Артем Каменистый - На руинах Мальрока Страница 25

Удачно.

Сверху меня рассмотреть проблематично – дерево толстое над головой. Правда, и я не могу полюбоваться на позицию лучников, чему, если честно, не особо расстроился. Покосился в сторону лодки – ее уже успело отнести метров на тридцать, и останавливаться она явно не собиралась. Течение здесь быстрое – меня, пока боролся с ним, тоже снесло прилично. Приметная ива, что раньше была напротив струга, теперь зеленела выше, метрах в двадцати.

Чуть ли не над головой кто-то коротко выругался, после чего уже цензурно добавил:

– Бегом все за ней! Бегом! Уйдут ведь!

Наверху затрещали ветки, послышался топот множества ног. Топот, кстати, звонкий, что понимающему человеку говорит о многом. Простецкое народонаселение щеголяло по миру в лаптях или небрежно сшитых мокасинах. Сапоги с крепкими подошвами носили редкие мажоры – цены на них кусались. И без обуви было понятно, что за нас не разбойничающие крестьяне взялись, но тем не менее лишний штрих к картине.

Дождавшись, когда шум затихнет, выбрался из укрытия. Осторожно преодолел завал по бревну, избежав хаотического переплетения острых веток, добрался до глиняного обрыва. Здесь, остановившись, посидел с полминуты, убедившись, что шум и впрямь затих: лучники дружно преследуют дрейфующий струг. Сколько их, неизвестно, но, судя по тому, что слышал, о сотне и речи нет: готов на что угодно поспорить – их не больше пяти человек.

Для меня и одного хватит. Доспехов нет, одежды тоже нет – из имущества лишь пояс да кинжал в ножнах. Как-то я легкомысленно решил за борт уйти налегке… А как иначе? С тяжелым арсеналом не поплаваешь…

Зачерпнув на урезе воды комок раскисшей глины, обмазался, но результатом остался недоволен: рыжеватое пятно на фоне зелени и веток слишком выделяется. Не поленился добраться до заводи с илистым дном – добавил себе оттенков черного. Взгляни на меня сейчас инструктор по маскировке – ох и быть мне обруганному и униженному. Но с тем монстром рядовому диверсанту-иномирянину тягаться невозможно – он посреди кафельного бассейна способен так затаиться, что с собаками неделю искать будут.

Вскарабкавшись на обрыв, оказался на отличной тропе – чуть ли не дорога. А мне рассказывали, что берег дикий и здесь только звери бегают… Если это так, то в здешних краях, получается, носороги водятся. А я и не знал…

Пошел вслед за врагами. Понятия не имею, что буду делать, когда их догоню, но что-то делать придется. Нам надо решить этот вопрос – они очень серьезно настроены. И как нас вообще нашли? Поймать бы одного и допросить у костерка.

Ага… как бы самих не поймали… ловец…

Как диверсанту, мне стыдно признать, но на человека руки поднимать еще не доводилось. В другой жизни, на Земле, в краях, где я обитал, убивать друг друга было не принято. Случалось, конечно, но не со мной. Традиционные подростковые драки в расчет не беру – смертоубийство там не присутствовало даже в теории. Йена тоже не считается – когда я врезал ей топориком по шее, от человека в ней оставалась лишь оболочка. И даже на оболочку рука поднялась с трудом… ох и колотило меня тогда. Тюремщик? Так я его почти не трогал – в основном епископ приложился. Хороший шанс открыть список жертв мог представиться с инквизитором – уж его бы я с удовольствием расчленил на тысячу страдающих фрагментов, но гад удрал. Убивать и калечить его раньше времени не хотел – мне он для важного разговора нужен был. А человек – тварь нежная и непредсказуемая: кому-то ноги отрывают, и он на руках доползает до больницы, после чего непринужденно записывается на прием; а другой ножичком мизинчик порежет и, схватившись за сердце, склеивает ласты на месте происшествия. Не мог я тогда на нем отрываться… до разговора; так что счета жертвам не открыл…

Кое-чему меня учили перед заброской сюда. Не только смертоубийственным приемам – психологически готовили. Довелось мне погубить ни в чем не повинную свинью, а самое неприятное – перерезать горло трупу какого-то бесхозного бродяги. Инструкторы считали, что такая милая тренировка поможет преодолеть барьер в случае реальной схватки.

Похоже, пришло время это проверить.

Над головой захлопали крылья. Зеленый, побрезговав садиться на грязное плечо, примостился на ветке и отрапортовал:

– Четыре охотника на одного оленя. Дикие свиньи изумительно злобные. Я волнуюсь за свою безопасность.

– Четыре, говоришь?… Спасибо, друг, уже легче. Пять было бы хуже, а четыре – да, четырех я легко порубаю голыми руками. Что ж делать-то… Н-да… Ты вот что: ты вокруг меня не летай – ты над ними летай, чтобы я заранее их увидел. Понял? Давай же – не дурак ведь и все понимаешь! Давай, Зеленый, помогай. Одному мне совсем невесело будет.

Зеленый не подвел – по его нечленораздельным воплям, перемежаемым отчетливой площадной бранью, я издали определил месторасположение противника. Остановился, спустился к поваленному в воду дереву, с его ствола посмотрел на реку и внизу увидел наш струг. Он опять остановился, и на этот раз серьезно – уткнулся в корягу так, что его развернуло поперек течения. Епископ, видимо, спрятался в стойле и оттуда общался с лучниками. Те ругались не хуже попугая и требовали немедленно выходить на свет божий, а Конфидус находил какие-то не очень убедительные отговорки. Штурмовать палубу противники пока не отваживались, но всем понятно – обстоятельства полностью на их стороне.

Интересно, а куда делся тот парень? Сумел уплыть вместе с лодкой? Или так и прячется за корпусом?

Увидев, как над деревьями промелькнула зеленая точка, определил, что попугай кружит метрах в тридцати выше струга. Видимо, там располагается первый стрелок – остальные заняли позиции ниже по реке. Если глаза меня не обманывают, заросли там не менее густые: возможно, друг друга они не видят. Значит, есть шанс перебить их поодиночке или как минимум хотя бы уменьшить их численность до трех.

Смогу я это?

Нормальный герой легко смог бы. Прямо с этого бревна выжег все на два гектара заклинанием «Божественное барбекю». Или, если вести себя скромнее, достал бы парочку мечей и устроил там танец, в финале которого не остается живых зрителей.

Заклинание «Божественное барбекю» у меня как-то не особо хорошо получается. Если точнее – никак. Ламбада с мечами тоже… подозреваю, имеется интимная причина, мешающая раскрыть мой танцевальный талант. Даже более того: не уверен, что и без танца смогу прирезать хоть кого-нибудь, даже если сумею подкрасться со спины. Что-то подсказывает – передо мной негативно настроенные люди, не слишком сильно ценящие чужую жизнь и очень даже сильно оберегающие свою. Подобраться к ним незаметно, возможно, будет не самым легким делом.

А какая альтернатива? Бросить епископа самостоятельно с ними разбираться и отступить в лес? А потом что? С голым задом пробираться по незнакомой местности непонятно куда?

Нет, такие перспективы не вдохновляют.

В голове мысли одна трусливее другой, а многострадальные ноги почти уверенно шагают по тропе. Крики Зеленого все ближе – агрессивно настроенный птиц носится над кронами деревьев, описывая четкую окружность вокруг… Вокруг кого же? А вот и ответ: прямо на тропе расположился первый враг.

Мужчина в куртке из некрашеной кожи, на голове смешная шапочка – такие здесь многие носят. Вроде котелка, что в старину таскали. В руках длинный лук со стрелой на тетиве – внимательно уставился в сторону реки в ожидании подходящей цели. Обстрела больше не ведет – видимо, запас боеприпасов не бесконечен.

Справа от тропы, за узкой полоской зелени, течет река; слева заросли, тянущиеся, похоже, далеко. Лес пойменный, сырой, заросший кустарником и мелкими корявыми деревцами. Пробираться по такому бесшумно только змея сможет, да и то с трудом. Я не смогу… Зато сама тропа чистая, лишь сучки опавшие изредка под ноги попадаются. Вот это для меня – подойду бесшумно, а если и будет шорох, так за воплями Зеленого его не расслышат.

Противник почуял неладное, когда до него оставалось не больше десяти шагов. Как понял? Не знаю. Шестое чувство, наверное. Просто резко обернулся, уставившись мне в глаза. Без испуга даже – ошарашенно немного и очень серьезно.

Я рванулся вперед, мечтая превратиться в пулю, но – увы, так и остался человеком. Медленно, слишком медленно. Рука на рукоять – кинжал из ножен. Противник разворачивается, натягивает лук. Длинный деревянный лук, почти с человеческий рост, и стрелы у него тоже длинные. Таких, как я, на одну можно парочку нанизать, если поперек – получится шашлык.

Меня пробовали учить метать ножи и кинжалы, дав азы, но этого явно маловато – если не получится, останусь безоружным. С удивительной скоростью враг оттянул тугую тетиву, с хлопком отпустил. Между нами не больше десятка шагов, но я ухитрился увернуться, уйдя вбок, – стрела лишь чиркнула по плечу, оставив кровоточащую борозду. Поняв, что вторую выпустить не успеет, противник без колебаний швырнул в меня лук, попятился назад, выхватив короткий меч, заорал: