Рождение мечника (СИ) - Кузнецов Павел Андреевич Страница 26

Всё это я видел, пока мы поднимались на входную аппарель челнока; от спасительной черноты космоса нас отделяло лишь время закрытия входного люка. Снежная королева уже отдала соответствующую команду, но именно в этот момент Ли во второй раз упала на колени. У меня в мозгу что-то взорвалось. То, чего я не мог понять всё это время, вдруг прорезалось с кристальной ясностью: цвет волос у Ли один в один совпадал с цветом волос кудряшки Марины. Моей Марины. Пропавшей чуть больше двадцати лет назад. Это стало последней каплей, мозг окончательно отключился, остались лишь неведомым образом пробудившиеся навыки обращения с инопланетным клинком, и его тихий, ни с чем не сравнимый зов. Я закричал, и стремительным броском метнулся вперёд, пролетев в закрывающийся на глазах люк.

Женщины сзади что-то кричали, но их слова быстро замерли, отсечённые от ангара массивной бронированной дверью люка. Я не видел, как Ди, матерясь, силой своего допуска пытается заставить автоматику открыть люк, а та упирается, ратуя за то, что кораблик уже начинает разгон. Некрасивую сцену прервала Ри. Она решительно шагнула к подруге и точным, скупым ударом отправила её на пол; наклонилась над пытавшейся подняться сестрой, зашептала ей в самое ухо: «Это его выбор. Ты не вправе лишать его ТАКОГО выбора. Наша задержка станет надругательством над их жертвой, мы должны идти вперёд. Соберись, Ведьма! Я верю, что он победит. Потом вернёмся, когда это будет иметь смысл». — Диана сжалась на полу комочком, а затем резко, словно распрямили пружину, поднялась и, не глядя больше в сторону люка, решительным шагом направилась к гелевым креслам управления. Челнок стартовал в тот же миг.

Я опоздал совсем чуть-чуть. Когда до девочки оставался лишь один прыжок, её накрыла вторая порция алой дымки. Вокруг взметнулся шлейф молний, ничего не стало видно, а когда буйство стихии немного улеглось, рассыпалось маленькими змейками, моему взгляду открылось распростёртое по металлическому полу бездыханное тело. Только белый клинок в руке женщины говорил о том, что она сражалась до последнего, даже перед смертью не выпустила своего необычного оружия. В тот же миг тональность зова инопланетного меча изменилась. Никакой мягкости в нём не было и в помине, в зове слышалась смертельная тоска, готовность убивать и умирать, просьба составить компанию в этой самой смерти. Я подхватил белый двуручник. По телу пробежала волна сродства, энергия моего организма устремилась к древнему оружию, питая его измочаленный боем резерв. Клинок ответил веером сине-зелёных молний.

Танк опять заговорил. Алая дымка потянулась ко мне, но в этот раз всё происходило как-то медленно; облако вяло двигалось вперёд, оставляя за собой ошмётки энергий; чем дальше от аппарата оно удалялось, тем больше энергии оставалось у него в кильватере. Я метнулся от диска, двумя прыжками нагнал замершего в проёме десантника, поднырнул под его расставленные в стороны массивные колонны ног, словно паук взлетел на бронированную спину. В этот момент облако соприкоснулось с бронёй десантника. Раздался скрежещущий звук корёжащегося металла, запахло озоном и гарью. Я физически ощутил ужас бойца внутри стальной скорлупы, по которой пришёлся дружественный огонь.

Диск неумолимо надвигался, бесшумный и смертоносный, без привычного в таких случаях танкового лязга — продукт иной цивилизации, он выполнял ту же функцию, только делал это на порядок эффективней. Танк ещё раз пальнул в десантника, окончательно размётывая по ангару несколько тонн композитной брони пополам с остатками тела страдальца. Я воспользовался страшным взрывом и в последний момент успел нырнуть в сторону убийственного аппарата, вслед за крупным осколком брони. Вражеский агрегат не успел понять, что именно происходит, не уловил, куда именно делся его новый противник. Электроника явно проигрывала человеку в принятии неординарных решений. Я оказался рядом с диском, запрыгнул на его крышу, вызвав сноп молний от соприкосновения кривящихся от нагрузки полей. Удар. Ещё удар. Энергетическое оружие в моих руках, словно консервный нож одноимённую банку, повышенным давлением в одной точке вскрыло мощную силовую броню, проникло сквозь тугоплавкий корпус и ввинтило внутрь дозированный энергетический импульс. Марево вокруг аппарата исчезло, от него ощутимо повеяло смертью. Я метнулся прочь, преследуемый сотрясшим сам корпус станции взрывом. Свет в ангаре померк, электромагнитный импульс взрыва ударил по чувствительной электронике. Включились резервные системы, выравнивая освещение, хотя до прежней яркости ему разжечься так и не удалось.

— …Повторяю, запущен механизм самоуничтожения станции. Леон Иванович, вам рекомендуется проследовать в эвакуационный модуль, — ожил голос системы оповещения.

— Эй, Система, почему самоуничтожение? — мне совершенно не улыбалось следовать в какой-то непонятный модуль.

— На борту отсутствуют уполномоченные представители Республики Ноч. В системе замечена активность условного противника. Совершена попытка проникновения на станцию десантных групп. Заложенный алгоритм по совокупности угроз — самоуничтожение. До взрыва реактора тридцать секунд. Начинаю отсчёт.

Пришлось сломя голову бежать к блоку эвакуации по подсвеченной Системой дорожке. Странно, но блок отчего-то находился не в ангаре, а непонятно где. Пришлось пробежать через половину станции, обогнуть развороченные вражеским десантом переборки, и только тогда предо мной предстала конечная точка маршрута — жерло узкого лаза. По рекомендации системы я солдатиком нырнул в жёлоб. Несколько секунд скольжения, и меня выплёвывает… в открытый космос. Я задохнулся от резкого ощущения простора, ошалел от осознания, что открытый холодному взгляду безразличных звёзд, всё ещё жив.

Но нет, это был не космос. Исследование эвакуационного модуля позволило нащупать его вполне материальные упругие стенки, обнаружить полное отсутствие гравитации и опытным путём установить, что всё внутреннее пространство прозрачной сферы залито какой-то гелевой субстанцией, которая полностью обволакивает тело, даже внутрь проникает. Именно посредством геля я сейчас дышал, хотя, собственно, дыханием это назвать было сложно. Вроде бы никакой особой тяжести в лёгких не было — ни внутри, ни снаружи, — но отчего-то казалось, что дыхание происходит вхолостую, не по настоящему, понарошку. Гель один раз проник в тело, заполнил все внутренние полости, возможно, даже куда-то ещё проник, и теперь он полностью заменил мне дыхательную и пищеварительную системы. Подозреваю, именно благодаря ему не было никакого дискомфорта от отсутствия привычной гравитации. А дальше мне стало не до праздных размышлений, потому что висящая надо мной станция вдруг полыхнула сверхновой, затмив на мгновение свет солнца, яркой вспышкой пробив даже гелевую защиту.

Когда я проморгался, первое, что сразу бросилось в глаза, был голубой шар Земли. Раньше он находился где-то сбоку, скрытый выступом станции, поэтому я не ощутил всю громаду родной планеты, теперь же она наплывала на меня всё сильней, и затмевала все прочие чудеса открытого космоса. Произошедшее со сферой оказалось более-менее понятным: взрыв станции придал ей импульс в сторону планеты, а, так как сопротивления в вакууме нет, шар двигался на сближение с поверхностью без каких-либо помех. Простая и удобная схема, даже двигатель при таком раскладе без надобности. Главное — изначально точный расчёт вектора движения, а то ведь можно и об атмосферу срикошетить… Тогда никакой гель не поможет.

Однако вскоре выяснилось, что проверять точность исходных расчётов мне не придётся. Прямо по курсу движения сферы из черноты космоса возник космический корабль неизвестной мне конструкции. Судя по обилию всевозможных башенок и выступов, корабль был боевым, но ни разу не республиканским — слишком велик был контраст. По сравнению с крейсером Республики, эта громадина создавала впечатление горбатого, иссечённого наплывами корявых надстроек, еле шевелящего хронически больными конечностями калеки. Ничего более жалкого и убогого я раньше не видел. Понятно, что в космосе не место зализанным силуэтам, ведь обтекать их тут нечему, но строить, настолько наплевав на внешний вид, принеся его в жертву функциональности… Убожество. Просто убожество.