Сборник "Игрок" - Александра Лисина Страница 24

тела, цветок содрогнулся, молниеносно сложившись внутрь и сжавшись в неистово сверкнувшую белую точку. В тот же миг его песнь взвилась до немыслимых высот, переплетаясь с уже отчетливым хриплым воем из темноты, после чего «лотос» резко распрямился, сбрасывая лепестки, и выстрелил мне навстречу целым облаком сверкающих искр. Наконец, упруго толкнулся несколькими оставшимися на нем лепестками в раскрытую ладонь, левую. Уже протянутую в ожидании и освещаемую снизу так же внезапно загоревшимся браслетом.

Я даже вздрогнуть не успела, как от цветка остались одни воспоминания. Последние тонкие лепестки, коснувшись кожи, рассыпались на мелкие серебристые искры, одна из которых больно меня обожгла. После этого осиротевший стебелек мгновенно увял, широкие листья с облегчением сомкнулись. Откуда-то из-за спины раздался блаженный вздох, в котором мне померещился чей-то благодарный шепот, а буквально через мгновение на реке не осталось ни цветов, ни даже волн. Только я, как дура, сидела по пояс в воде и ошарашенно таращилась на собственную ладонь.

Когда заунывный вой повторился в третий раз, прозвучав до отвращения близко, я была слишком поражена случившимся, чтобы правильно оценивать происходящее. Но вот когда на противоположный берег узкой в этом месте реки с разбегу выметнулось жуткое существо, которого я даже в кошмарах никогда не встречала, всякая сонливость мигом слетела. А вот оцепенение, напротив, обрушилось с силой Ниагарского водопада, мигом приморозив меня к земле и заставив потерять драгоценные секунды.

Я никогда в жизни не видела ничего подобного. Выскочившего из лесу зверя освещали две яркие луны. Он был слишком странен, чтобы я могла его как-то классифицировать, и слишком страшен, чтобы в первый раз взглянуть на него без дрожи в коленках.

У Твари — а то, что эта была именно Тварь, я поняла практически сразу — было мощное продолговатое тело, покрытое блестящим, видимо хитиновым, панцирем, четыре крепкие лапы с устрашающего вида, тоже блестевшими когтями, каждый из которых мог соперничать по длине с лезвием моего неказистого ножа. Сильно вытянутая треугольная морда, лишенная ушей, притягивала внимание алыми точками бешено горящих глаз.

Второе, что бросилось в глаза, — обилие выступающих из пасти клыков. Кажется, у чудовища весь нос… или то место, где должен быть нос… состоял целиком из клыков разного размера и степени остроты. Они росли вверх, вниз, в стороны… с виду вроде бы беспорядочно, но, когда Тварь открыла пасть и издала уже знакомый рык, напоминающий помесь медвежьего рева и визга раненого кабана, стало ясно: торчащие снаружи зубы — всего лишь малая часть внушительного набора режущих инструментов, которым обладала эта совершенная машина для убийства. Более того, сама пасть была таких размеров, что моя голова туда вошла бы без всяких проблем, даже если бы оказалась раза в два больше и имела на себе рыцарский шлем.

Иными словами, зрелище, открывшееся передо мной той ночью, было настолько иррациональным, что я ощутила настоящий страх — холодный, отвратительно липкий и напрочь лишающий воли. От него невозможно убежать, из-за него невозможно шевельнуться. Он приносил с собой унизительное чувство полнейшей беспомощности, казалось: никакого выхода из этого кошмара нет и уже не будет.

Увидев меня, Тварь оскалилась так, что я, если бы не сидела, точно потеряла бы равновесие. Ее маленькие глазки вспыхнули такой злобой, что мне физически стало плохо. Почему-то показалось, что Тварь спешила сюда за цветком, но, не будучи точно уверенной, где именно его искать, слегка опоздала и лишилась славной добычи. А теперь твердо решила избавиться от виновницы своего позора.

Тварь подошла к воде и оказалась совсем близко, метрах в десяти, от меня, она подобралась для прыжка… От неминуемой смерти меня спас, как ни странно, долговой браслет: когда чудовище снова оскалилось и уже собиралось броситься на меня, он засветился призрачным серебристо-голубоватым светом, а в следующее мгновение от него отделились четыре смазанные тени. Вытянувшись струной, они метнулись к резко отпрянувшей Твари, не испугавшись ее клыков. Мгновенно окружили, отрезали дорогу к бегству. С тихим свистом взмахнули полупрозрачными руками, в которых коротко и страшно блеснула отточенная сталь, а еще через миг Тварь рухнула в воду, взрывая песчаное дно когтистыми лапами. Неистово щелкающая пасть захлебнулась ревом, из разрубленной груди в реку толчками потекла вязкая черная жижа, совсем не похожая на кровь. Тварь еще попыталась дотянуться до замерших вокруг нее теней, обретших вид закутанных в черные плащи человеческих фигур. Но одна из них величаво взмахнула рукой, и клыкастая голова, легко отделившись от тела, с отвратительным плеском шлепнулась в воду. Тени, терпеливо дождавшись, пока дергающиеся лапы вытянутся в полной неподвижности, сделали какое-то странное движение, будто очерчивали себя охранным кругом. Подняли головы, закрытые непроницаемой вуалью темноты, жутковато сверкнули разноцветными глазами: красными, синими, зелеными и угольно-черными. А потом буквально растворились в воздухе, оставив после себя уже остывающий труп и ошеломленную, растерянную, вымокшую до нитки девчонку, которая всего секунду назад была на волосок от гибели.

— Айдова Тьма… Гайдэ, ты живая?!

Честно слово, я едва не завизжала от неожиданности, когда со спины ко мне прижалось что-то мокрое, горячее, как распаренный утюг, и встревоженно сопящее. Спасло меня от срама только то, что мой сбежавший в пятки голос еще не соизволил вернуться.

Лин, а это, конечно, был он, не услышав ответа, подплыл ближе, бесцеремонно вскарабкавшись прямо на мои колени, но мне потребовалось немало времени, чтобы узнать его, перестать икать и вспомнить о том, что я умею членораздельно говорить.

— Гайдэ? — встревожился кот, когда у меня предательски дрогнул подбородок.

Я наконец сумела выдавить сиплое:

— Да. Живая… пока еще.

Он облегченно вздохнул и тесно прижался, обхватив лапами мою руку и устало уронив голову мне на грудь.

— Я так за тебя испугался…

— А уж я-то как перетрусила. — Слава богу, меня начало потихоньку отпускать. — Что это за тварь такая? Откуда взялась, с-собака драная? Я уж думала все, схарчит за милую душу…

— Гайдэ, — Лин тихо вздохнул и странно посмотрел снизу. — Ты даже представить себе не можешь, чего сейчас избежала. И понятия не имеешь, чему стала свидетелем. От кахгара на моей памяти еще никто не уходил живым, а ты… если бы не браслет…

От пронизывающего холода левая рука снова разнылась.

— Прости, — прижался теснее шейри. — Я не заметил, как ты ушла. Я не успел тебя остановить. Не защитил, когда должен был. Упустил из виду. Не справился. И если бы не Тени… Аллар, я едва тебя не потерял!

— Ну, ладно, ладно. — Лин был так сильно огорчен, что мои проблемы разом показались мне совсем мелкими и незначительными. — Перестань.