначально давался тяжело, теперь же стал совсем невыносимым. Ноги превратились в неподъемные чугунные болванки, время словно замедлилось, а дышать стало еще трудней, несмотря на дополнительный кислород из дыхательного аппарата.

— В чем дело, сержант? — издевался Беллами, стоя в полуметре от него. — Тренажер, о котором ты так мечтал, оказался слишком тяжелым для тебя? Как насчет того, чтобы отдать работу кому-то другому? Все, что тебе надо сделать — это лишь попросить.

Тайкус ничего не ответил — сил отвечать просто не было. Он продолжил подъем. Беллами шел рядом. Наконец, Финдли услышал, как упорный барьер с лязгом заблокировал колеса вагонетки, и осознал, что очередное путешествие наверх закончилось.

В довесок к жажде Тайкус почувствовал легкое головокружение. Но он знал, что сейчас важней всего сконцентрироваться на другом. Заметит ли Беллами приманку? И если да, то удастся ли осуществить остальную часть плана? Ответ не заставил себя долго ждать.

— Эй, сержант, — крикнул Картер. — Посмотрите… там, между шпалами, примерно на середине спуска. Это не ваш стек?

Тайкус проследил взглядом за указывающим жестом капрала и остался доволен тем, что увидел. Тайком отмытую во время обеда трость трудно было не заметить, и Беллами незамедлительно отправился к ней. Тайкус подождал, пока унтер отойдет от него примерно на дюжину шагов, увидел, что тот ступил между рельсов, и только тогда крикнул:

— Нет!

Его окрик утонул в шуме работающих рядом машин. Тайкус рванулся вперед, проявив неожиданную обеспокоенность о безопасности Беллами. Примерившись как следует, он толкнул бедром ответственного за тормозной рычаг арестанта. Тот упал на рукоять, послышался лязг упорного барьера, и вагонетка устремилась вниз.

В этот самый момент Беллами наклонился за тростью. Услышав наверху зловещий грохот, он поднял глаза и тут же выкинул вперед руки, словно хотел остановить стальную коробку. Через мгновение сержант осознал ошибку. Он повернулся, чтобы отпрыгнуть в сторону, но времени на прыжок уже не хватило. Хриплый крик Беллами прервался смачным ударом металла о плоть. Мужчину затянуло под колеса и разрезало на три окровавленных куска.

Все свидетели происшествия застыли в шоке, в том числе и капрал Картер, который порядком струхнул от того, что в случившемся ЧП обвинят его. Вместо того, чтобы повесить все на Тайкуса, крик об опасности которого слышали все, унтер обвинил незадачливого оператора тормозов в том, что тот не уследил за рычагом. Беднягу приговорили к пяти дням в контейнере, но продержался он только два. Все это было, как выразился Тайкус, «чертовски печально».

Глава двенадцатая

«Как только мой взгляд зафиксируется на жертве, мир вокруг меня замирает. Обретает некую безмятежность. Есть только я, моя цель, и мой пульс, безмятежно отсчитывающий последние секунды жизни бедолаги. Когда дело сделано, и я могу убрать винтовку… ну да, я просто обожаю, когда мир вновь взрывается какофонией звуков».

Базу Тураксис-Прайм окружала «зона свободного огня» стометровой ширины, которая несла функцию последней линии обороны в случае нападения келморийских наземных войск. Полоса свободной от растительности земли была полностью заминирована и, находясь под прицелом множества огневых точек, постоянно сканировалась различными системами обнаружения.

Прожив за стенами базы девять долгих недель без увольнительных и несмотря на предстоящую следующим днем церемонию выпуска, около тысячи новобранцев-курсантов хлынули на волю через «Шлюз Альфа» — ближайшую от городка Брэддок заставу.

Если жители городка и высказывали недовольства по этому поводу, то только для проформы — ибо на самом деле они с нетерпением ожидали реки денег (пусть даже и с каким-то побочным ущербом), что вот-вот должна захлестнуть город. Рик Кидд вышел за «Шлюз Альфа» вслед за ликующей толпой сослуживцев навстречу ожидающим в городке удовольствиям, и ощутил такое же волнение, как и в свой последний день на Тарсонисе. Ведь несмотря на то что его похитили, он вот-вот станет самым что ни на есть настоящим десантником! И он может делать все то, что делают десантники вырвавшись на волю — уйти в запой и шумно повеселиться!

Конечно не в одну каску, ибо в этом нет никакого удовольствия, а с приятелями — Рейнором и Харнаком. Эти ребята были не из тех людей, с какими Кидда знакомили или позволяли общаться на Тарсонисе. Их троица спелась на третьей неделе обучения, после того как они попали в один дерьмовый наряд, и Кидд нашел способ перепрограммировать робота техобслуживания, чтобы тот выполнил всю работу вместо них.

С самого детства он обожал разбирать ботов семьи Беннет и собирать их заново. Причем после сборки, как правило, оставалось штук пять-шесть «лишних» деталей. В общем, тяжело в ученье — легко в бою, и в итоге он оказался прав: робота техобслуживания можно научить чистить картошку!

Рейнору и Харнаку пришлось подождать пока Кидд минует зону свободного огня и доберется до бара — заведения настолько известного, что его название было вытатуировано на тысячах рук, ног и других частях тела по всей Конфедерации. Традиция обязывала каждого салагу поднять первую выпускную кружку пива в лабиринте комнат «Кровавой Мэри», как называли бар хозяева, и только потом бросаться в омут развлечений вниз по Шаянн-стрит дабы вкусить весь спектр удовольствий. Приятели надели серые с бордовыми вставками кители, и соответствующие брюки с отутюженными до острого лезвия стрелками. На голове у каждого красовалась темно-бурая кепка-«таблетка». Начищенные до зеркального блеска ботинки были практически неношеными — ибо надевались только на строевые смотры и тому подобные мероприятия.