544 килокалории. Сборник рассказов - Данияр Каримов Страница 26

Он поднялся.

– Мне пора, – сказал Сабыр. – Нужно искать другие заявки. Глядишь, насобираю за сегодня часть суммы на билет. Меньше копить в будущем. А вам очень рекомендую попробовать нашу синтетику: может и не вкусно, но питательно. Умрете от голода, кто же диссертацию за вас будет писать?

– Сколько я должна?

– Ваш домовой исправен, поэтому сто килокалорий – за вызов. Переведите на личный счет.

– Знаете что, – решительно сказала девушка, – я так не могу. Мне дико неудобно. Из-за своих капризов отняла у вас драгоценное время. Поэтому последую вашему совету, и буду питаться синтетикой, а вам сделаю небольшой презент.

Она покопалась в дорожной сумке и выложила на стол пару плоских прямоугольников, обернутых в настоящую (!) бумагу.

– Что это?

– Черный шоколад, – девушка раскрыла одну из плиток. Под бумагой блестела металлом фольга. Она развернулся обертку, отломила от темно-коричневой плитки дольку и отправила себе в рот. – Очень полезный высококалорийный продукт. Говорят, не чета прежнему – земному, но на Земле, если я правильно поняла, это уже деликатес. На Яузе выращивают свои какао-бобы. Прижились. Попробуйте!

Девушка придвинула плитку к Сабыру. Он осторожно взял волшебно пахнущий прямоугольник и попытался аккуратно отделить крайний кусочек по намеченной формой бороздке. С легким щелчком от плитки отломилась неровная полоска сразу с несколькими дольками. На стол посыпалась мелкая крошка, и Сабыр с испугом бросил взгляд на девушку.

– Можете съесть несколько долек сразу, – ободряюще кивнула она.

Сабыр замешкался, пытаясь просчитать, сколько килокалорий он сейчас отправит в желудок.

– Пробуйте уже, – девушка нетерпеливо постучала ноготками по поверхности стола. Ее глаза заговорщицки блестели. Сабыр сдался и откусил от отломанного куска. Темные дольки таяли на языке, наполняя рот дивным вкусом, одновременно горьковатым, вяжущим и сладковатым. Сабыр наслаждался новыми ощущениями, начиная понимать, почему инопланетной гостье не хочется кушать синтетику. После шоколада вкус искусственных продуктов наверняка покажется отвратительным.

– Это вам, – девушка положила перед Сабыром целую плитку. Перед ним отливало глянцевой бумагой целое состояние! Он может выручить за шоколад гораздо больше реальной энергетической ценности. Продукт натуральный, инопланетный, деликатесный, потянет тысяч на пятьдесят, а может и на все сто, и тогда Сабыру уже не придется откладывать по крохам, и он сможет улететь на орбитальную станцию!

– Спасибо, – потрясенно сказал он. На его глаза навернулись слезы. – А можно… Можно я возьму и вот это?

Сабыр показал на надкусанный им кусок. Девушка кивнула, и он потянулся, чтобы благодарно поцеловать ей руку.

– Не надо, – она отстранилась. Блеск в ее глазах погас. – Я надеюсь, вы осуществите мечту.

Сабыр покинул апартаменты инопланетной гостьи, лихорадочно размышляя, где можно выгодно сбыть подаренный шоколад. Продукт наверняка заинтересует дельцов на черном рынке, и он еще обязательно поторгуется. Но это будет завтра, а сейчас надо сдать надкусанную дольку, аккуратно обрезанную и завернутую в фольгу, первому же ростовщику. Сегодня же, черт возьми, праздник! Его, Сабыра, персональный праздник! И плевать ему хотелось на орущего где-то в клинике младенца, который стал 150-миллионным жителем этого проклятого города!

…На свой ярус Сабыр опустился ближе к ночи. Внутри разливалось тепло от принятого алкоголя. Сабыр никогда еще не ощущал себя таким сытым, и от того, довольным, счастливым и беспечным, и оттого не заметил, что от самого лифта за ним следовали по пятам двое мужчин. Один из них был высоким здоровяком, словно никогда не соблюдал суточную пищевую норму. Второй – маленький и тощий, волочился рядом, и со стороны казалось, что громила частенько отбирает у него еду, и потому они такие разные в комплекции и весовой категории.

Сначала бандюки прикидывались случайными прохожими, бредущими в том же направлении, но чем дальше жертва углублялась в трущобы, раскинувшиеся по ярусу, тем меньше артистизма в них оставалось. Когда Сабыр нырнул в темный проулок, чтобы срезать дорогу к своей тесной квартирке, они бросились за ним, уже не скрываясь.

Уразумев, наконец, что попал в передрягу, Сабыр побежал, прижимая к груди драгоценную плитку шоколада. Он несся сломя голову, не разбирая дороги, наступая в лужи из нечистот, задевая плечами обшарпанные стены тесно прижавшихся друг к другу зданий, но расстояние между ним и грабителями неумолимо сокращалось. Когда Сабыр понял, что сил оторваться нет, разорвал обертку шоколада и принялся на бегу засовывать его в рот.

Тощий, оказавшийся быстрее громилы, сбил Сабыра с ног. Тот покатился по земле, вскочил, но был снова повержен – теперь уже громилой. Потом здоровяк ударил его ногой в ребра. Сабыр сел и умоляюще выставил перед собой руки.

В перекошенное от страха лицо Сабыра ударил луч фонаря. По трясущемуся подбородку стекала со слюной темно-коричневой масса.

– Фу-у, – с отвращением протянул громила. – Он что, дерьмо жрал?

Тощий захихикал. Громила подтолкнул его к Сабыру.

– Обыщи извращенца.

– Ниче нет, – сказал тощий, обшарив карманы Сабыра.

– Че убегал, убогий? – угрожающе спросил громила. Сабыр неопределенно пожал плечами.

– Испужался, бедняжка? – вновь захихикал тощий. Сабыр затравленно кивнул. Громила с презрением сплюнул и развернулся. Вместе с ним удалился тощий. Сабыр глядел им вслед и чувствовал, как по щекам, смывая уличную грязь и шоколад, текут горючие слезы. Он поднял голову к небу, затянутому густым покрывалом смога. Где-то там перемигивались невидимые ему звезды, на которых жили счастливые загорелые люди.

Сабыр плакал. Сегодня он съел свою мечту.

Фьюти Фью

Я не видел толпу страшней, чем толпа цвета хаки…

Сначала ушли добровольцы. Они прошествовали мимо бравым строем, уверовав в собственную непобедимость и скорое триумфальное возвращение. Девушки бросали им цветы и трогательные улыбки, а Фьюти с чувством давил на клавиши портативного синтезатора, ощущая причастность к высокому подвигу. Взгляд выхватывал в людском море светлые, полные еще жизнью и молодостью лица, короткие и трогательные сцены прощания с любимыми и матерями. Хрипели в патриотическом надрыве мегафоны, гудели нетерпеливо машины, увозившие смельчаков выполнять священный воинский долг. Последний доброволец вырвался из объятий возлюбленной и под многоголосый крик толпы лихо запрыгнул в кузов грузовика.

– Когда вернусь, сыграешь танго! – крикнул он Фьюти.

– Фьюти фью! – радостно подтвердил Фьюти. Он играл марши, Фьюти умел это делать.

За добровольцами потянулись мобилизованные крепкие мужчины среднего возраста и рабочих профессий. Их провожали женщины с горькими складками у губ и зареванные дети, с которыми матроны рыдали в унисон, и непонятно было, чья слеза упала на плац первой под тревожный вой сирен и протяжный бабий плач, терзающий души. В сторону приближающегося фронта ползли бригады суровых неспешных мужчин,