Игорь Негатин - Право вернуться Страница 24

— Алекс, далеко не забирайся, — напутствовал меня шериф.

— Да, сэр.

— Обогнешь заброшенную ферму и возвращайся в город. Мне будет нужна твоя помощь.

— Хорошо, — кивнул я и развернул лошадь.

Шериф хмыкнул и начал что-то обсуждать со Стивом.

Они старожилы, и, разумеется, им хватает нескольких слов, чтобы обсудить будущий район поисков, а заодно и выругаться, прикидывая шансы на успех. Чак проводил меня взглядом и даже подмигнул на прощанье.

Я выехал из города, миновал кладбище и через час добрался до заброшенной фермы. Не знаю, почему хозяева ее оставили, но места здесь были красивые. Бревенчатый дом стоял на пригорке в окружении высоких сосен. Одна из них рухнула, проломив крышу и слегка испортив сарай. Осмотрел развалины, девочки, к сожалению, не нашел и отправился дальше.

Еще один перелесок, который просматривался из конца в конец, и я выбрался на равнину. Привстал в стременах, осмотрелся. Пусто… Даже зверья не видно. Неподалеку начинались овраги, в которых часто ломали ноги коровы и лошади, калеча не только себя, но и седоков.

Подъехал поближе и собрался спешиться, как вдруг грохнул выстрел, и меня что-то ударило по руке, обжигая плечо болью. Даже не успел понять, что в меня стреляли! Неловко повернулся в седле, а тут еще лошадь дернулась, и я свалился на землю, усыпанную толстым слоем хвои. Упал, слава богу, ничего не сломав, и дробовика из рук не выпустил.

Охнув от боли, скатился в небольшой овраг, заросший мелким кустарником и поэтому почти незаметный. Лошадь сделала несколько шагов, остановилась и осуждающе тряхнула гривой. Мол, что же ты, дуралей, в седле не держишься? Еще и фыркнула с легким оттенком презрения.

Черт меня побери! Несколько секунд я хлопал глазами, но, слава богу, мне хватило ума не подниматься с земли, а убраться немного в сторону, под защиту зарослей. Разглядывал краснеющий рукав рубашки и злобно шипел, пока не услышал лошадиный топот. Кто-то приближался, и, как мне показалось, этот неизвестный помощи не предложит.

Вот он уже совсем близко.

Звякнула упряжь…

На краю оврага показалась мужская фигура…

Он пригнулся, пытаясь что-то разглядеть на земле или понять, куда делся его законный трофей, который должен был лежать и ждать охотника. Мужчина буркнул что-то неразборчиво-злое, прищурился и опустился на одно колено. Сердце стучало где-то под горлом. Казалось, что оно бьется так громко, что способно заглушить даже выстрел.

Еще удар сердца… еще…

Вот он повернул голову и наконец встретился со мной взглядом. В нем мелькнула легкая досада и даже удивление, смешанное с изрядной порцией злости. Губы растянулись в злорадной усмешке, и вот он уже разворачивал винтовку в мою сторону, а я лежал и медлил, как дурак, сжимая в руках дробовик.

Время тянулось медленно и тягуче, как смола, стекающая по дереву.

И все же… я выстрелил первым.

Грохнул выстрел, и парень дернулся, завалился набок и обмяк. Без каких-нибудь глупых эффектов, приукрашивающих смерть. Без стонов и хрипов. Пороховой дым отнесло в сторону, и я смог рассмотреть свой… трофей.

Нет, никаких рефлексий по поводу убийства не было. Не было ни тошноты, ни раскаяния, о которых так любят рассуждать люди, никогда не стрелявшие в себе подобных. Может, оно должно появиться позднее? Не знаю. Ни сейчас, ни когда-либо потом я не мучился этими чувствами. Даже ночных кошмаров не было. Несмотря на ситуацию, уроки Михалыча не забыл и к телу подходил осторожно, держа мужчину под прицелом. Отбросил ногой его винтовку и вытащил из кобуры револьвер.

Несколько секунд молча смотрел на убитого, а потом облизнул пересохшие губы. Плечо противно ныло. Даже про бинты забыл. Снял шейный платок и перетянул руку, затянув узел зубами. Потом сплюнул и закурил.

Если и можно представить нечто более несуразное, чем наряд убитого мной парня, то с очень большим трудом. Разве что фантазия разыграется от здешнего воздуха. Я смотрел и только глазами хлопал. Фронтирский стимпанк какой-то…

Черный котелок — подходящий головной убор для банковского клерка, но в этой глуши он смотрелся дико и совершенно не к месту. Тем более что на тулье закреплены очки-консервы — черные стекла в толстой латунной оправе.

На левом запястье виднелся широкий кожаный наруч с часами. Вместо привычных в этих краях сапог на ногах были ботинки с высокими — почти до середины икр — берцами. Мыски защищены металлической чашкой.

Одежда на первый взгляд вполне обычная, но есть некоторые детали, которые вызывали искреннее удивление. Края карманов и рукава сюртука в районе локтей были обшиты кожей. Широкий кожаный пояс с бесчисленным количеством карманчиков и блестящих латунных деталей, выглядевших как части неизвестного механизма.

Хищно оскалившийся патронташ с блестящими головками пуль. Я вытащил один патрон и даже хмыкнул. Такой же 30–30 Win, как и у меня. Револьверная кобура украшена пружинкой. Даже обычный «репейник» на шпоре был сделан в виде шестеренки. Бред какой-то… Винчестер, правда со здешним клеймом «Оружейная компания Клемента», дополнен очень длинным — почти в половину ствола — оптическим прицелом. Еще один оптический прибор — подзорную трубу — нашел в кожаном тубусе, который был приторочен к седлу. Вместе с саквояжем, что напоминал докторский чемоданчик.

Смена белья, кусок мыла, бритва… Разные походные мелочи вроде котелка и бронзовой чашки. Кусок вяленого мяса, мешочки с крупой и солью. Пятьдесят патронов для винтовки и двуствольный пистолет, похожий на дерринджер, под револьверный патрон.

Ни документов, ни записной книжки я не нашел. Пришлось отбросить брезгливость и обыскать труп. Карманный хронометр, компас, портсигар с десятком тонких сигар и коробок спичек. В кошельке нашлось двенадцать золотых десяток, немного серебра и три банковских чека на предъявителя, ценой в сто марок каждый.

— Ну и какого черта ты полез на рожон, приятель? — спросил я и поморщился.

Убитый, разумеется, не ответил. Молча валялся на земле, уставившись в небо невидящим взглядом. Я почесал щеку и задумался. По идее, нужно брать этого парня и тащить в город, чтобы достойно предать тело земле. Старик О'Хара только рад будет. С другой стороны, что-то мне подсказывало оставить его здесь и пригласить Марка Брэдли, чтобы тот все осмотрел и принял решение. Перекурив идею, я привязал лошадь незнакомца к дереву и отправился в город…

Марк меня даже не дослушал. Вытолкал из офиса, прихватил Стива Палмера, который как раз вернулся в город и привязывал свою лошадь. Узнав, что мы опять куда-то едем, Стив поморщился, но Брэдли коротко рявкнул, и рыжего помощника словно ветром забросило обратно в седло. Даже кривиться перестал, когда заметил мою руку, перевязанную шейным платком.