Алексей Оверчук - Блуждающие огни Страница 26

— Так им и надо, — буркнул я.

— Да! Согласен! Так им и надо! — Редактор снова вскочил и заходил по кабинету. — Только ты думаешь, им охота под трибунал? Думаешь, они сразу во всем сознаются? Когда здесь появятся прокуроры, что мы им скажем? Что ты читал какие-то документы? И где они? Женщина? И где она? Да и потом, ее шлепнут еще до того, как она встретится с прокурором.

— Я знаю, как зовут ее сына, каким военкоматом он был призван.

— Уверяю тебя, уже на следующий день все данные из военкомата Министерство обороны изымет. Пограничники вообще сделают вид, что такого солдата никогда у них не было. На месте лабораторий разведут теплицы с цветами. И все будут говорить, что так и было всегда.

— Можно попытаться выйти на биологические лаборатории Министерства обороны.

— Ага, — голос Павлова просто трещал от сарказма. — Это секретнейшие организации, о которых и министр обороны хреново знает, а какой-то журналист на них выйдет. Не смеши меня.

— Хорошо, а что тогда делать, по-вашему?

— Ничего. Работать, — буркнул редактор и уселся на место.

— Но Вика. Ее похитили! Надо ее спасать.

— Кто будет спасать? Ты, что ли? Ты что, оперативник ФСБ? Спецназовец? У тебя есть полномочия?

— Ни то, ни другое, ни третье.

— И куда ты тогда лезешь? Без тебя разберутся.

— Стоп! Главный редактор может обратиться в Администрацию президента. Надавить на них, чтобы они раскрутили это дело. А мы им поможем. Укажем, где искать.

— Что? Надавить на Администрацию президента? Леша! Наш главный вчера не вылезал из Администрации. Ему еле-еле удалось отбить атаку спецслужб на редакцию. Они вообще хотели прикрыть газету. Ведь и тебя, и Колчина обвинили в том, что эти «огни» приперлись в Москву.

Я оторопел.

— Да-да, — подтвердил Иван Тимофеевич. — Они говорили, что пока вы сидели в Москве, все было нормально. А как съездили в Таджикистан, так и начались эти… неприятности. В общем, сошлись на том, что мы будем помалкивать и не станем влезать в это дело,

— Так не пойдет! Мне надо поехать в Таджикистан.

— Никуда ты не поедешь. Я тебе запрещаю.

— Но почему?! Мы можем найти там новые доказательства о существовании этих «огней». Разузнать о судьбе Вики.

— А с чего ты взял, что они забрали Вику с собой? И почему именно в Таджикистан?

— Там у них родина. Если бы хотели Вику убить, сделали бы это в редакции или где-то в Москве. Ее тело уже было бы найдено. Им не надо прятать улики. Им на это наплевать. Раз тела нет, значит, она у них в плену. И уже, наверное, в Таджикистане.

— Нет, Леша. Никуда не поедешь.

— Но почему?

— Потому что ты пока еще подозреваемый. Это раз, — Павлов начал загибать пальцы. — Любая твоя попытка выехать из Москвы, тем более в Таджикистан, закончится твоим арестом. Это — два. Но даже если ты попадешь в Таджикистан, тебя первым делом прибьют пограничники. Они будут точно знать, зачем ты приехал, не дадут тебе и шагу ступить. Это — три. Теперь понял? Ты сейчас под наблюдением. Любая твоя попытка выехать из Москвы — закончится… одно из двух: или тебя арестуют, или тебя попросту убьют.

— Да уж, Иван Тимофеевич, вы можете быть убедительным, когда захотите!

— Ладно-ладно! Нам всем надо немного передохнуть. Иди пока. Пары дней тебе хватит?

Я кивнул, пожал ему руку, покинул кабинет.

Прошел мучительный месяц. Все подозрения с меня сняли. Но Павлов по-прежнему не отпускал меня из Москвы, даже запрещал ездить в командировки по Подмосковью. Наверное, боялся, что как только я окажусь за пределами столицы, то рвану в Таджикистан.

О судьбе Вики не поступало никаких известий. Потянулось долгое время ожиданий. Аккуратно, раз в месяц, ФСБ и Погранслужба отделывались от нас общими фразами: работа идет, по агентурным данным, ваша сотрудница жива, но говорить об этом через газету не стоит. Похитители могут всполошиться и убить заложника.

Я только сардонически хмыкал. Если кто-то и мог всполошиться, так это наши доблестные спецслужбы.

И тут разразилась война в Чечне…

Поначалу, назло Павлову, я отказывался ехать на Кавказ. Раз нельзя в Таджикистан и вообще никуда, то на Кавказ я тем более не поеду. В душе уже прочно утвердилась тоска. Я придумывал все новые и новые варианты спасения Вики. Но все мои планы упирались в одно непреодолимое обстоятельство: как только я окажусь в Душанбе, меня сразу же арестуют. В лучшем случае я успею доехать до гостиницы. Но даже если я проникну в республику через Узбекистан, например, то и тут неразрешимые проблемы. Кто мне будет помогать? Где взять достаточное количество денег на пропитание, на снаряжение, на проводников? Кто мне этих проводников предоставит? В спецслужбах обеих стран дело получило настолько широкую огласку, что меня и Колчина знала в лицо каждая оперативная собака, не говоря уж о самих оперативниках.

Под Новый год война в Чечне вспыхнула с неожиданно мощной силой. Известия о массовой гибели армейских подразделений в Грозном вытряхнули из газет и телевизоров всякое упоминание о Таджикистане и других проблемах.

В зимний день, когда Москва замерла под натиском метелей, мы с Сашкой Колчиным встретились в кафе.

— Я кое-что выяснил, — начал он таинственным голосом. — Кое-что полезное для нашего расследования.

— Не тяни.

— Один мой знакомый военный… Помнишь, я еще открывать церковь в часть ездил?

— Помню.

— Мы с ним тогда и познакомились. Так вот, он мне сказал, что в Чечне появились «Блуждающие огни».

— Повтори!

— Наши подразделения столкнулись в Чечне с отрядом, который мочит и боевиков, и наших.

— Да ладно, слухи все! У них там и снайперы «белые колготки», и еще всякая всячина мифологическая.

— Это верняк, говорю тебе! На фига моему знакомому врать? Он сам говорил в Чечне с пограничниками.

— Ладно, поверю. Значит, нам надо ехать?

Допив коньяк, мы отправились в редакцию.

* * *

— Вдвоем — не отпущу! — сказал Павлов. — Вы и так с Таджикистаном учудили такое дело, что мне до сих пор икается, как вспомню. Нет, нет и нет! Только не оба. Берите себе в напарники кого хотите, но только не вместе.

— Я поеду, — опередил я Сашку. — Найду себе фотографа и поеду.

— А чего тебя вдруг на Кавказ потянуло? — насторожился редактор.

— Да просто засиделся в Москве. Журналист должен добывать информацию.

— Ну-ну. Какой-то ты чересчур правильный стал. Даже не верится в такие перемены. Смотри у меня. Я тебе поверю. Только чтобы никаких там, понял? — Он погрозил пальцем.

— Понятное дело! — Я поднялся.

Колчин поднялся вместе со мной.

— Да! И у меня еще одна просьба, — бросил я.

— Что еще? — дернулся Павлов.

— Не провожайте меня, Иван Тимофеевич, не надо! — сказал я с наигранной тоской.

— Иди ты! — замахнулся он шутя. — Чтобы каждый день передавал мне репортажи о событиях.

Глава 17

Что такое военный журналист? Человек, который приезжает на фронт и мешает всем работать. Он постоянно лезет с дурацкими вопросами, просит взять его туда, где присутствие гражданского лица, по меньшей мере, сомнительно. Да еще неизвестно, что эта сволочь потом напишет! Выдаст все тайны и раскроет все огневые точки!

Если смотреть глазами военных, то журналист — человек абсолютно никчемный. Оружие в руки он не берет и потому в бою бесполезен. Кроме того, его еще приходится защищать. Журналиста надо кормить, пить с ним водку, рассказывать ему «байки из склепа» и показывать боевые будни, которые по большому счету на хрен никому не нужны. В том числе и самим военным.

Теперь представьте себя зимой в чужом захолустном городе, который объявлен предфронтовой полосой и наводнен под завязку военными, спасателями, чекистами и бог знает кем еще.

Я и мой новый напарник, фотограф Серега Шахов, приехали в Моздок, когда штурм Грозного был в самом разгаре. В штабе группировки всех журналистов посылали подальше по несколько раз на дню. И это стало уже своеобразным видом спорта среди штабных офицеров. И доброй такой традицией.

— Можно на фронт попасть? — спрашивали журналисты.

— Можно, — соглашались военные.

— А как?

— Пишете заявление в военкомат: так и так, прошу принять на контрактную службу в Вооруженные силы. Не успеете и глазом моргнуть, как на передовой окажетесь.

— А по-другому можно?

— Можно и по-другому, — соглашались штабисты. — Едете к Дудаеву, проситесь в ряды сопротивления. Он не откажет. Потом мы вас поймаем и к стенке поставим.

Целыми днями мои собратья слонялись без дела возле многочисленных штабов. Иногда журналисты отлавливали солдатских матерей на интервью, иногда — озабоченных сверх меры военных.

Вместе со всеми помыкавшись по сугробам, на ледяном ветру между штабами, проводами, рядами колючей проволоки и часовыми, я понял, что официальным путем попасть в атакующую армию невозможно.