Сергей Садов - Чужая война Страница 25

Последний аргумент Володю сразил, и он с усмешкой согласился, пытаясь вспомнить, какую из известных ему сказок еще не рассказывал ей, пока они жили на острове.

– Я тебе расскажу историю про одну непослушную девочку и про то, что из ее непослушания вышло.

Аливия тут же уселась на кровать поближе к Володе и навострила ушки.

– А она совсем-совсем не слушалась?

– Совсем. Итак, звали эту девочку Красная Шапочка…

Вскоре Аливия вцепилась в руку Володи изо всех сил, глаза с блюдца.

– А волк не съест ее? Ну, скажи, съест или нет?

– Да дослушай же ты! – Володя постарался освободить руку, да куда там. – Так мне рассказывать или сразу сообщить окончание?

– Ты скажи, волк съест Красную Шапочку или нет, а потом рассказывай.

– Ну уж нет. Или я рассказываю по порядку, или просто сообщаю, чем все закончится.

Аливия поерзала, а потом кивнула:

– Рассказывай.

Мальчик понизил голос, нагнетая таинственность:

– И вот Серый Волк побежал короткой дорогой, пока Красная Шапочка шла в обход, и постучал в дверь…

– Глупая бабушка! Разве можно незнакомых в дом пускать!

– Наверное, бабушка в детстве тоже старших не слушала, – согласился с ней Володя.

История же тем временем подходила к концу. Красная Шапочка подошла к дому бабушки, постучала в дверь, волк пригласил ее заходить, вот Красная Шапочка входит… Мальчик сделал паузу и глянул на напряженное личико девочки, которая уже готова была либо разреветься, либо захлопать от радости в зависимости от исхода. Володя вздохнул и не рискнул закончить сказку так, как она заканчивалась у Шарля Перро…

– Бабушка, бабушка, а почему у тебя такие большие глазки?

– А чтобы лучше видеть тебя, внученька.

– Бабушка, бабушка, а зачем тебе такие большие зубки?

– А это чтобы съесть тебя! – взревел волк, выпрыгивая из кровати и хватая Красную Шапочку…

Аливия подалась вперед.

– И в этот момент распахнулась дверь и в комнату ворвались охотники, которые давно уже шли по следу волка. В последний момент они выстрелили и убили зверя, когда он уже готовился проглотить Красную Шапочку. Вот так девочка была спасена, но если бы она сразу послушалась маму и не стала разговаривать в лесу с незнакомцами, то ничего бы этого не случилось.

– Я знала! Я знала, что волк не съест Красную Шапочку!

– Ну, а ты поняла, что не надо разговаривать с незнакомцами?

– Конечно! Вот если бы Красная Шапочка училась у тебя айкидо, она бы как дала этому волку корзиной промеж ушей, а потом за хвост… Шкуру можно будет у камина постелить. Знаешь, как хорошо на волчьей шкуре у камина валяться?

Володя только рот раскрыл, слушая кровожадные мечты этой пигалицы.

– А ты меня еще мечом научить драться обещал! Тогда р-р-р-раз! Р-р-раз, один волк, второй!

– Эй-эй, угомонись! Ты так всех волков перебьешь. Не пора ли вам, юная леди, в постельку и спать? Больные, между прочим, нуждаются не только в сказках, но и в хорошем крепком сне, а потому марш к себе и баиньки.

Аливия надулась.

– Я еще хочу сказку.

– Хочешь, чтобы с тобой произошло то же, что с Красной Шапочкой? Она тоже не слушалась.

– Ерунда, – девочка беспечно махнула рукой, – ведь тогда ты придешь и спасешь меня, как те охотники. Правда?

Володя только вздохнул. Все-таки зря он переделал финал, надо было рассказывать как в оригинале.

Однако шрам, похоже, все еще доставлял девочке неудобство, потому что она все чаще и чаще касалась бока и слегка морщилась. В конце концов, сообразив, что сказки больше не будет, она поднялась, пожелала спокойной ночи и вышла в коридор, чуть кособочась. Володя решил завтра взглянуть, как идет заживление, коря себя за то, что не сделал это раньше. Не то чтобы он опасался, поскольку шов уже затянулся и заражение девочке не грозило, иначе давно бы началось, но… спокойнее, когда сам следишь.

На следующее утро, когда Володя заканчивал осматривать Аливию, в комнату ворвался Конрон.

– Гонец… только что прискакал… сообщение…

Володя удивленно глянул на тира:

– Ты от самых стен сюда бежал, что ли?

– Что? А, нет. Ладно. В общем, родезцы сегодня утром с рассветом высадили десант и двинулись к осажденному нами замку. Те как раз сейчас должны начать отступление.

Володя вскочил и стал торопливо надевать доспехи и привешивать мечи, схватил накидку и посох.

– Поехали. Осторн, из дома никому не выходить… пожалуйста. Конрон, где Роухен? Надо усилить патрули в городе.

– Сам скажешь, на улице ждет.

Мальчик кивнул, торопливо обнял Аливию и выскочил из комнаты. Роухен и правда ждал во дворе – сидел на коне и мрачно смотрел по сторонам. Володя тут же повторил приказ по поводу патрулей.

– Я уже распорядился, милорд.

Князь вспрыгнул на подведенного слугой коня, но тут же замер, а потом оглянулся:

– Что с доспехами?

Роухен еще сильнее насупился, но ответил:

– Пришлось разоружить ополченцев.

– Ополченцам в бой не идти. Атака на город случится только в том случае, если мы потерпим полное поражение, но тогда наличие или отсутствие у ополченцев доспехов никакого значения иметь не будет.

– Я поеду распоряжусь по поводу усиления часовых на стенах и у ворот. – Роухен чуть поклонился, пришпорил коня и умчался.

– Чего это с ним? – удивился Конрон, выходя из дома, где задержался, попросив служанку принести воды попить.

– Ему не нравится мой приказ насчет доспехов.

– А-а-а. Он приходил ко мне жаловаться. Признаться, я его понимаю. Отдавать доспехи каким-то…

– Конрон, каждый оставшийся в живых солдат – это лишний защитник на стенах, как бы наш план ни закончился. Или ты думаешь, нам удастся разгромить родезцев полностью? Поэтому нам надо постараться свести потери к минимуму!

Вскоре они выезжали из ворот, где им встретился еще один гонец: родезцы, высадив десант, быстро продвигались к осажденному замку, и вот-вот должно было произойти столкновение.

У вновь выстроенной деревянной крепости, где еще продолжались работы, Володя с Конроном остановились. Соскочили с коней и расположились в стороне от дороги. Еще дальше устроились человек двести латников, готовых по приказу сорваться на помощь отступающим. Один из латников тут же воткнул в землю штандарт с гербом Конрона, чтобы все видели, где находится командующий. Володя сидел на траве, обхватив колени руками, и дожидался новых вестей. Конрон сначала сел рядом, но не выдержал, вскочил и начал быстро ходить из стороны в сторону. Володя наблюдал за ним. Замерев, тир изучил горизонт и, не заметив там гонца, сердито обернулся к Володе.

– У тебя вообще нервы есть?! Как можно быть таким спокойным?! – Конрон тут же снова забегал.

– У меня на родине есть одна очень мудрая пословица. Как раз к нашему случаю.

– Что? – Конрон снова замер.

– Скорее не пословица, а просто присказка. Знаешь, почему командующие не бегают? Потому что в мирное время это вызывает смех, а в военное – панику.

Конрон задумался, осмысливая фразу. Потом фыркнул и плюхнулся рядом.

– Панику или нет, но эта неопределенность меня убивает.

На некоторое время тир успокоился, но вскоре опять начал метаться по полю. К счастью, вскоре прибыл очередной гонец. Впрочем, доставленные им новости определенности не добавили. Известно было только, что осаждавшие отступают и что произошел бой.

– Какой бой? – нахмурился Володя. – Ни о каком бое мы не договаривались.

Гонец пояснений дать не мог. Снова минуты неопределенности и новый гонец: отряд отступает, их преследуют, но не очень большие силы.

Володя повернулся к Конрону:

– Надо бы сбить спесь с этих преследователей, но если они не примут бой, оставь их в покое.

Конрон, довольный, вскочил.

– Наконец-то дело!

Призывно махнув ожидавшим его всадникам, он возглавил отряд и умчался по дороге.

Володе осталось только сидеть и ждать известий… Один из недостатков возраста, несмотря на то, что в четырнадцать лет в эти времена люди считались вполне взрослыми, готовыми и воевать, и даже командовать армиями. И командовали, хотя в большинстве случаев номинально. Но даже в его случае ни у кого не возникло и мысли сомневаться в его праве отдавать приказы. Другое дело опыт, вот его катастрофически не хватало. Никакие знания не заменят практики. В походах же… ну что походы? Все-таки действия спецподразделений его мира в корне отличались от действий войск.

Его неплохо натаскали как диверсанта-одиночку, способного не столько нанести какой-то вред врагу, сколько выжить в трудных условиях, дали практику управления небольшими отрядами, но все равно этого было недостаточно. Да и опыт этот, честно говоря, годился очень ограниченно. И как ни старались психологи на Базе натаскать его как раз для таких вот случаев, но трудно ветеранов, прошедших не одну схватку, заставить слушать какого-то мальчишку с необычными и, на их взгляд, совершенно дурацкими идеями.