Сергей Шкенев - Чертобой. Свой среди чужих Страница 23

Впереди два дела, большое и маленькое. Нет, наоборот, сначала малое — найти и погрузить хлеб на толкач, а потом большое — как-нибудь доставить найденное в Дуброво. Ну и, по умолчанию, остаться при этом целым и невредимым. Не хочу быть мертвым героем. Каюсь, честолюбив, но памятник иметь лучше всего при жизни. Когда-нибудь потом, в отдаленном будущем. И от улицы имени себя не откажусь. Звучит же — улица Николая Саргаева. Хоть фамилию свою вспомню, когда буду гулять по ней с внуками. А то все по позывному — Чертобой-старший.

Тьфу, совсем замечтался, старый черт, уже не слышу, как что-то говорит вернувшийся в рубку сын.

— Да, Андрей?

— Когда пойдем?

— Прямо сейчас и выходим. Чего оттягивать удовольствие?

— Оружие какое брать?

— Как в обычный рейд.

— А гранаты?

Хм… я тоже без чего-нибудь взрывающегося чувствую себя немного неуютно.

— Гранаты обязательно.

Навьючились капитально, ишаки обзавидуются. Вместе с бронежилетом килограммов на тридцать вытянет. В том смысле — мы вытянем. А куда деваться? У нас, как у той собаки, — попала лапа в колесо, пищи, но беги. Или это не про собаку? Плевать, все равно деваться некуда и лишнего на нас нет.

Мы стояли на роге толкача, одном из двух, которыми он и должен упираться в баржу, и держали наготове алюминиевые сходни. Застекленное окошко галереи оказалось как раз напротив, вот-вот рукой подать.

— На счет три?

— Давай.

— Раз, два, три, бросаем!

Стандартную сходню бы не добросили. А эта, сделанная из раздвижной лестницы и нескольких дощечек, летит, как таран, в городские ворота. Долетела, выбила стекло и легла на металлическую оконную раму. Выдержит? А черт ее знает, пробовать нужно. На всякий случай обвязался веревкой — внизу вода, а в своем снаряжении, если упаду, не выплыву. Так хоть Андрей вытянет. Наверное, вытянет — лось здоровый.

Господи, благослови! Делаю первый шаг, лесенка слегка прогибается, но складываться пополам не собирается. Еще шаг… и еще… держит нормально, но с мешком муки или зерна уже не пройти. Ладно, будем решать вопросы по мере их возникновения. Нам же сейчас в ту сторону, а не в обратную, так чего зря забивать голову? Пройдем, не пройдем… куда на хрен денемся?

Окно широкое, только низкое, пришлось встать на четвереньки и задницей вперед спускаться вниз, в проход между стеной и транспортером. Внутри тишина, нет даже голубей. Или они выше? Посмотрим.

— Эх, красота! — Андрей спрыгнул следом и огляделся. — Только мрачноватая красота, как в компьютерной игрушке.

— Ага, а вон там, на самой верхотуре, босс уровня поджидает.

— Режим бога включать? Только я не помню, где у меня эта кнопка.

— Сказал бы… Пошли. Стой! В сторону!

Я рыбкой нырнул на транспортерную ленту и, чуть не до скрипа в связках и сухожилиях, выдернул туда зазевавшегося сына. Мимо нас на большой скорости, громыхая в прыжках по доскам настила, пронеслась покрышка от грузового автомобиля. «Камазовская», не меньше. Если бы не успели убраться с дороги, то в лучшем случае могла переломать кости, а в худшем… Про худшее думать не хочется — железная воротина, в которую попала эта дура, выгнулась наружу пузырем. Откуда она взялась? Лежала несколько лет, чтобы в один прекрасный момент покатиться? Сама собой? В леших с Бабой-ягой могу поверить, в такие совпадения — нет.

— Андрюш, внимательней посматривай, не нравится мне эта хрень.

— Я, что ли, в восторге? — улыбнулся сын. — И это, пап… спасибо!

— Да ладно, сочтемся. — Напоминать про то, что он не раз снимал с моей спины вцепившихся тваренышей или тащил раненого больше тридцати километров, не буду. Мы же свои.

Следующим сюрпризом стала съезжающая по транспортеру бочка. Пришлось прыгать в проход, благо она предупредила о своем приближении стуком ребер жесткости о ролики. Что там за маньяк вверху сидит? Поймаю, лично ручки-ножки повыдергиваю. В том, что это дело рук человеческих, сомневаться не приходилось — кто же еще? Ставлю автомат на одиночные и стреляю, больше для вида, и чтобы пуля рикошетила от стен и потолка. Десять шагов — выстрел, еще десять — выстрел. Подниматься метров триста, как раз дороги на один магазин. Но неведомый враг не испугался и не сдавался, в нас полетели обломки кирпичей и обрезки арматуры.

— У, черт! — Андрей из-за моей спины дал длинную очередь и только потом схватился за рассеченную голову. — Больно-то как! И что мы каски не захватили?

Да, армейская полусфера сейчас точно бы не помешала. Но у нас их нет, правда, на толкаче в машинном отделении видел строительные пластмассовые. И они бы пригодились.

— Перевязать?

— Само подсохнет. По макушке вскользь задело. Вот он! Вижу! — Еще одна очередь в метнувшуюся поверху неясную фигуру. — Промазал…

Ясен пень, тут и ворошиловский стрелок промахнется. Сколько уже в белый свет, как в копеечку высадили? По магазину каждый? А взяли всего по четыре. Ну погоди, гнида, подберусь к тебе на гранатный бросок — мало не покажется. А потом повыдергиваю все, что останется. Или я это уже говорил? Повторюсь, ничего страшного.

— Пап, прикрой! — Еле успеваю ухватить рванувшегося по ленте Андрея.

— Куда? Подвигов захотелось, твою мать?

Сын виновато шмыгнул носом и размазал по лицу кровь, не забывая при этом поглядывать наверх. Эх, сейчас бы винтовку с оптическим прицелом, пусть даже обыкновенную «мосинку» образца девятьсот забытого года, выкурил бы гада. А так, наверное, сидит за какой-нибудь железной конструкцией и швыряет вниз что под руку попадется. Сто метров для него не расстояние — кирпичные половинки прыгают по замысловатой траектории практически от любого, самого слабого броска, да еще разлетаются мелким крошевом не хуже картечи. Только успевай глаза прикрывать. Опять мелькнул… очередь… Да что он, заговоренный? Нет, тут и винтовка не поможет, не успеешь прицелиться. Рассказать кому, не поверят — один безоружный человек уже двадцать минут держит двоих автоматчиков. Ох уж эти сказки, ох уж эти сказочники!

Неожиданно обстрел прекратился, сменившись напряженной тишиной, разрываемой нашим хриплым дыханием. Готовит что-то новое? Думать некогда, ноги сами несут вперед и вверх, только бешено колотящееся сердце мешает легким протолкнуть в горло очередной глоток воздуха. Кажется, еще чуть-чуть, и выплюну его, изжеванное ноющими от недостатка кислорода зубами.

Первым выскакиваю на площадку и тут же спотыкаюсь о лежащее за высоким порогом тело. Под ним темная лужа — все же зацепили, держался сколько смог, а потом… Потерял сознание или умер?

— Пап, живой?

— Не знаю, посмотреть нужно.

— Да я не про этого. — Андрей пинком перевернул человека и вздрогнул, натолкнувшись на полный ненависти взгляд. — Чего это он так смотрит? Как Ленин на буржуазию.

— Не обращай внимания — обычная нелюбовь оседлого жителя к кочевникам.

— Мы разве кочевники?

— В данный момент, пожалуй, да. Мы же не заботимся, как этот мельзавод будет дальше существовать, твоя задача взять добычу и уйти. А потом — хоть трава не расти. Похоже?

— Ага, бредуны — изгои тьмы, — согласился сын. — Ну что, пойдем дальше?

— Погоди, раненого перевязать нужно.

— Зачем?

Ну как объяснить? Десять минут назад готов был задушить противника голыми руками, а сейчас не могу. Было в его взгляде что-то такое… мешавшее просто добить выстрелом в голову. Тоска? Безнадежность? Та же ненависть? И почему она, если видит нас в первый раз?

Не дождавшись ответа, Андрей пожал плечами, достал запакованный в плотную бумагу бинт, а пропитавшуюся кровью куртку просто разрезал ножом. Пуля вошла под левую ключицу, скорее всего от рикошета, так как выходного отверстия не было. Неприятно — представляю, что мог натворить этот смятый комок металла, попади он в живот. Точно намотал бы на себя половину кишок. Да и сейчас не намного лучше.

Раненый с удивлением на худом, заросшем седой щетиной лице следил за нашими действиями и молчал. Не знаю, что ожидал, но явно не оказания первой помощи. Плотно сжатые губы побелели.

— Андрюш, тащим его на толкач.

— Зачем?

— Честно? Не знаю.

Сын хотел что-то сказать, открыл рот, но, подумав, махнул рукой:

— Потащили.

— Так что вам еще повезло, что не пошли через главные ворота.

— Если бы я знал, где они…

— И говорю — повезло, — раненый вымученно улыбнулся. — Все основные сюрпризы там, а на галерее так… подвернувшееся под руку.

— А если бы убил, Иваныч? Или мы тебя? — Андрей поправил одеяло и вопросительно посмотрел на лежащего. — Легче бы стало?

Ответом все та же улыбка, на этот раз извиняющаяся:

— Людям свойственно ошибаться. Тем более что я мог подумать, увидев ваш толкач?

— Это точно, — усмехнулся сын. — Хорошо еще, у тебя оружия не было.