Грэм Макнилл - Я, Менгск Страница 23

Этот летательный аппарат был доказательством того, что достаточно иметь пару больших двигателей, чтобы удержаться в воздухе. Когда судно вошло в атмосферу его двигатели, находящиеся за короткими изогнутыми вниз крыльями, изрыгнули струи пламени.

Десантные катера предназначались для переброски вооруженных сил Конфедерации, — быстро и безопасно, хотя ни с одной из этих двух задач они не справлялись особенно хорошо. Вцепившись в металлическую стойку рядом со своей головой, Арктур понимал, что несмотря на все другие соображения, удобство определенно не входило в цели конструкторов.

Подобные машины могли нести в своих грузовых отсеках что угодно, от пехоты до осадных танков. Отсек, отведенный для бронированных десантников Арктура — его отделение носило название «Доминион», — был похож на промасленную и запыленную металлическую пещеру.

«ДесКаВ»[31] вздрогнул, когда пошел на снижение. Шум ветра и рев двигателей делали обычные разговоры невозможными, приходилось пользоваться шлемофонами. Помимо шестерых солдат в бронескафандрах катер нес огромный осадный танк; и его гигантский поскрипывающий корпус, закрепленный несколькими гремящими цепями, занимал большую часть пространства в трюме. Перевозка такого количества солдат вместе с осадным танком являлось нарушением устава, но на такое размещение пришел приказ сверху, а Арктур не собирался обсуждать приказы на таком раннем этапе своей карьеры.

Его пятеро бойцов сидели лицом к задней части освещенного красным светом отсека, на неудобных металлических скамейках, выглядевших так, будто слепой сварщик случайно приварил их к внутренностям фюзеляжа.

— Так какова обстановка, лейтенант? — в сотый раз спросил Янси Грэй. — Что нас ждет?

Арктур вздохнул. Неугомонный уроженец Тарсониса, не имел привычки отставать до тех пор, пока не получит ответов. А также он имел странную, наивную веру в то, что командование должно держать его в курсе всех событий. Он служил еще достаточно недолго, поэтому не понимал, что пехотинцы на линии фронта подобны грибам: напичканы дерьмом и пребывают во мраке неведения.

— О, господи, Янси, сколько раз ты еще собираешься это спросить? — воинственно сказала де Санто. — Как только лейтенант узнает, что там происходит, он нам расскажет. Верно, лейтенант?

Даймонд де Санто (или Ди, как ее звали напарники) была смуглой девушкой, выросшей на Тирадоре-9. Дочь подневольных рабочих, трудившихся на одном из многочисленных курортов и курортных городков, которые сделали планету столь привлекательной для потомков Старых Семей. Армии мужчин и женщин, задолжавших деньги одному из многих финансовых институтов Конфедерации, были вынуждены работать там, погашая долги и обеспечивая нужды гостей, чтобы тем не пришлось лишний раз и пальцем пошевелить.

Нужно ли говорить, что Даймонд де Санто не особо наслаждалась такой жизнью. Поэтому в свой восемнадцатый день рождения, она без промедления записалась в армию в первом же пункте вербовки, который смогла найти. За шесть месяцев Арктур неплохо узнал ее. Он видел в ней стержень хорошего солдата, но Даймонд, будучи человеком озлобленным, всегда оставалась грубой и упрямой.

Она очень нравилась Арктуру.

И благодаря некому странному, извращенному притяжению, де Санто признала в нем родственную душу. Она тоже выражала привязанность к Арктуру, которая напоминала молодому лейтенанту связь между его отцом и Эктоном Фелдом.

— Эй, я только спрашиваю, — сказал Янси. — Нет ничего дурного в желании знать, что происходит, не так ли? В конце концов, я вообще-то уже грезил об отпуске, не получи мы это назначение.

— Мы все грезили об отпуске, — сказала де Санто язвительно, нисколько не скрывая своего раздражения от такого специфического решения гениев из командования.

Она была не единственной, кого раздражала ситуация с отложенным отпуском. Арктур планировал съездить на Корхал, чтобы увидеть мать и малышку Дот. Он не виделся с ними с тех пор как поступил на службу, хотя и писал им много раз по Конфедсети.

Мать в конечном итоге отвечала ему, хотя в ее словах уже не было той открытости и теплоты, как в письмах, что она писала Арктуру в академию. Ее ответы содержали известия о сестре и Корхале (и его неприятностях), но практически отсутствовали упоминания об отце, не считая того, что он остается в добром здравии.

Дороти не ответила Арктуру ни на одно из писем. Вероятней всего, она до сих пор мучительно переживала его внезапный отъезд. Арктур надеялся, что когда эта миссия завершится, у него будет шанс навести порядок в отношениях с семьей. Потому что последние полтора года заставили его понять, как сильно он по ним скучает.

Даже по отцу, к великому удивлению Арктура.

Немалую часть писем, конечно, составляла переписка Арктура с Жюлианой. И, похоже было, что она не потеряла к нему интерес, несмотря на разделяющие их световые годы.

Они как раз договорились встретиться на Тирадоре-9, прежде чем Арктур отправится на Корхал. И когда отпуск, в конце концов, так и не состоялся, он был вынужден признать, что с нетерпением ждал этой встречи.

Мысли Арктура прервал Янси, который повернул к нему свое закрытое забралом шлема лицо и сказал:

— Бьюсь об заклад, лейтенант уже знает, куда мы попадем. Точно. Сто кредитов ставлю, что он знает.

— Черт, я бы поспорил с тобой, если бы верил, что у тебя есть эта чертова сотня, — грубо сказал Чак Хорнер, но его широкая «приграничная» улыбка лишила его слова всяческих оттенков злобы. Отец Арктура пренебрежительно назвал бы Хорнера «старым добрым парнем», — широкоплечий и неотесанный, Чак был родом с отдаленных миров Конфедерации, где наличие электричества люди считали за удачу.

Именно таким Чарльз Хорнер, или Чак, казался на первый взгляд, и Арктур был удивлен, когда обнаружил, что за простодушной внешностью парня скрываются тонкая смекалка и острый ум.

— Только ты не наберешь и пары центов, — продолжил Чак. — По крайней мере, после того, как Чун Люн и я оставили тебя без штанов за тем покером.

— Вам просто повезло, — фыркнул Янси.

— Повезло? — протянул Чак. — Мой отец, как и его отец до него, играл в армейский покер, когда тебя еще в проекте не было, сынок. И он научил меня всему, что я знаю.

— Да ну? — возразил Янси. — Хочешь сегодня еще попытать счастье?

— И на что же ты собираешься играть? — вступил в разговор, упомянутый Чун Люн. — Твои деньги уже у меня, как и недельный паек шоколада. У тебя больше нет ничего, что Большой Пес захотел бы у тебя отнять.

— Я буду целый месяц чистить Маюми, — предложил Янси.

— А этот парень азартен, — сказала де Санто со смехом.

— Ни за что, — сказал Чун Люн и, положив свой «каратель» на колени, погладил его блестящий смазанный ствол. Маюми. Такое имя Чун Люн дал своему автомату, своей красе и гордости. Он всегда держал Маюми чистой и смазанной. И в то время как пушки всех остальных были битыми и исцарапанными, оружие Люна выглядело так, будто только что сошло с конвейера. — Никто кроме меня не прикасается к моему оружию, — сказал он.

— Ага, девушки на Прайдуотере тоже так поначалу говорят, — съязвила де Санто.

Люн показал ей средний палец.

— Нарываешься, детка? — сказал он. — Хочешь узнать, почему меня называют Большим Псом?

Арктур слушал их дружеский спор и чувствовал скрывающийся за ним страх. Никогда прежде командование 33-й дивизии не считало нужным использовать их в опасных точках, но теперь эти солдаты, не прекращая валять дурака, начинают понимать, что это назначение будет совсем другим.

И только один член отделения не вступал в перепалку. Арктур думал, что если где-то на небесах сущеcтвует Бог, то у него странное чувство юмора.

Тоби Меркурио, тоже выпускник Стирлингской академии, сидел напротив Арктура, опустив лицо и плечи. Арктур потратил шесть месяцев, пытаясь натаскать Меркурио до уровня остальных бойцов отделения, но лишь понял за это время, что жизнь солдата не для его бывшего сокурсника.

Хотя родители Меркурио оказались достаточно богаты, чтобы отправить его в дорогую школу, парень оказался не очень подходящим материалом для Стирлингской академии. Его учеба проходила со скрипом, и только успехи на падбольном поле позволили ему ее окончить.

Однако этих успехов не хватило для профессионального спорта, и во взрослую жизнь Тоби выплыл без спасательного круга какой-либо специальности. Череда бессмысленных бумажных работ на одном из заводов родного отца (с которыми он явно не справлялся) закончилась внезапно: днем он напился, а на следующее утро проснулся с ужасным похмельем и стопкой подписанных бумаг на зачисление в армию.

За восемнадцать месяцев службы Арктур обнаружил, что солдатская жизнь состоит и долгих периодов скуки, за которыми следуют безумные мгновения перераспределений и криков. Которые в случае отделения «Доминион» переходили в еще более долгие периоды скуки.