Эрик Рассел - Невидимый партнер Страница 26

Сейчас я бы ни за что не согласился поменяться с тобой местами.

– Ты жалеешь меня? – Марсин занервничал. – С какой стати?

– Бедняга, – притворно вздохнул Лайминг, – тебе несдобровать.

– Это мне-то? – Марсин попытался изобразить недоверие.

– А кому же еще? Кто донес на меня офицеру? Расплата придет не сразу, если тебе от этого легче. Какое-то время еще подождешь, помучаешься. А уж потом получишь сполна.

Можешь, конечно, мне не верить – во всем сам убедишься.

– Я только выполнял свой долг, – чуть ли не извиняясь, оправдывался Марсин, на которого угрозы землянина произвели тем более сильное впечатление, чем меньше он понимал, что именно ему грозит.

– Тебе все зачтется, и хорошее, и плохое, – утешил его Лайминг, – за все получишь по заслугам.

– Ничего не понимаю, – заскулил Марсин, нутром ощущая беду.

– Понимание тебя не обрадует. И тех вонючих фаплапов, которые дубасили меня во дворе, – тоже. Можешь их предупредить, что наказание уже назначено.

– Я не имею права разговаривать с заключенными, – сказал Марсин, прекрасно сознавая, что чем дольше он стоит у глазка, тем труднее оторваться от разговора. – Мне пора идти.

– Ступай. Только принеси мне кое-что.

– Что? – Марсин был настолько выбит из колеи, что даже не возмутился.

– Верни мой бопамагилви – это та штука, которую забрал офицер.

– Без разрешения коменданта, тебе не имеют права ее вернуть. А его нет и не будет до завтрашнего утра.

– Как забрали без разрешения коменданта, так и верните. Мне он нужен сейчас.

– Сейчас нельзя.

– Что ж, ладно. – Лайминг небрежно махнул рукой. – Придется сделать еще один.

– Не положено, – крайне неуверенно напомнил ему Марсин.

– Ха-ха! – ответил Лайминг.

Только после того, как совсем стемнело, Лайминг вынул из-под скамьи проволоку и принялся сооружать вторую самоделку – точную копию первой. Его дважды прерывали, но ни разу не застукали.

Окончив работу, он привычным движением поставил скамью на попа и влез на нее. Достав из кармана полученный сегодня моток проволоки, Лайминг крепко привязал один его конец к среднему пруту решетки, а сам моток подвесил за окном. Плюнув на палец, он старательно размазал пыль по блестящей поверхности проволочного кольца, так что заметить его можно было разве что уткнувшись в решетку носом.

Потом соскользнул на пол и водворил скамью на место. Оконце располагалось так высоко, что нижняя часть решетки с пола была не видна.

Приведя камеру в порядок, Лайминг прислушался и, выбрав подходящий момент, спросил:

" – Ты меня слышишь?

В открывшемся глазке показался свет. Лайминг нюхом почуял, что за дверью сгрудилась целая толпа охранников, а глаз в отверстии принадлежит вовсе не Марсину.

Самозабвенно изображая человека, с головой погруженного в свое занятие, он принялся медленно и осторожно поворачивать петлю, одновременно вопрошая:

– Ты меня слышишь? Ты меня слышишь?

Повернув устройство градусов на сорок, он остановился, придал голосу выражение нескрываемого восторга и воскликнул:

– Ну наконец-то явился! Ты уж лучше держись неподалеку, чтобы можно было поговорить нормально, а не вызывать тебя каждый раз через спираль.

Потом он замолчал, с застывшим выражением внимательно слушающего человека. Глаз в отверстии выпучился, затем исчез и тут же сменился другим.

– Ты абсолютно прав, это возмутительно, – сказал Лайминг, устраиваясь поудобнее, как будто для задушевной беседы. – При первой же возможности я их тебе покажу, можешь делать с ними, что пожелаешь. Знаешь, практика практикой, но лучше перейдем на свой язык, а то вокруг слишком много любопытных. – Набрав побольше воздуха, он стремительно затараторил без всяких пауз:

– Отверзлась хляби небесные в тот же миг подгорела яичница, свершилось пророчество, возопила владычица…

Отверзлась дверь, и в тот же миг два охранника чуть не рухнули в камеру головами вперед, споткнувшись о порог, в стремлении поскорее завладеть добычей. Еще двое маячили в коридоре, между ними красовался вчерашний гомик. На заднем плане боязливо топтался Марсин, стараясь вжаться в стену.

Один охранник схватил спираль и с воплем "готово!" выскочил обратно в коридор. Его спутник пулей вылетел следом. Оба были в таком восторге, что в первый момент забыли закрыть дверь. В распоряжении Лайминга оказалось секунд десять, и он не преминул этим воспользоваться. Сделав охранникам «козу», он потыкал в их сторону растопыренными пальцами. В детстве они называли это "чертовы рожки" – классический жест для насылания порчи.

– Теперь убедился? – произнес он с выражением, обращаясь к невидимому собеседнику. – Вот это они и есть, те самые с чешуйчатой шкурой, про которых я тебе говорил.

Сами ведь напрашиваются на беду. Наверное, они просто не могут жить спокойно, без трагедий и неприятностей! Ты уж выдай им от души!

Компания в коридоре явно оробела, потом дверь захлопнулась со зловещим лязгам. Припав ухом к глазку, Лайминг услышал торопливо удаляющиеся шаги и монотонное бормотание.

За десять минут он отломал новый кусок проволоки от висевшего за окном мотка и снова замаскировал разведенной в слюне пылью конец проволоки, привязанной и решетке.

Через полчаса очередной безупречно выполненный бопамагилви был готов. Благодаря постоянной практике Лайминг становился специалистом по быстрому и точному изготовлении этих фиговин.

Деревяшек для подставок больше не осталось, и он, воспользовавшись вывернутым гвоздем, выкопал ямку в грязи, забившейся меж каменными плитами, которыми был вымощен пол его камеры. Вставив концы спирали в ямку, он покрутил штуковину туда-сюда, чтобы облегчить ритуал вращения. Потом яростно заколотил в дверь.

Дождавшись нужного момента, он улегся на живот и, припав к спирали, принялся декламировать третий параграф Статьи 27, Раздела 9, Подраздела «В» Космического Устава.

Лайминг специально выбрал его как шедевр бюрократического словоблудия. Параграф представлял собой одно единственное предложение длиною в тысячу слов, смысл которого известен одному Всевышнему.

"В случае, если заправка производится в качестве аварийной меры на станции, не включенной в официальный перечень базовых станций и не определенной в качестве базовой станции для особых случаев в Поправке «А» (5) «В» к Разделу «А» (5), вышеупомянутую станцию надлежит рассматривать так, как если бы она была определена в качестве базовой станции в Поправке «А» (5) «В» к разделу «А» (5), при условии, что авария подпадает под утвержденный перечень технических неисправностей, приведенных в Разделе (29–33) с последующим приложением, как соответствующая базовым станциям, если таковые…"

На секунду лучик света из коридора проник в камеру, и глазок тут же захлопнулся. Кто-то крупной рысью уносился в сторону караульного помещения. Через минуту коридор затрясся, словно по нему мчался отряд кавалерии. Снова открылся и закрылся глазок. Дверь распахнулась.

На этот раз его раздели догола, обыскали одежду, перетрясли всю камеру, причем в повадках тюремщиков не было и намека на братскую любовь. Они перевернули скамью, простукивали, ковыряли ее – только что не разложили на атомы.

С удовольствием наблюдая за трудовой деятельностью охранников, Лайминг поощрял ее зловещим хихиканьем мультяшного злодея. До сего дня он был уверен, что никогда не сможет издать подобные звуки даже на спор, суливший крупный выигрыш. Теперь же это давалось ему без малейшего труда. Воистину нет пределов человеческому саморазвитию!

Глянув на Лайминга с неприкрытым злорадством, один из охранников вышел и вернулся, волоча тяжеленную лестницу. Приставив ее к стенке, он с величайшей подозрительностью обследовал оконный проем.

Лайминг не слишком переживал: такой осмотр не мог раскрыть его тайну, ведь занг думал исключительно о сохранности решетки. Каждый прут он хватал обеими руками и энергично тряс. Замазанное пылью маленькое проволочное колечко ускользнуло от его внимания. Закончив, он с удовлетворенным видом спустился вниз и убрался вместе с лестницей.

Следом за ним потянулись остальные, так ничего и не обнаружив. Лайминг оделся и прижал ухо к двери. За ней слышалось слабое сопение да иногда шорох одежды. Он сел на скамью и стал ждать. Вскоре блеснул свет и глазок отворился.

Направив на отверстие два растопыренных пальца, Лайминг изрек замогильным голосом:

– Умри, фаплап!

Глазок резко захлопнулся, и послышались удаляющиеся шаги. Вот только звучали они что-то уж слишком громко.

Лайминг замер в ожидании. Через полчаса мертвой тишины глаз снова появился, получив за свою хитрость еще одну «козу», сопровождаемую проклятием. Если это был один и тот же глаз, то он прямо-таки напрашивался на страшную кару.

Такая игра с подглядыванием продолжалась с разными перерывами часа четыре, пока наконец обладателю глаза это не надоело. Тогда Лайминг незамедлительно соорудил новую спираль и заорал в нее что есть мочи, чем вызвал еще один набег охраны. На этот раз его не раздевали и камеру не обыскивали, удовольствовавшись конфискацией загадочного предмета. Симптомы усталости были налицо.