Александр Конторович - Чернее черного. Пепельный рассвет Страница 25

— Нет… но… делать-то с ним чего?

— Использовать, — пожимаю я плечами. — С максимально возможной отдачей.

— И какая же польза может быть от такого головореза?

— Достаточно большая. Если с умом его задействовать.

Капитан с сомнением усмехается:

— Дать ему автомат в руки?

— Во-первых, — загибаю я палец, — вы их всех за идиотов не считаете ведь?

— Нет. Вот их командование — тут вопрос особый.

— А откуда они могли знать особенности устройства и организации обороны станции? Я, пока мы сюда шли, рассмотрел следы боя. И кое-что интересное заметил…

— И что же? — настораживается Макаренко. Понятное дело — это уже его епархия.

— А вы посмотрите сами. Какое оружие использовали нападавшие?

— Гранатометы. Обычные и с боеприпасами объемного взрыва.

— А еще что?

— Светозвуковыми гранатами они очень активно работали, — вставляет свое замечание Васин.

— Угу… Я тут краем уха про это уже слышал, когда с вашими бойцами продовольствие к разгрузке готовили, — киваю в ответ. — А вот скажите, товарищ капитан, гранаты эти самые, они везде одинаково эффективны?

— Против живой силы — однозначно! В тоннелях — так и вовсе!

— А против телеуправляемых установок?

— Эффективнее по ним из рогатки стрелять, — ухмыляется капитан. — И то толку больше будет.

— А что в данном случае с такими установками сделать можно? Гранатомет?

— Разве что прямое попадание… — с сомнением произносит Макаренко. — Так для этого еще на дистанцию выстрела надо выйти. И уцелеть при этом.

— А с этим фокусом? — киваю на ближайший поворот. Там тускло отблескивает на стене наискось поставленная металлическая плита.

— Ну… если только под прикрытием щитов подойти…

— А у них эти щиты есть? В смысле — в экипировке они были?

— Нет. Ничего похожего десант при себе не имел.

— Стало быть, про устройство обороны бункера они ничего не знали. А применяемая ими тактика — вполне стандартная. Для современных бункеров. Там таких наворотов не используют. Стало быть, для своего уровня осведомленности нападающие действовали вполне себе грамотно и правильно.

— Хорошо все-таки, что мы эти комиссии дальше ворот не пропустили! — облегченно вздыхает капитан. — Все бы слили!

— Ну, положим, там не все негодяями были… — качаю я головой. — Одна-две паршивые овцы точно присутствовали. Но не все же?

— Все! — решительно отрубает Макаренко.

— Ну, хорошо. Все так все. Но это уже дело прошлое. А вот с десантником что делать станем?

Судя по взгляду подполковника, для него этот вопрос был ясен давным-давно. Уверен, что только генерал не дал ему возможности претворить в жизнь столь здравые начинания. А Макаренко что думает? Вопросительно смотрю на него. Поколебавшись, он делает характерный жест рукой. Так, с ними обоими все ясно.

— Ну, хорошо, — соглашаюсь я. — Положим, с этим мерзюком мы разделались… а вот с его товарищами как быть? Сколько их, кстати говоря, в лес ушло?

— После окончания боя, — говорит Васин, — мы насчитали пятьдесят четыре покойника.

— Да этих двое. И еще сколько-то вы просто не нашли, так ведь?

— Так, — не спорит подполковник.

— Самолет?

— Нашли мы его… Там никто не спасся.

— То есть около трех десятков парашютистов в лесу сейчас есть?

— Наверняка.

— Вооружение?

— Стандартное стрелковое. Подствольники, гранаты… пулеметы точно есть, они из леса стреляли, прикрывали своих на отходе. Один мы прямым попаданием накрыли, прочие убрались. Штуки две… пожалуй, что и наберется…

— Взрывчатка?

— Сомневаюсь… Они, когда для штурма автопарка подтягивались, слепили на коленке несколько зарядов — чтобы стену пробить. Так вот, если первые четыре были вполне себе аккуратными — по два килограмма, то вот оставшиеся — от восьмисот граммов до полутора килограммов. То есть эти собирали уже наспех, торопились, стремясь распределить оставшиеся шашки поровну. Но не преуспели в этом…

— Конкретизирую: железку они рвануть могут?

— Не думаю. Там заряд более основательный требуется. Рельс перебить могут, не спорю. Да ведь и мы… тоже не лаптем щи хлебаем. Выход из тоннеля далеко, да и замаскирован он так что с двух метров никто ничего не разглядит. А рвать заброшенную ветку? Рельсы там ржавые, следов прохода поезда нет…

— Понятно. А еще какое вооружение у них есть?

— Да, пожалуй, и все.

— В принципе, скорее всего, так и есть. Все тяжелое вооружение к ним во втором самолете шло. Теперь его мы оприходуем и вывезем к себе. И еще. Судя по тому, как комплектовался груз, у них здесь какая-то местная сволота на подхвате есть. Вот для них арсенал небольшой и везли…

— И много этих… хвостозаносителей? — напрягается Макаренко.

— Под сотню, думаю, будет.

— Фигово…

— Вот я и говорю! Вы что же, так и собираетесь в осажденную крепость тут играть? Нам в плюс то, что им скоро жрать неча будет. Но местные могут и еды где-то добыть… Мы же не знаем, что это за народ и какие у них здесь возможности есть, так ведь?

— Все так! — мрачно кивает подполковник. — Делать-то что станем?

— Можно, конечно, этого американца на сосне подвесить — для наглядности. Но, думается мне, что всей проблемы мы таким макаром не решим. Поэтому, дорогие вы мои товарищи, есть у меня задумка другая…

Просидев некоторое время у рации, я успеваю вставить фитиль связистам, пообщаться с Грачом и серьезно озадачить Калина. До такой степени, что он немедленно собирается рвануть прямо сюда. Еле-еле его отговариваю, пообещав в самом ближайшем времени прибыть лично и предоставить ему все то, о чем рассказал. К концу разговора в машину забирается пожилой дядька. Явно гражданский — это просто за версту видно. Оказывается, меня почтил визитом главный научный деятель местного масштаба — тот самый профессор Рашников, о котором мне рассказывал Васин. Профессор оказался хватким и сметливым мужиком и в тему врубился с ходу. Хотя и характер у него… тот еще. Понимаю теперь, отчего сей персонаж не ужился со своим руководством. Вообще смутно себе представляю такого человека, который смог бы выдержать длительное общение с профессором. Напор у него… словно бы и войны никакой не было! Вынь да положь! Такой не только думскую комиссию по матери послать может, но и самого президента. И при этом почетный профессор нескольких университетов, уважаемый член нескольких научных обществ. Если у Рашникова в команде все такие ершистые… К концу разговора я взмок и только что не гавкал.

— Ладно… майор… — неожиданно миролюбивым тоном говорит он. — Будем считать, что знакомство состоялось.