Михаил Ахманов - Солдат удачи Страница 24

Нерис сказала, что очистительный туман обитает в землях криби, рами и даннитов, а в других секторах имеется ему замена – плесень и ползучие мхи. Еще огонь, который не жжет и летает подобно птероиду, но этого ей видеть не доводилось, так как подобные огни встречаются лишь в краю клеймсов, за центральным океаном. Дарт чистил кинжал и шпагу, слушал ее истории, слово за словом постигая язык рами, и думал о том, что мир велик и чудес в нем много.

Его клинки после сражения с червями чуть потускнели, будто, соприкоснувшись с ядовитой кровью, оделись седой патиной. Поразительно! Дарт знал, что они изготовлены на Анхабе, но не из стали, а из другого металла, неразрушимого, гибкого и стойкого, похожего на серебро с золотистым отливом. Возможно, то был орихалк – название, застрявшее у него в голове, точный смысл которого не вспоминался.

Зато помнилось, как странно он себя чувствовал в первые дни воскрешения. Непривычная пища, чужой язык, вдруг ставший понятным, чужая, слишком обтягивающая или чересчур просторная одежда, ощущение тела, тоже словно ставшего чужим… Не израненного и дряхлого, а сильного, молодого… Это сводило с ума, и, чтоб ускорить адаптацию, реаниматоры-Ищущие дали ему привычный наряд – штаны, камзол, рубаху с кружевами и шпагу на расшитой перевязи. Шпага оказалась игрушечной, и он потребовал боевой клинок, который воссоздали по наилучшим земным образцам. Такой шпаги не было даже у короля! Дарт считал ее главным своим сокровищем и талисманом, приносившим удачу. А здесь, в безбрежных речных пространствах, в их монотонном долгом плавании, удачей казалось любое событие.

Скажем, пирога тири с высоким резным форштевнем, изображавшим деревянного дельфинчика, и упряжкой из двух живых дельфинов. Завидев ее, Нерис испустила призывный крик, и экипаж, пятеро маленьких созданий в коротких травяных юбочках, тут же засуетился, направляя хрупкое суденышко к их кораблю. Карлики кланялись и почтительно приседали, плавным жестом вытягивая тощие руки над коленями. Особенно старался их предводитель, костлявый, крохотный и совсем дряхлый; его кожа была не смугло-голубой, а отливала зеленью. Он что-то бормотал, вроде бы испрашивая милости Элейхо и великой ширы; на его морщинистом безволосом личике застыли благоговение и страх. Дарт понял, что Нерис была в глазах карликов важной персоной – пожалуй, такой же значительной, каким ему представлялся Джаннах. Правда, в отличие от ширы, Джаннах не требовал знаков почтения, поклонов и приседаний.

Нерис с величественным видом простерла руки над дельфинчиком, украшавшим форштевень, затем принялась расспрашивать путников, интересуясь их маршрутом и торговыми делами, а главное тем, как далеко до великого флота даннитов. Старший отвечал тонким высоким голоском, называя неведомые Дарту пункты и города, но оказалось, их не так уж много – Диск, как подтверждали его наблюдения, был не слишком населенным местом. Он так и не понял, где находится даннитский флот, ибо маленькие торговцы измеряли расстояния, сообразуясь со скоростью дельфинов, однако Нерис, кивнув, шепнула ему, что догонять флотилию придется не дольше пары циклов. Затем она велела тири править к берегу, прятаться в кустах и ждать, пока не проплывут потомки тухлого яйца – иначе сам Элейхо не поручится за их жизни и не спасет от дротиков трехглазых.

– Странная встреча, – заметил Дарт, когда кораблик тири скрылся в прибрежных зарослях. – Носы у торговцев длинные, чувствуют запах войны и поживы… Им бы крутиться рядом с солдатами, плыть к океану, а эти спускаются вниз… Непонятно!

– Клянусь Элейхо!.. – пробормотала Нерис, бросив на Дарта строгий взгляд. – Кажется, ты ничего не понял!

– Мой скудный разум не длинней клинка кинжала. Если сиятельная шира объяснит…

Она прервала его взмахом руки.

– Ты разглядел их старейшину?

– Пожалуй. Очень почтенный монсеньор… и очень дряхлый, даже слегка позеленевший…

– Признак того, что дни его сочтены. Младшие сородичи везут его в землю тири, умирать. Таков их обычай.

– Он – их отец?

– Кому-то отец, кому-то мать. Тири не делятся на мужчин и женщин. Каждый сочетает оба естества.

Андрогины! Некоторое время Дарт переваривал эту мысль, потом спросил:

– А если не довезут?

Нерис сурово поджала губы.

– Это было бы большим несчастьем для старика и позором для его потомков. Тири умирают лишь в своей земле, у деревьев смерти. Таких, какие мы недавно видели.

Кивнув на берег, она ткнула пальцем в нервный узел левиафана, и живое судно двинулось против течения.

В тот день и в светлый период ближайшего цикла река была пустынной, если не считать какой-то жуткой твари, всплывшей рядом с их кораблем, – видимо, они слишком удалились от берегов, оказавшись в зоне больших глубин, где обитали речные чудища. Весьма разнообразных форм и видов, по словам Нерис, но все – кровожадные и слишком огромные, чтоб с ними справились дельфины. Монстр, преградивший им путь, походил на гигантскую черепаху в бронированном панцире, имел полдюжины могучих плавников, гибкий хвост и длинную шею с таким костяным гребнем, что Дарт даже не вспомнил о шпаге, а снес чудовищу башку дисперсором, истратив последний заряд. Теперь его оружие стало бесполезным – по крайней мере до тех пор, пока он не встретится с Големом.

В желтое время третьего дня, в условный полдень, отмеченный ощущением легкости, на горизонте возникло пятнышко, округлое и темное, точно капля дегтя, упавшая на серебристую речную гладь. Дарт потянулся к скафандру, вытащил тонкий обруч визора, блестевший сенсорными звездочками, пристроил на голове и опустил козырек-экран. Мир озарили новые краски; песок и скалы виделись теперь желтовато-бурыми, поверхность реки – серой, без блеска, слепившего глаза, небо – нефритовым, а лес, что зеленой стеной громоздился вдоль берегов, приблизился, распался на отдельные деревья и кусты, переливавшиеся живыми оттенками красного. Пятно тоже порозовело, приблизилось и распалось на четыре вытянутых силуэта и множество мелких штрихов, мельтешивших на периферии, словно червяки вокруг толстых неповоротливых змей.

Дарт коснулся сенсора над ухом, и червячки превратились в крохотные катамараны под прямоугольниками парусов, а на спинах змей выросли горбы – башни-надстройки в три этажа, со смотровыми площадками, галереями и спиральными лестницами. Новое касание, и он различил хвостатые и коренастые фигурки мореходов, сновавших взад-вперед по палубам, лестницам и галереям. Левиафан под его ногами дрогнул, прибавив скорость, фигурки с их кораблями и плотами стали расти, и над рекой вдруг затрубила раковина и раскатился гул барабана – видимо, знак того, что их заметили.

Сняв обруч, Дарт вытер испарину, выступившую на висках. Нерис провела языком по пухлой нижней губке и ободряюще улыбнулась ему.

– Не беспокойся, маргар, они не причинят нам вреда. Они живут в дружбе с рами.

Левиафан приближался к великому флоту даннитов.

«Вот муж, исполненный достоинств, – размышлял Дарт, с вежливой улыбкой поглядывая на Кордоо. – Хоть не человек, зато деловитый, вежливый и не лишенный понятия о гостеприимстве».

Шесть копьеносцев почетной стражи напоминали о всех достоинствах даннитского вождя – или скорее адмирала; в позах воинов сквозила радость от лицезрения гостей, а также готовность исполнить любое из их повелений. Ветер, реявший над палубой, трепал мех даннитов и длинные пучки волос под остриями копий – коротких, неуклюжих, с толстыми неошкуренными древками.

Сам Кордоо был коренаст и крепок, с гибким длинным хвостом, мускулистыми конечностями и удивительно мощной грудью, хотя его макушка не доставала Дарту до плеча. Шерсть на теле адмирала казалась какой-то взъерошенной, клочковатой, совсем непохожей на гладкий шелковистый мех покойной даннитки, и масть его была не темной и не серой, а рыже-бурой. Густой шерстяной покров не позволял считать его нагим, и к тому же у Кордоо имелись два предмета из одежды: широкий плетеный воротник, украшенный глиняными шариками, и ремень с полоской кожи, пропущенной между ног. Полоска ощутимо оттопыривалась, не оставляя сомнений в мужских достоинствах Кордоо.

Он вытянул хвост, вскинул мощную длань с мохнатыми когтистыми пальцами и присел – не так низко, как приседали тири, но все же на добрую пару ладоней. Глиняные шарики на его воротнике глухо брякнули.

– Да будет милостив к тебе Элейхо, просветленная шира! И к тебе, воин рами! Был ли благополучным ваш путь?

– Скорее да, чем нет, сын двадцати отцов, – ответила Нерис, баюкая в ладонях дремлющего Броката. – Все-таки я осталась в живых, хотя в речном устье тьяни перебили моих людей, сожгли корабль и перерезали горло Сайану, моему маргару и защитнику. К счастью, я везла из Трехградья зерна бхо… и, к счастью, мне повстречался новый защитник… – она положила руку на плечо Дарта. – Его зовут Дважды Рожденный, и он тоже маргар и великий воин, освободивший меня от чешуйчатых ящериц.