Виктор Ночкин - Череп мутанта Страница 25

— Эй, Шаман! — издали заорал Пригоршня. — Открывай, Дед Морозов пришел!

Низенькая дверца со скрипом отворилась, высунулся человек, поглядел на гостей. Шагнув вперед, распрямил спину. Настоящий великан — куда крупнее здоровяка Пригоршни. Ветер, как по заказу, погнал струи тумана, которые серым саваном окутали хозяина болот. Рослая фигура Шамана была задрапирована широкой накидкой, на голове его Слепой разглядел что-то вроде короны. Струи тумана обтекали гигантскую фигуру, сквозь призрачную пелену темный силуэт казался еще больше.

— Не ори, бродяга, — хрипло пророкотал хозяин. — Чего надо тебе?

Пригоршня несколько замялся, но быстро справился со смущением.

— Шаман, идем с нами к Ковалям. Младшего брата зарезали, Михаил награду обещает тому, кто убийцу найдет. Мужики тебя решили позвать.

Шаман тяжело задумался, глядя поверх голов гостей. Слепой, хотя был циником, скептиком и материалистом, невольно поежился. Как-то тревожно он себя почувствовал в этом туманном месте, да еще рядом со странным болотным жителем. Было в Шамане что-то по-настоящему необычное, даже по меркам Зоны удивительное.

— Хабар украли, половину — тому, кто найдет, — добавил Пригоршня. — Хороший хабар.

— Что же, — изрек Шаман. — Ступайте, откуда пришли, той же дорогой. Да не оглядывайтесь, не то беда выйдет! Духи смотрят в спину. Не сердите духов!

Сталкеры пошли обратно, теперь первым оказался Слепой. Он двигался вдоль вешек не так уверенно, как Никита, поэтому Шаман успел их догнать и выбрался на берег болота почти одновременно с гостями. Великан прижимал к груди охапку вешек — на ходу выдергивал. Он бросил грязные палки на траву и перекинул из-за спины трехлинейку Мосина, обмотанную шерстяной тряпкой с грязной бахромой. Из тряпья выступали конец ствола и короткий трехгранный штык — ржавый и очень зловещий. Мрачно сопя, Шаман оглядел провожатых. Слепой с любопытством наблюдал за ним — таких колоритных обитателей Зоны он прежде не встречал.

Хозяин болота и вправду оказался ростом выше Пригоршни, да и в плечах пошире. С головы до ног его окутывал плащ, живописно заляпанный грязью в самых неожиданных местах и разрисованный странными символами. Кое-где на балахон нашиты пробитые гильзы, косточки, перья — все перемазанное болотной тиной. На ногах — здоровенные сапожищи, в тени под капюшоном прячется покрытое узорами лицо, то ли разрисованное, то ли в татуировках. А еще исполинскую фигуру украшали челюсти псевдогиганта, напяленные поверх капюшона на манер короны.

— Ты! — Огромный грязный палец нацелился в лицо Никиты. — Бензином воняешь. Это дрянь. Дурно воняешь! Это не нужно! Неправильно!

— Так а чего, а как же?.. — удивился сталкер. — Костер, там, разжечь, если сыро, так бензинчику плеснешь, бывает, или еще что…

— Костер — это нужно. Это правильно, — смилостивился Шаман. — Живой огонь. Зона не для того мира, где бензин. Наг человек и бос, и глуп пред Зоной. Но дан людям живой огонь! Он нам нужен, он правильный… Ты! — Ручища указала на Слепого.

— А это Слепой! — пояснил Пригоршня. — Он тут недавно.

— Ты, человек, — не слушая, продолжал рокотать болотный житель, — на компьютер глядишь часто. Это неправильно, это плохо. Ты — человек, а не машина.

Слепой пожал плечами. Ну да, он поглядывал на монитор ПДА, ждал, включит ли Шаман свой, выйдя из болота. Нет, не включил.

— Идем, что ли? — В присутствии болотного великана Пригоршня казался меньше, чем был на самом деле. — По дороге расскажу, как у Ковалей было.

— Огонь расскажет, — величественно откликнулся Шаман. — Ты напутаешь, огонь не соврет. Он скажет верно, а не так, как ты увидел. Человек врет. Сам себе врет больше, чем другому. Огонь все видит.

— Да как хочешь, — покладисто согласился Никита. — Огонь, так огонь, кто б спорил, а я ж — так ни в жизнь.

Пока шли к лагерю Ковалей, Слепой украдкой разглядывал Шамана. Тот шагал широко, держался чуть в стороне, а ПДА так и не включил, хотя Слепой был уверен: под грязной хламидой наверняка припрятан комп. Ишь, толкует о вреде техники, а «мосинкой» не брезгует.

Пригоршня не мог молчать подолгу, он то и дело принимался болтать, но стоило Шаману бросить в его сторону хмурый взгляд — сразу смолкал. Взгляд у Шамана был тяжелый, гнетущий. И рисунки на физиономии, спрятанной в тени под капюшоном, выглядели пугающе — казалось, будто по лицу пробегают волны, темные пятна сливаются в странные изменчивые узоры. Изредка Шаман издавал глухие мрачные звуки, очень многозначительные, не похожие на членораздельную речь.

Братья Ковали обосновались на старой подстанции, несколько обветшалых зданий до сих пор окружала двухметровая бетонная ограда. До катастрофы в этом месте проходила высоковольтная линия, ажурные мачты и сейчас торчали на холмах, ветер мотал обрывки кабелей.

Ковали нарастили забор, поверх намотали колючей проволоки, поставили на крыше центральной постройки решетчатую каланчу, прожектор. Местечко они выбрали удачное — в округе безопасных убежищ немного, а шастать в здешних краях ночью рискованно. Клиентура не переводилась. Постоянная связь с большой землей у Ковалей отсутствовала, однако перекупщики охотно имели с ними дело, потому что знали братьев как людей обязательных и честных. В общем, лагерь приносил небольшой, зато стабильный доход, хозяев все уважали, врагов у них не было… Даже свободовцы, контролировавшие округу, не пытались подмять заведение — возможно, потому что угрюмые охотники и следопыты, составлявшие ковалевскую клиентуру, не слишком интересовали веселых ребят из группировки. Имелось и еще одно соображение: лесовики потому и собираются к Ковалям, что избегают шебутную молодежь. Установятся здесь свободовские порядки — и эти сталкеры перестанут приходить на подстанцию, а без них какой смысл ночлежку держать в этакой глуши? В общем, подстанция оставалась островком спокойствия.

У Ковалей на службе состояли шесть человек. Старший брат, Михаил, этой ночью был в отлучке — ходил к перекупщику, взяв с собой одного бойца, так что сторожить подстанцию остались младший брат и пять охранников. Двое, дневная смена, отсыпались, сторожили трое: пара у ворот и третий на вышке с прожектором. Младший Коваль, Николай, спал один на втором этаже административного здания, где хозяева устроили штаб-квартиру и склад.

Как сумели зарезать Николая, непонятно — толстенная дверь была заперта изнутри, ключ торчал в замке. Бойцы дрыхли на первом этаже и клянутся, что никто не проходил, но это ничего не значит — спали же, не могли услыхать, если убийца тихонько прошел по лестнице. Постояльцы провели ночь в бывших служебных зданиях, но, конечно, все тоже спали, никто за соседом не следил. Единственными, у кого было алиби, оказались бойцы ночной смены. У ворот мужики дежурили вдвоем, ни один не отлучался. Теоретически третий мог спуститься по хлипкой лестнице с каланчи, но парни на воротах уверяли, что обязательно услыхали бы, да и все охранники — люди надежные, работали на Ковалей давно, никогда с ними не ссорились…

Все это Пригоршня вполголоса поведал Слепому, пока шли от болота. Шаман делал вид, что не слушает, но ловил каждое слово. Он держался настороже, пару раз поднимал руку — по этому знаку Пригоршня со Слепым замирали, тогда становились слышны отдаленный шум, треск веток, шелест листвы… какие-то звери пробирались по редколесью. У сталкеров не было желания проверять, что за мутанты там бродят, они сворачивали и обходили звериные тропы стороной. Когда на пути попадались аномалии, Шаман с его острым слухом вполне мог ориентироваться по писку ПДА спутников — а может, обладал каким-то особым чутьем на опасности. Не разобрать.

На подстанции обстановка была мрачной — как и положено месту, где произошло преступление и под подозрением куча народу. Слепой, конечно, догадывался, что так будет, однако не учел, какие люди собираются у Ковалей. По двору слонялись угрюмые типы — как раз такие, как описал Никита, cоль Зоны, причем не йодированная, а скорее каменная. Дремучие бородатые мужики, покрытые шрамами, в грязных мятых комбезах. Снаряга на них выглядела как летопись сталкерских похождений; каждая складка, царапина, прореха, разрез — это памятная запись, рассказ о каком-то приключении. Ну и настроение было соответствующее: сталкеры глядели друг на друга настороженно. Как-никак, один из них убийца. Охранники Ковалей демонстративно поглаживали стволы и сурово хмурились, если кто-то из постояльцев приближался к воротам.

Когда явился Шаман, Михаил Коваль отбивался от пары сталкеров, требовавших, чтобы им открыли ворота. Михаил — массивный мужик, поперек себя шире — от своих постояльцев внешностью не сильно отличался, такой же сермяжный с виду, разве что борода кое-как подстрижена да одежда поаккуратнее. Оно и понятно: хотя Коваль уже давно на вечной прописке и на большую землю не показывается, однако время от времени ему приходится иметь дело с крупными перекупщиками, партнеры должны видеть, что он приличный мужчина, а не сталкер Петров какой-то. По одежке встречают, по снаряге провожают.