Дмитрий Хоменко - Единственный принцип - 1 Страница 25

— Нет, — серьезным тоном ответил ей эльф, даже не заметив иронии. — Почему–то никто больше до такого не додумался.

— А вечный двигатель? — сменила тему Анабель, понимая, что ничего более существенного из арлема не вытянет.

— Вполне возможен, — в голосе эльфа было значительно больше уверенности, чем при ответе на предыдущие вопросы. — Только не понимаю, зачем он нужен людям?

— В каком смысле? — удивилась девушка.

— Я хотел сказать, что не понимаю, зачем тогда будут нужны сами люди, — исправился Сит, и еще больше озадачил свою собеседницу. Но на этом его желание делиться своими мыслями иссякло, и до самого дома он уже не сказал ни единого слова, переживая за Глеба.

Придя домой, Анабель еще долго переваривала услышанное, потом снова вспомнила странного клоуна и лист бумаги, самым что ни на есть нахальным образом подсунутый ей. Она нашла этот странный листок и развернула его. На нем была изображена шестиконечная звезда, состоящая из двух одинаковых правильных треугольников. Девушка какое–то время думала над тем, зачем клоун подсунул ей изображение этого символа, но в результате пришла к выводу, что это не более, чем случайность. Положив лист на стол, Анабель подошла к окну, и посмотрев вниз, тут же отпрянула от него. Знакомый клоун, скорчив рожицу, приветственно помахал рукой, глядя в ее окно. Когда девушка снова посмотрела в окно, то увидела шута лишь со спины, глупой танцующей походкой он уходил прочь от ее дома. До поздней ночи Анабель не могла избавиться от неприятных и необъяснимых ощущений. Первое же, что она сделала утром, — это брезгливо выбросила подсунутый ей листок. А потом долго и безуспешно пыталась выбросить из своей головы и клоуна.

ВСЕМУ ПРИХОДИТ КОНЕЦ

Когда Нэбэлит и Вэлэвин вышли из Морока со своими дарами, аголы осознали, что наступает время перемен. Когда же вслед за ними появился, тяжело дышащий после быстрого бега, Улф в спадающем на глаза колпаке, стало ясно, что эти перемены привнесут в жизнь аголов массу неведомых до сих пор проблем. Старик сыграл с ними жестокую шутку, доверив детям то, что старейшины безуспешно пытались получить от него с того самого момента, когда он покинул Алэнт. Теперь оставалось только ждать, когда трое детей достигнут зрелости и вступят в свои законные права. Но уже сразу после возвращения из Морока вокруг них стали формироваться внушительные группы советников, пытавшихся втолковать, как лучше распорядиться предоставленными возможностями. Большинство склоняло детей к мысли, что прежде чем использовать данную им власть над мирами, стоит очень серьезно подумать над тем, не навредят ли они этим своему собственному миру. Но чем старше становилась троица, тем меньше она прислушивалась ко всем этим советам. Особенно это касалось Улфа, который при каждом разговоре на подобную тему лишь иронично ухмылялся, не упуская возможности поиздеваться над собеседником. В конце концов, аголы вынуждены были смириться с неминуемым, и просто дожидаться момента, когда Нэбэлит, Вэлэвин и Улф сами сообщат о своих намерениях. Иногда, правда, в головы самых недовольных из них закрадывалась мысль отнять дары, но слишком велика была власть старика, чтобы кто–то действительно попытался воплотить ее в жизнь.

Все это не оставалось незамеченным самими детьми, и по–разному сказалось на их характере. Улф преисполнился собственной значимости и не упускал ни единой возможности воспользоваться этим. Нэбэлит отнеслась ко всему более чем спокойно, предпочитая обществу надоедающих ей своими нравоучениями аголов прогулки по миру, который подарил ей старик. Вэлэвин же все чаще задавался вопросами, на которые не мог найти ответы. Ему о многом хотелось спросить Флодина, но получить исчерпывающие ответы он мог, только став равным остальным аголам. И когда этот момент, наконец, настал, он первым делом нашел своего наставника.

— Рад приветствовать тебя, наконец, как равного себе, Вэлэвин, — встретил его улыбкой наставник. — Теперь весь мир аголов открыт для тебя.

— А что дальше? — слегка растерянно спросил его Вэлэвин, глядя прямо в глаза.

— Наслаждайся жизнью, как все, — ответил ему Флодин, явно провоцируя своего недавнего подопечного, которого знал как никто другой. — Ты — часть Алэнта со всеми его знаниями и возможностями. Разве тебе этого мало?

— Мало, — откровенно ответил его ученик и заговорил о том, что уже давно не оставляло его в покое. — Какой смысл во всех этих знаниях, если они ни к чему не прикладываются? Зачем все эти безграничные возможности, если на Алэнте нет ничего живого, кроме самих аголов? Черно–белый мир практически вне времени и пространства надменно возвышается над всеми прочими мирами, используя их по своему усмотрению для собственного благополучия. Мир, в котором все начинается с аголов и заканчивается на аголах, для которых собственное величие составляет весь смысл существования. Мне мало этого, Флодин.

— Аголы выстрадали свое право на жизнь без потрясений. Именно благодаря собранным по крупицам знаниям им удалось таким образом устроить свой мир. Обладать неограниченными возможностями и не иметь потребности в их применении — разве это не доказывает, что наш мир близок к совершенству? — внимательно выслушав его, возразил наставник и, посмотрев на дары из Морока, добавил. — Но если тебе всего этого мало, что же, у тебя есть из чего выбирать.

— Кто он? — спросил Вэлэвин, проследив за взглядом наставника. — Как его имя?

— Его имя не знает никто. И не спрашивай меня, как такое возможно, — на этот вопрос тоже не существует ответа. Старик был уже тогда, когда на Алэнте было все, кроме аголов. Долгое время он жил рядом с нами, помогая создавать могущественную цивилизацию. Но когда мы попросили его разделить с нами оставшуюся в его руках власть, он предпочел уйти в Морок.

— Зачем это было нужно аголам, если и так для них почти не существует невозможного.

— Тогда нам все еще хотелось большего, — с ироничной усмешкой на лице ответил ему Флодин. — К тому же ты сам ответил на свой вопрос. «Почти» — это слово до сих пор самое значимое для каждого агола. И вы со своими дарами лишний раз об этом напомнили. Гораздо легче переносить отсутствие чего–то заведомо недоступного, чем того, что постоянно мелькает у тебя перед глазами. Теперь это «почти» может или окончательно исчезнуть к всеобщему удовлетворению, или, разрастаясь словно снежная лавина, несущаяся с гор, разрушить благополучие Алэнта, до сих пор казавшееся незыблемым.

— Но ты ведь сам сказал, что я, а значит и Нэбэлит с Улфом, — часть Алэнта. Разве мы можем навредить сами себе, другим аголам, не говоря уже о самом Алэнте, которому мы обязаны своим существованием? — недоумевая, возразил ему Вэлэвин.

— Зачем же ты тогда задаешь мне все эти вопросы и говоришь, что тебя не устраивает тот способ жизни, к которому остальные аголы стремились всеми силами? Присмотрись к Нэбэлит, — она не похожа ни на одну женщину Алэнта. Ей, как и тебе, тесно в этом мире. Здесь нет того, что ей нужно, того, от чего остальные аголы отказались еще в незапамятные времена, видя в нем источник многих бедствий. Рано или поздно аголам придется выбирать между Нэбэлит и собственным благополучием. Как ты думаешь, что они выберут? А Улф… Ты уверен, что он сможет довольствоваться одной лишь мыслью о том, что силы равной той, которая находится в его руках, нет ни у кого? Что он рано или поздно не применит ее?

Вэлэвин молчал, понимая, что ответ предсказуем. «Всему приходит конец», — хотелось ему сказать вслух, но к этому, похоже, и вел Флодин.

КЛОУН.

Клоун в ярких красочных одеяниях с накладным носом и толстым слоем грима на лице легко и непринужденно перемещался во времени и пространстве, нигде надолго не задерживаясь. Проходя через большие и малые скопления людей, он корчил рожицы и задевал прохожих. Он привлекал к себе мимолетное внимание и одновременно не вызывал никакой заинтересованности. Только дети останавливались и смотрели ему вслед.

Клоун был особенным. Если бы к нему можно было подойти с обычной человеческой точки зрения, то его надо было бы называть вовсе не шутом, а своеобразным техником–наладчиком, в обязанности которого входило присматривать за источником энергии. Этот источник энергии был почти идеален, но именно поэтому и требовал чрезвычайно бережного ухода. Никаких неожиданностей, никаких сбоев. Все должно происходить вовремя и согласно плану. У каждого винтика, у каждой самой маленькой детали есть свое строго определенное место и предназначение. Но, непредвиденные проблемы, большие и маленькие, еще никто и никогда не отменял. Исправить, перенаправить, добавить, заменить, подогнать, убрать — все это и входило в обязанности «клоуна», если можно назвать обязанностями то, что выполняется с поистине поэтическим вдохновением и приносит ни с чем несравнимое удовлетворение. Набор инструментов — закономерности (для неполадок помельче) и случайности (для неполадок посерьезнее). Ничего сложного, если знаешь свое ремесло. А клоун его знал досконально. Ведь он был одним из тех, кто создал всю эту систему, вот уже на протяжении многих тысяч земных лет бесперебойно поставляющую энергию. Само существование этой системы было залогом благоденствия и процветания его собственного мира.