Валерий Большаков - Наблюдатель Страница 24

И они потопали. Разгребая ногами воду, оскальзываясь, хватаясь руками за сырые стены. Давид побаивался, что им встретится какая-нибудь нечисть вроде пуш, местных грызунов, смахивающих на щетинистые шары с кривыми лапками, но ничего теплокровного его «зорки» не улавливали.

Внезапно до слуха Виштальского донеслись новые звуки – множественный плеск и прерывистый гул.

– Зесс! – позвал он. – Замри. Ничего не слышишь? Траппер затих и шепотом выругался:

– Догоняют. Ах, ты… Бегом!

Гоня перед собой волну, беглецы ринулись вперед. Но и погоня не отставала – слуги короля перли так, что вскоре на стенах заплясали отсветы факелов.

– Догоняют!

– Ничего, скоро развилка, наш поворот! Да вот она!

Зесс, едва не уйдя с головой в вонючую воду, сунулся в темный круглый коридор, где пришлось идти пригибая голову. Коридор все время сворачивал, бывало, что и под прямым углом. Закругленный потолок частенько прорывался отверстиями колодцев сброса. Один раз Давид чуть не попал под «душ» из помоев и фекалий, но вовремя отшатнулся.

– Не задерживаемся, – глухо сказал Зесс. – Потом помоемся.

Стало светлеть. Давид поднял «зорки» на лоб – и разглядел красноватый свет заходящего солнца.

– Уже близко, – обронил траппер. – Только вот. Он остановился и прислушался. Давид, отпыхиваясь, остановился рядом и сказал:

– Догоняют! Они за нами свернули.

– Да я не об этих, – отмахнулся Зесс. – Почему за выходом так тихо, вот что интересно. Там три или четыре гнездовья птиц гуг – эти твари так орут, что за стенами города слыхать, уснуть невозможно. Но иногда они стихают и прячутся в гнезда.

– Когда люди рядом, – договорил Виштальский.

– Вот именно.

– Думаешь, там засада?

– Уверен.

Повертев головой и заметив боковой тоннель, Давид спросил:

– А ты хорошо знаешь здешнюю… э-э… – не найдя аналога, он закончил вопрос по-русски: – Канализацию?

– Здешнюю… чего?

– Ну, клоаку! Как вы называете все это хозяйство?

– Да просто Слив. Знаю ли я. Я тут и без «зорок» пройду, всё в памяти отложено, каждый закуток.

– Слушай, Зесс, а можно нам сделать круг и выйти в тыл этим… кто нас догоняет?

После секундного молчания Зесс отозвался:

– Хорошо мыслишь. За мной, только тихо! Испробуем такую шутку.

Пройдя узким боковым проходом, они свернули в тоннель со стоячей водой, нестерпимо воняющей сероводородом, – видимо, сток был забит.

Чвакая по жирному илу, Зесс с Давидом вышли в Главный канал.

– Они только что тут прошли, – прошептал Зесс, показывая слабый след на воде, взбаламученной догоняющими и видимый в «зорках». – За ними! «Зорки» сними, у них факелы.

Давид поднял инфракрасные очки на лоб. И вправду, впереди мерцал оранжевый свет, сквозь плеск и ругань пробивались щелчки и треск факелов. Он осторожно выглянул из-за угла – и увидел совсем рядом двоих преследователей в длинных плащах с остроконечными капюшонами, тащившими подобие гигантского арбалета. Надо полагать, оружие сие весило изрядно, потому парочка и отстала.

– Грусс! Весс! – донеслось издалека. – Не отставать!

– Мы идем! – заорал один из тащивщих суперсамострел.

Зесс коснулся уха Давидова колючей щетиной и быстро прошептал:

– Это ночные каратели. Я кончаю того, что слева. Ты – правого!

Незримой тенью Зесс двинулся за намеченной жертвой, скрадывая шаги. Впрочем, в шуме и плеске его слышно не было. Да и каратели не соблюдали режим тишины.

– Нашли самого сильного, – ныл правый. – Что я, нанимался эту бандуру таскать?

– И не говори, – поддержал товарища левый. – А платят всем одинаково!

В следующую секунду Зесс протянул к нему руки, молниеносно обхватил голову в капюшоне и резко крутанул – послышался слабый мокрый хруст. Траппер подхватил поникшее тело, не позволяя тому погрузиться в воду.

Ежась в душе, Давид приблизился к правому и нанес ему удар по шее, метя под ухо. Каратель сложился, падая в воду.

– Не урони! – шикнул Зесс. – Раздевай своего… Давид понял траппера, хотя радости это понимание ему не доставило – все ж таки он не вытравил из себя брезгливость.

Сняв с оглушенного карателя плащ, Виштальский натянул его на себя. Подпоясался подобием кушака и надвинул капюшон – перед глазами оказались два отверстия.

– Готов?

– Всегда готов!

– Пошли. Эй, подожди, надо самострел взять!

– Да зачем он нам?

– Надо! Нельзя выделяться.

– Ты прав.

Подобрав мокрый самострел, они взгромоздили его на плечи и поспешили вперед.

– Грусс! Весс!

– Угу! – откликнулся Зесс. Гулкие своды исказили звук и унесли его вперед. В ответ донеслось строгое: «Не отставать!»

– Не отстанем, – прокряхтел Давид, – не боись. Выйдя под каменную арку, они оказались в узком рве с крутыми стенками. Кое-где на них торчали неровные полусферы птичьих гнезд.

– Вперед! – послышалось впереди. – Они не могли далеко уйти!

Давид поднял взгляд и увидел на краю обрыва черную фигуру гвардейца, сжимающего в руке то ли копье, то ли алебарду.

– Сейчас скалы пойдут, – прокряхтел Зесс, – там попробуем оторваться.

За поворотом Давид увидел толпу карателей. Последний из них обернулся и помахал рукой отстающим. Виштальский махнул в ответ.

– Вот хорошее место, – сказал траппер, сворачивая в широкую расселину между нагромождения скал.

Расселина стала шире, образуя маленький затон.

– Полезли!

Зесс живо вскарабкался по камням на неширокий приступочек. Дальше, поднимаясь выше человеческого роста, клонилась гладкая стена.

– Вот и пригодился, – проворковал Зесс, приставляя к стене самострел. – Залезай по нему наверх, я поддержу!

– Давай, ты первый.

– Залезай, я сказал!

Давид, упершись ногой в рычажок, выпрямился и взобрался на толстую дугу лука. Подтянулся и оказался наверху.

– Теперь ты!

Зесс, кряхтя и пыхтя, полез следом. Снизу его подталкивал Шарик.

– Вытаскиваем!

Вытянув самострел, беглецы вскарабкались на самый верх, где в скалистый грунт впивались корни деревьев. Лес еще пуще сгустил тьму, пряча маранита, землянина и руума.

– Бросай ты этот самострел! – предложил Давид.

– Не для того я его волок, чтобы бросать… Сейчас на тропу выйдем, им ее тоже не миновать, ежели упорные.

– Может, мы оторвались? – предположил Давид.

– Может, и так.

Спрятав арбалет в кустах у тропы, Зесс размотал запасную тетиву, расплел ее и связал в тонкую веревку.

– Взводи! – велел он. – Вон рычажок.

Давид послушно заработал рычагом, натягивая тетиву, а Зесс проверил огромную стрелу, толстую, как лом, и пробросил поперек тропы веревку, сделав ее растяжкой.

– Готово! – выдохнул он. – Уходим!

Они успели одолеть луговину с мелкими рощицами и обойти круглое озеро, прежде чем до них донесся громкий вой.

– Попал! – залучился Зесс от счастья. – Хоть одного, да уделал!

Давид лишь вздохнул.

– Чему ты радуешься? Теперь они точно не отстанут!

– А ты ноги пошустрее переставляй!

Виштальский прибавил ходу. Он шагал и шагал, одолевая милю за милей. Впереди поспешал взбодрившийся Зесс, позади топотал руум, а вокруг высились гигантские деревья, похожие на крепостные башни, – толстые и прямые стволы лишь вверху расходились зонтиками из сучьев, поддерживая плоские кроны.

Закат отпылал, в лес прокралась ночь, но траппер продолжал идти вперед, пока не вышел к оврагу, на другой стороне которого угадывалась гряда щербатых утесов.

Спустившись на дно оврага – где пешком, а где и на заднице, – они взобрались до самых скал по конусу выноса. Там Зесс сообщил прерывистым голосом:

– Привал!

Виштальский до того устал, что даже не обрадовался. Он рухнул в траву, перекатился на спину и раскинул руки.

– Ладно, спи, – проворчал Зесс. – Разбужу перед рассветом.

Светало очень медленно – солнце Маран-им по имени Мавутсиним неторопливо вылезало из-за горизонта, разукрашивая небосвод в алый цвет. Полыхало все небо, лишь на западе краски блекли до линялых, тускло-розовых тонов.

Сонно моргая, Давид сидел у малюсенького костерка и глядел на лес по ту сторону оврага. Проспав почти всю ночь, он чувствовал себя невыспавшимся. Рано вставать – это мучение…

Глаза слипались, но мысли сохраняли ясность. И было время подумать. О Земле, о Маран-им, о себе.

Он потихоньку вживается в бытие чужой планеты, куда непонятно как попал, а в родной мир возвращаться и не думает. Да и хлопотно это. Хотя, какие хлопоты? Делов-то. Море переплыл, горы перешел, восемь упитанных долгоногов запряг – те и перевернут корабль, поставят, как надо. Садись – и лети! А не хочется. Очень уж прирос он к Маран-им. Уж больно много тайн накопилось, загадка на загадке, странность в квадрате и в кубе.

Было совершенно непонятно, почему Свантессен стал Большим Жрецом, зачем принялся насаждать веру среди, в общем-то, нерелигиозных маранитов? И продвинутые курредаты, и отсталые фнаты никогда не верили в бога, само понятие веры было им чуждо.