Владимир Михайлов - Медные трубы Ардига Страница 24

Лючана так и сделала. И открыла глаза, лишь почувствовав, что скорость лодки заметно уменьшается. А открыв их, распахнула и рот – от удивления, хотя лишь на секунду.

Удивление было вызвано тем, что судно за эти несколько минут изменилось: если раньше ничто не защищало находившихся в нем от ветра и брызг, то теперь и капли воды, и несший их воздушный поток примерно в полуметре над головами сидевших в лодке словно бы налетали на что-то, на невидимую крышу, вернее – купол, взявшийся как бы неизвестно откуда. «Вероятнее всего, полевая защита», – спокойно, как о чем-то обычном и ожидаемом, подумала Лючана. Приходилось ей видывать такие лодочки с компьютерным шкипером, чей пульт и монитор обычно размещались на носу. Лючана угадала его по привычному голубоватому свету. Внутри стало не только суше, но и спокойнее: качка все уменьшалась, а вскоре и совсем прекратилась. Лючана глянула по сторонам – вокруг была только вода, и это говорило о том, что судно погрузилось уже целиком. Странно, и это тоже почему-то не удивило Лючану – может быть, ее способность удивляться на сегодня была исчерпана, слишком уж много новых впечатлений выпало на ее долю за нынешний день.

Мотор теперь звучал чуть громче и на более низких нотах, суденышко продолжало погружаться с ощутимым дифферентом на нос: уходило в глубину. Потом вдруг рокот смолк, но движение продолжалось, только теперь уже какая-то внешняя сила двигала судно-капсулу, вспомнила Лючана недавно услышанное от этих людей слово.

Вокруг по-прежнему виднелась только вода, она становилась все более темной – света оставалось меньше и меньше, как и полагалось на глубине. Это не казалось страшным. Но через несколько мгновений пришел и испуг, пусть и недолгий: парочка, находившаяся на передних сиденьях, вдруг исчезла, как и вся носовая часть лодки, словно суденышко уперлось в густейший туман и стало погружаться в него, чему купол нимало не препятствовал. Страх подсказал Лючане, что сейчас и она погрузится в эту субстанцию и там наверняка задохнется, потому что этим дышать нельзя. Сердце дало сбой, но лишь на секунду.

А потом туман разом исчез, словно его и не было, и снова стали видны и люди, и вся капсула целиком, и все, что открылось снаружи, до сих пор почему-то не замечавшееся, – странное, воистину неожиданное: обширный купол со множеством углублений и выступов, нарушавших плавную кривизну поверхности, озаренных огнями, окрашенных в разные цвета. Над куполом – еще две-три капсулы примерно таких же размеров, как та, в которой Лючана сейчас сидела. Там и еще какие-то странности были, но рассмотреть все просто не было времени: вода за иллюминаторами исчезла, они оказались в какой-то трубе или камере, где было темно, но уже через несколько секунд стены, вызывавшие ощущение темноты, исчезли, стало светло, а затем и купол, накрывавший лодку, с негромким щелчком исчез, и Лючана с удовольствием встала во весь рост, как и те двое, чьей спутницей она оказалась.

Потянулась с удовольствием, разминая уставшие и затекшие мускулы. Глянула вокруг и поймала взгляд того парня, что управлял капсулой. Он смотрел на нее – не в лицо, а ниже, где пляжный наряд едва-едва и очень условно прикрывал то, что всегда вызывает у мужиков определенную реакцию. Взгляд был выразительным, в этом-то Лючана разбиралась. И сразу же невольно подумала, что без сложностей тут, пожалуй, не обойтись, потому что уже и женщина повернулась к ней и оценивающим взглядом охватила всю, с ног до головы, очень неласковым взглядом. Да, будут осложнения, утвердилась в первоначальном предположении Лючана, и в этот миг женщина подала команду: «Выходим».

Трое переступили невысокий борт и оказались в очень просторном, но невысоком помещении, где уже находилось множество таких же суденышек, как привезшая Лючану лодка, – десятка два, может быть, или еще больше. Негромко шумели какие-то механизмы – наверное, та система, что позволила им выйти из воды, миновать приемные устройства и, как говорится, обсохнуть здесь, уже под куполом. Лючана стояла спокойно, ожидая последующих событий, и почувствовала легкое прикосновение к бедру; ладонь парня была горячей – от работы, а может быть, и от возбуждения. Он успел погладить бедро, прежде чем она сделала шаг в сторону, так что женщина, его спутница, оказалась между ними. Откровенно выраженное намерение молодого атлета Лючане очень не понравилось. Но пока что деваться было некуда. «А впрочем, – подумала она достаточно легкомысленно, – и не таких приходилось обламывать. Справимся и с этим мальчиком».

Но лучше было бы, конечно, если бы и не пришлось справляться.

Женщина усмехнулась. Повернувшись к Лючане, жестом дала понять: иди за мной. Парень за ними не пошел, но сказал вдогонку:

– Скоро увидимся, красотка.

Лючана предпочла сделать вид, что ничего не услышала.

5

Четыре часа. Если бы Люча была в порядке, за это время она как-нибудь уж добралась бы до нас. Этого не случилось – значит, с нею что-то неладно. Иными словами – она не в состоянии выполнить нужные действия. Тому могут быть две причины: неблагополучна она сама (ранение, крайнее истощение сил, бессознательное состояние, как вот у меня) или неблагоприятна обстановка, в которую она попала. В любом варианте не время мне печься о своем здоровье. Вообще, это ее обязанность, вот пусть Лючана этим и занимается. А для того чтобы она могла выполнять свою обязанность, просто нужно ее найти. Все ясно до предела.

Вот только как это сделать?

На связь она выйти не может – иначе сейчас без устали вызывала бы меня, а уж мой кваркотронный виртуал-дурачок ни единого сигнала не прозевал бы, воздадим ему должное: ограничен, но усерден. Но это не значит, что браслет Лючаны не работает. Просто этот приборчик имеет крупный недостаток: его сигнал принимается лишь в пределах прямой видимости. Обычно этого бывает достаточно. Но Люча сейчас может находиться слишком далеко: за четыре часа ее могли увезти за много миль, а что ее именно увезли – совершенно ясно уже по журналу. Для того чтобы поймать ее сигнал и определить координаты, нужно подняться над поверхностью достаточно высоко. Ну что же, «Триолет», сумел опуститься – сумеешь и подняться. Дело привычное.

– «Триолет»! Прошу приготовиться к выходу в атмосферу! Высота подъема…

«Команда не принимается».

Ничего себе уха! Это что еще за новости?

– Повторяю: приготовиться к выходу в атмосферу! Это приказ!

«Указанное действие в существующих условиях не предусмотрено программой».

– Закрыть программу! Немедленно!

«Программу может отменить или приостановить ее выполнение только ее установщик».

Ну бюрократы!..

– Назвать установщика!

«Отдел программирования Главного Управления Службы…»

Вот как! Спокойно, спокойно. Все в порядке. Сейчас мы…

– Установить связь с отделом.

«Указанное действие невозможно осуществить».

Опять за рыбу грош.

– Приказываю…

Хотя нет. Явно никакого смысла переругиваться с компьютером: он со своей позиции не слезет, и силой его не столкнешь. Я бы, конечно, залез в него, как делал это не так уж давно на Уларе, – а тамошний «Гек» был куда мощнее. Но для того чтобы превратить меня в программу и внедрить ее куда следует, нужен другой компьютер, независимый от этого. Тогда у меня был «Вратарь». Он и сейчас есть, но далеко, и раз мне не дают связи, то до него мне не добраться так же, как и до Службы.

Но ничего, еще не вечер. Не зря ведь этот корабль оснащен ВВ-кабиной. Не может дойти сообщение – доберусь я сам, собственной персоной. Пусть они передадут управление кораблем мне, все необходимые коды и пароли, поскольку я лучше знаю, что сейчас главное. И я выбью все нужное из Иваноса – даже под угрозой применения оружия. Он, кстати, поймет и не обидится: он и сам очень не любит жертвовать людьми без толку.

– «Триолет»! Покидаю корабль на… на три часа. Оставаться в режиме выжидания.

«Выполняю».

Вот и чудесно. Мне осталось только натянуть на себя нормальную одежку, чтобы в Службе, увидев меня, не приняли за беглого психа. Отобьюсь, конечно, но время-то будет уходить.

Кабина ВВ-транспортировки оказалась намного просторнее, чем я предполагал. Ну что же, может быть, мне удастся даже притащить с Теллуса подкрепление? Искать группой и выручать группой – совсем не то, что действовать в одиночку. Ну-ка…

Я нажал клавишу предстарта. Кабина ожила. Но не совсем так, как мне хотелось. Дверца осталась наглухо затворенной. Зато заиграло табло на ней:

«В погруженном состоянии ВВ-пост блокирован».

Только и всего.

Я уже поднял кулаки над головой, чтобы дать выход тем чувствам, что в тот миг мною овладели. Но вовремя остановился. В каких бы отношениях ни находился я сейчас с кораблем, но наносить ему вред нехорошо – и не столько с моральной, сколько с деловой точки зрения. Все-таки, кроме него, у меня никого не было рядом в этом мире, а остальные миры так далеко. Я даже не стал произносить вслух те слова, которых у меня был полон рот. Просто повернулся и ушел. Но не в рубку. Говорить с «Триолетом» сейчас не хотелось, да и что я мог бы сказать ему, а он – мне? Разве что поговорить о погоде?