Сергей Калашников - Последний полёт «Баклана» Страница 25

Глава 12

Красивая жизнь

Тот факт, что супруга выглядит моложе, чем он, застал Вира врасплох. Изменения происходили медленно, почти незаметно, но сегодня он взглянул на баллистика и пилота в момент, когда они оживленно беседовали с управляющим, и с удивлением обнаружил эту странную метаморфозу в облике спутницы жизни. Девушки казались ровесницами. Хм! Девушки. Действительно, легко ошибиться.

Даже размышлять долго не пришлось. Улучшение состояния кожных покровов начинается у женщин при вполне определенных обстоятельствах. А ведь именно морщинки – первое, что выдает возраст. Это что, он теперь будет папиком принца крови? Наследника древнейшего императорского рода. Стало быть, на сынка или дочку обязательно начнется охота, и ему придется прятать отпрыска. Интересно, а как это слово в женском роде?

Вечером поговорил с супругой, и она во всем ему созналась. А поскольку в имении с полной очевидностью начинается осень, предложила переехать в местность, где сейчас весна. Есть у нее подходящий для этого дом. И оборудование из лаборатории туда перевезти будет нетрудно. Ну, не отказывать же беременной женщине в таком пустяке! О том, что Жанна остается на хуторе Лирма, даже не упомянули – это очевидно. Тут в самом разгаре роман, ее сейчас отсюда ничем не вытащишь.

Протонный микроскоп – не пушинка, поэтому переезжали вертолетом. По пути пришлось сделать три посадки для дозаправки, а потом винтокрылая машина опустилась на лужайку рядом с огромным, похожим на дворец домом. Прислуга – киберы привычного вида – приняла багаж и проводила их в апартаменты. Ра объяснила, что она тут хозяйка, а он хозяин, и именно так тут будут к ним обращаться. И что людей в ближайших окрестностях нет совсем.

В соседних усадьбах есть человеческое население. Как правило – одна семья и электронная прислуга. Тут принято ездить друг к другу в гости, а иногда все местное общество собирается на балы, которые дают по разным важным поводам. Чаще всего это дни рождения. Все это супруга растолковала Виру, пока летели. Они всю дорогу любовались красотами Люсинды с высоты птичьего полета и тарахтели о всякой всячине.

Ландшафт, проплывавший под ними, видимо, характерен для многих мест этой спокойной планеты – равнина, уставленная отдельными холмами. Их склоны покаты и длинны настолько, что на этой самой равнине горизонтальных участков практически нет. Вершины же чаще всего отмечены скальными обнажениями, на боках которых многовековая эрозия оставила следы своих беспощадных зубов. В результате создается впечатление, что когда-то давно тут поработал безумный архитектор, не сумевший довести до завершения ни один замысел. А то, что успел, – развалилось без присмотра.

Поверхность примерно наполовину покрыта травами. Высокими и низкими, цветущими или равномерно зелеными. Вторая часть расстилающегося ковра – леса и перелески. Тут нет крупных массивов, но заросли встречаются повсюду и часто. Деревья не слишком высоки, однако многие из них раскидисты и имеют плотную крону. Хвойные и лиственные породы растут вперемешку. А вот кустарники на опушках встречаются не везде. Кромки этих лесов часто выровнены по прямой, что указывает на участие людей в жизни местной флоры.

Хорошо просматриваются и постройки. Обычно – крупное строение, окруженное стайкой мелких. Видимо, дом и хозяйственные постройки. На несколько километров вокруг таких поселений видны прямоугольники возделанных полей, ряды фруктовых деревьев и скромное зеркало пруда. Вода на этой равнине представлена полосками узких речушек, змеящихся там, где встречаются нижние кромки склонов. Еще тут есть дороги и тропы, лишенные твердого покрытия и различающиеся шириной полосы примятой травы.

Внутреннее убранство дома оказалось поистине великолепным и напомнило Виру кадры фильмов, сохраненных еще с Земли. Был там период вызывающей роскоши, на фоне которой развивались сюжеты знаменитых «Трех мушкетеров», «Унесенных ветром» и приключений некой Анжелики. Картины в тяжелых рамах, лепнина, статуи, резная мебель, драпировки. Названий для многого он просто не знал. Сплошная безделушечная вычурность вперемежку с помпезной бессмысленностью.

Киберприслуга в расшитых золотом мундирчиках и прикрывающих гусеничное шасси попонках с кистями отворяет на пути хозяев все двери. Один из этих разряженных муммиков несет за прибывшими багаж. Ванна, в которой можно утонуть, блеск зеркал, сверкающая гранями посуда, сияющее серебро, длинная раскладка вилочек и ложечек на плотной негнущейся скатерти. Это чудовищное нагромождение нелепостей и называется роскошью. И, похоже, Ра решила приучить к ней своего супруга. До заката оставалось еще несколько часов, когда Вир взмолился. И они пошли погулять по окрестностям. Первые полчаса молча брели, повернувшись спиной к великолепному зданию, а потом начались поля.

Разговор зашел о хозяйстве. Работников-людей тут тоже не наблюдалось, а кибернетическим устройствам, выполнявшим все работы, в этот час никаких дел поблизости не нашлось. Оказывается, и эта усадьба практически самодостаточна и даже производит некоторое количество зерна для продажи. Энергию черпают от трех ветряков, фотопреобразователей, установленных на крыше, водяного колеса на речушке и еще приобретают немного жидкого топлива, в основном для машин, задействованных на посевной и жатве.

Несмотря на то что солнышко явно склонялось к закату, обратно в апартаменты новоявленного аристократа не тянуло. Поднялись на холм – и перед ними открылась панорама владений. Обширный парк, прямоугольники зеленых полей, четкие ряды фруктовых деревьев и гладь живописного пруда. Потом сверху вниз что-то наискосок черкнуло в небе, и Вир, схватив Раомину в охапку, метнулся за скальный выступ, целя в углубление на крутом, почти отвесном участке склона.

Едва он втиснул женщину в нишу и навалился на нее сверху, землю крепко тряхнуло. Покатились камни, потом грохнуло, и кучу твердого и сыпучего швырнуло воздушной волной через их головы. Но не все. Кое-что приземлилось, кажется, прямо на спину юноши, отчего он крякнул и затих.

Отдышался и начал чувствовать. Прижатая его телом к скальной стенке, пищала расплющенная императрица. Попытался шевельнуться, чтобы позволить женщине хотя бы вздохнуть. Некоторое время, дыша в противофазе, вентилировали легкие. Тело затекло настолько, что даже трудно понять, в какой они сейчас позе. Вернее, позах, поскольку конечности у них явно расположены по-разному. Темнота не полная, какой-то свет сюда проникает.

Толкаясь в разные стороны, почувствовал, что не все камни за спиной неподвижны. Некоторые поддавались нажиму, и, постепенно расталкивая их, Вир сумел расширить окружающее пространство. Раомина плакала, кусала губы и ничем ему не помогала.

– Нога зажата, – пояснила она. – Очень больно. А шевелиться еще больнее.

Сзади сквозь камни время от времени слышался шум вертолетных винтов. А в остальном – тишина, и только звуки собственного дыхания.

Действовал не спеша. Буквально на ощупь отодвигал и отталкивал. Что плечом, что затылком или локтем. Наконец, удалось повернуть корпус вполоборота вправо, и, начиная с этого момента, дело пошло веселей. Повернул голову, и хотя в ночной темноте ничего разглядеть было невозможно, зато ориентировался теперь в привычной для себя «проекции».

Звуки вертолетных винтов более не доносились до слуха. Ночных птиц или насекомых на этой планете нет, а ветра нынче не чувствуется. Так что ничто не мешало прислушиваться к царящей вокруг тишине. Постепенно откопался, выбрался из завала и, нырнув в него головой вперед, нащупал ногу любимой и камни, ее зажавшие. Крепко засела. Возможно даже, что сломалась.

Выбрался, попятившись, и принялся за методичную разборку завала на ощупь, опасаясь вызвать обрушение. Глаза, привыкшие к скудному свету звезд, позволяли кое-что различать. Та здоровенная плита, что хлопнула его по спине, вышибив дух на несколько минут, собственно, и укрыла их от падения множества мелких обломков, от которых им не поздоровилось бы существенно сильнее. И сама эта плита не поместилась в нишу, не вошла по размеру. Сработала крышкой-щитом.

Наконец нога жены свободна. И нет уверенности, что кость цела. Во всяком случае, осязание не дает точного ответа, то ли тут припухлость, то ли излом. Наложил примитивную шину из пары отломанных от дерева сучьев, примотанных оторванными от одежды рукавами, взял свою радость на руки и пошел, покачиваясь от усталости.

Рассвет застал их под сенью деревьев у лужицы дождевой воды, которой они и напились. Раомина выглядела неважно, но обращаться за помощью в какой-либо из соседних домов запретила категорически.

– Понимаешь, меня каким-то образом снова разыскали, – объяснила она. – Наверняка теперь за этим районом ведется пристальное наблюдение. Так что днем даже показываться на открытом месте опасно. Спутники наблюдения нас мигом разглядят. А потом пожалуют люди с идентификаторами.