Андрей Левицкий - Я – сталкер. Тропами мутантов Страница 25

Взгляды всех присутствующих обратились к нам.

– Всплеск идет! – объявил я, как конферансье объявляет выход особо популярного певца.

– Здоровенный, такого раньше не было! – добавил Пригоршня. – Просто охрененный, мужики! Где здесь спрятаться?!

Сталкеры повскакивали, бармен растерянно пялился на нас, и тут внутрь ввалился тот парень, которого Пригоршня оттолкнул в дверях.

– Что там, Ян? – спросил бармен.

– Всплеск близко! – сталкер бросился к железной двери в дальнем конце зала. – Ведь никаких примет не было!

– Большой? – спросил кто-то.

– Просто охрененный! Я такого ни разу не видел, прячьтесь!

Толкаясь, переворачивая мебель, все бросились к задней двери.

Спустя короткое время мы оказались в глухом подвале глубоко под зданием. Задвинули непривычно толстый железный люк, зажгли газовую лампу. Не успели усесться на доски и сваленное кучами тряпье под стеной, как Большой Всплеск прокатился над нашими головами.

Если бы я и Пригоршня остались на поверхности, мозги серым дымком выпарились бы через уши. А так мы смогли пережить Всплеск, хотя ощущения были не из приятных. Бармена стошнило, Пригоршня вырубился, сполз спиной по стене, вслед за ним потерял сознание и я. В гулкой пустоте перед глазами мелькали лица знакомых, Глеба и Лиды… Их сменяли места, в которых я бывал с репортажами…

А потом все это вытеснила одна мысль: почему я стал журналистом, почему мотался по планете, ездил в Афганистан и Ливию, в Африку и Антарктиду? Что, если на самом деле я не цивилизованный человек, что, если в душе я согласен с Мародером и Шустрым? Может, на самом деле я тоже хочу, чтобы Зона увеличилась… до размеров всей планеты? И в этом новом, диком, почти первобытном мире я буду чувствовать себя свободнее, чем в скованной жесткими рамками законов и обычаев цивилизации двадцать первого века?

Когда все закончилось и мы, придя в себя, направились к лестнице, бармен остановил нас.

– Эй, вы, я вас раньше не видел. Как звать?

– Эй, а я тебя тоже раньше не видел, – в тон ответил я. – Как звать?

– Бармен, – удивился бармен. – Но вообще-то меня все тут знают. А вот вас…

Я перебил:

– А вот мы тут недавно, поэтому твоей популярности, гражданин Бармен, пока не добились.

– Но все у нас впереди! – значительно кивнул Пригоршня.

– А вообще меня называют Химиком, – продолжал я.

– А ты? – Бармен посмотрел на десантника.

– Ну, э… – тот развел руками. – Пригоршня я. Так и зови, чего уж теперь.

– Пригоршня, значит… И Химик. Ну, ладно. Вы, наверное, нас всех спасли, без ваших криков не успели бы спрятаться. Или успели бы? Данила как раз выходил… Зона его знает, но по-любому – вовремя вы к нам заявились.

– Мы тоже так считаем, – согласился я. – Очень вовремя мы к вам заявились, очень.

После этого диалога мы поднялись на поверхность. Над Зоной ярко светило солнце. Большой Всплеск прошел, не оставив заметного следа, и пока еще было неизвестно, к чему он привел. Бармен на прощание вручил нам бутылку водки, банку консервов, краюху черствого хлеба и фляжку с водой. «За счет заведения» – пояснил он. Сталкеры, обмениваясь удивленными репликами насчет небывало сильного Всплеска, вновь рассаживались за столами. Не хотелось оставаться в помещении – мы покинули приспособленный под бар дом, отойдя в сторону, присели на бордюр.

Сделав несколько глотков прямо из горлышка, закусили хлебом, запили его водой.

– Что делать будешь, Химик? – спросил Пригоршня после продолжительного молчания. Он сгорбил большую спину, свесив толстые руки между коленей, задумчиво разглядывал асфальт перед собой.

Я молчал. Зона казалась чистой, вымытой, было светло и тихо, не слышно ни птичьих голосов, ни шелеста листвы – мир отдыхал после Всплеска.

– Попробую узнать, что стало с Фишером, – произнес я наконец. – И Кривой… если жив, убью его.

– Это правильно, – согласился Пригоршня. – Месть – святое дело, тем более такие козлы не должны жить на свете.

– К тому же Мародер…

– Ну, этот-то сдох. Ты же ему в спину прямо засадил.

– А куртка? – перебил я.

– А что куртка?

– Пригоршня, наблюдательный ты наш, на Мародере была такая же куртка, какую Шустрый снял с того лешего. То есть, как та, что сейчас на мне. На Мародере она немного изменилась, когда с баржи он попал на ту трубу, поэтому я и догадался.

– Куртка… Ну, пусть ее я не заметил, зато другое увидел – наколку на его запястье. Видел?

Я покачал головой:

– Нет. Что за наколка?

– Химик, наблюдательный ты наш… Небольшая, черная наколка. Овал и глаз внутри. Смекаешь?

– Как медальон у того лешего, которого мы мертвым нашли? То есть Мародер сам из леших… Нет, не похож.

Он развел руками:

– Чего не знаю, того не знаю. Так я все равно чет не въехал, Химик, что ты хочешь сказать. Ну, шмотка на нем эта странная, ну и что? Все равно – пуля между лопаток его упокоила.

– Не уверен. Смотри.

Я повел плечом, разглаживая куртку, доставшуюся мне от покойного Шустрого. В коже возле воротника спереди была едва заметная вмятина.

– И что это?

– След от удара пули. Индеец попал, прямо перед тем, как я пристрелил его.

– Хочешь сказать, эта куртка вроде бронежилета? Но как такое возможно? Кто их делает вообще, куртки эти, откуда они?

Теперь пришла моя очередь развести руками:

– Не знаю, Пригоршня. И еще много чего не знаю. Что это за портал огромный на АЭС, почему лешие его охраняют? Кто они вообще такие, откуда необычные вещи у них… Очень много чего неизвестно. А узнать хочется.

Некоторое время мы молчим, а потом я, сделав большой глоток водки и вытерев губы рукавом чудо-куртки, спросил:

– А ты что собираешься делать?

– Без понятия, – вздохнул он. – Вообще-то, мне надо бы назад к своим, к Периметру, доложиться командованию… но если Фишер прав и Зону теперь раздуло во все стороны? Что, если нет больше Периметра, а? Что тогда?

– Хаос, – ответил я. – Гражданские гибнут, города захватывают мутанты, аномалии на площадях и улицах… Но на самом деле, рефрактор, когда сработал, был направлен не точно в сторону Ока. Скорее всего, Всплеск из-за этого оказался слабее, чем рассчитывал Мародер. И все равно – надо выяснить, как дела снаружи.

Он помолчал, хлебнул водки, затем пожал широкими плечами и немного смущенно протянул руку.

– Так че, давай тогда вместе какое-то время побродим?

Я медлил, прислушиваясь к себе. Тело посреди темной гостиной, три силуэта… Была надежда, что видения больше не станут преследовать меня.

Наконец, пожав широкую ладонь Пригоршни, ответил:

– Ну, давай вместе.

Попивая водку небольшими глотками, как воду, мы бездумно разглядывали заросшую пустынную улицу. Зона молчала, но в молчании ее слышалась затаенная угроза.