Ну, здравствуй, Герой! - Михаил Француз Страница 24

Я же… видел пустоту. Огромную тёмную тёплую пустоту с редкими просверками точек-звезд. Или не звёзд, а чего-то другого, на них похожего. Разглядеть эти точки я всё равно не успевал, так что пусть будут «звезды».

Я летел в этой пустоте. Не было страха. Не было боли. Не было дискомфорта. Не было тела. Не было восприятия «я». Было спокойно и хорошо. Словно бы в этой бесконечной пустоте летели только мои глаза. Только глаза и больше ничего. Даже не сами физические глаза, а точка зрительно-образного восприятия. Весь «я» состоял из одной этой точки. Из восприятия. Своих собственных мыслей не имел. Бесконечный «внутренний диалог» не шёл…

А потом я очнулся.

И знаете, может это не хорошо, но тут уж слов из песни не выкинешь: жутко мне захотелось обратно — в пустоту, в которой хорошо.

Рука болела. И эти два слова совершенно не передают даже тени от той гаммы ощущений, которая меня накрывала.

И ладно бы боль была постоянной — к такой ещё как-то, худо-бедно притерпеться привыкнуть можно. Нет же! Эта падла была пульсирующей!

Судя по степени изменения обстановки вокруг, без сознания я провалялся не долго — вряд ли больше десяти минут. Народу на пороге отделения Гильдии прибавилось. Тут и раньше-то, пока я «алхимичил» над винтовкой, выходили всё новые и новые зрители-зеваки из Авантюристов, в основном, Медных, с первого этажа, привлечённых шумом снаружи. Теперь же, добавились Гильдийцы и с других этажей.

Больше того: сам Алишер появился. А ведь «свистел» гад, что на «совещание» к Главе улетает! Ну ничего, я запомню.

И именно Алишер шёл решительным шагом к лежащему на брусчатке мне.

Шёл, но не дошёл. Не успел. Между ним и мной, с неба, рухнула пылающая фигура Пламенной.

Алишер остановился. Испуганным он не выглядел. Просто из вежливости остановился перед появившейся знакомой, чтобы поздороваться. И они о чём-то с Пламенной перекинулись несколькими фразами.

Слов я не слышал. А, если и слышал, то не воспринимал — не до того мне было. Я пытался не заорать.

Затем, после этих фраз Алишера и Пламенной, началась более-менее организованная суета. Зеваки стали рассасываться, понимая, что «концерт», собственно, уже закончился. Откуда-то подъехал крутой черный, блестящий «лаком» и «хромом» автомобиль. Пламенная перестала пылать, подошла ко мне, помогла подняться, помогла дойти до автомобиля, погрузиться на заднее сиденье автомобиля, погрузилась рядом со мной. Дверь закрылась. Автомобиль плавно тронулся с места.

И я, похоже, снова отрубился. Но уже «первым вариантом» потери сознания, так как дороги совершенно не помню. Я вроде бы только моргнул, а автомобиль уже остановился, и дверь его открылась.

Пламенная выбралась сама, помогла выбраться мне. Перед нами открылся вид на здоровенное «крутое» поместье, оформленное в «китайском» стиле и расположенное, судя по всему, в «старом городе».

***

Глава 18

Разглядывание незнакомого потолка — классика приключенческого и попаданченского жанра. Начата ещё незабвенным Синдзи Икари. А, возможно, что и гораздо раньше него. Не знаю. Я хоть и мужчина с избытком свободного времени, но именно этим вот вопросом как-то не занимался. А вопрос сложный, требующий вдумчивого всестороннего исследования…

Какая же ерунда спросонья в голову лезет…

Где я? В большой и мягкой комфортной кровати, что интересно, без балдахина. Почему без? Ну так, зачем он? Балдахин ведь — это средневековая защита от комаров, мотыльков и мошек. А к чему от них защищаться средневековыми методами, если тут вполне себе «современные» работают? Как то: нормальные окна, нормальные москитные сетки на этих окнах, такие же функциональные сетки на дверях, воскуриваемые репелленты… Так что, кровать без балдахина.

Я в большой и мягкой комфортной кровати, под тёплым одеялом. Лежу. Рассматриваю высокий, разрисованный красными драконами потолок. Вот ведь тоже причуда — потолок спальни разрисовывать агрессивными летающими тварями. Ещё, блин, они не приснились потом! Вот нафига оно надо? Учитывая, что Виверну я своими собственными глазами совсем недавно видел. И зрелище это… А ведь в этом мире и Драконы есть! И хозяйка поместья, вполне возможно, за свои двенадцать лет пребывания здесь, могла их лично наблюдать. И, почему-то мне кажется, воспоминания об этих встречах — должны быть не из приятных. Так зачем? Но, это дело вкуса.

Да — я проснулся в спальне Альбины Пламенной. В её основном поместье, находящемся в «старом городе». Сюда меня она привезла на своём официальном автомобиле — атрибуте роскоши и показателе статуса в столице Империи, не меньшем, чем поместье за стеной «старого города».

Зачем?

Интересный вопрос. Сам бы хотел узнать на него ответ. Но спросить пока не у кого — в кровати я лежу один. Голый. Рука перебинтована.

Входная дверь в комнату тихонечко отворилась и внутрь заглянул благообразный мужчина в возрасте. Аккуратная короткая стрижка пегих от седины волос, аккуратна «Голландская» бородка, так же пронизанная отдельными белыми волосками, привычный уже «китайский» халат-хитон. Мужчина увидел, что я не сплю, и решил развить своё действие, а не ретироваться. Он вошёл в помещение и притворил дверь за своей спиной.

— Здравствуйте, молодой человек, — обратился ко мне он с улыбкой. — Как вы себя чувствуете?

— Не такой уж и молодой, — хмыкнул я. — Пятый десяток недавно пошёл.

— О? — приподнял брови он и округлил рот. — В таком случае, для своего возраста, вы хорошо сохранились.

— Мне как-то приятнее было раньше причислять себя к «отлично выглядите». «Хорошо сохранились» — это уже за семьдесят.

— Юмор? — усмехнулся вошедший. — Юмор — это хорошо. Юмор — это значит, что уже всё не так серьёзно. Как же вы так, не молодой человек, умудрились? — меж тем, приблизился к кровати мужчина и уверенно, бесцеремонно взял в свои руки мою пострадавшую руку, после чего принялся её осматривать и ощупывать, причиняя своими прикосновениями довольно сильную боль. — Это же надо: самому себе, сознательно нанести серьёзнейшие повреждения энергоканалов, да ещё и саму руку до костей обуглить…Экспериментами балуетесь?

— Экспериментами? — спросил я, не вырывая руку. Догадался уже, что мужичок, скорее всего, кто-то вроде доктора. Только у них такая вот бесцеремонность — это профессиональное. Да и простая