Под игом чудовищ. Возмездие - Андрей Арсланович Мансуров Страница 26

Да и просто – существовать. Пусть даже и преданный нашим Конклавом анафеме. Заочно. Ведь реально поймать его и предать суду абсолютно невозможно!

Если же он – машина, и машина Предтеч, нетрудно предсказать, какой будет реакция наших церковников. И решение. А гробить армию Тарсии в попытках захватить земли, и убить «богопротивное» и «бездушное» стальное чудище мне совсем не улыбается.

Думаю, и вам тоже!

– Разумеется! Разумеется, милорд. Ладно, с нашей линией поведения в отношении волшебника более-менее понятно. Что мы с телами-то делать будем?

– Вот уж – не проблема! Наверху, на поверхности, минус десять. Его Величество оденем в парадное, леди Маргарет – в то, что найдётся подходящего. Положим в гробы во весь рост, так, как и положено лежать покойникам. И сегодня же отправим с почётным эскортом в Дробант. Но не в Клауд, а прямиком во двор епископата.

Пусть-ка умники из Конклава придумают, где и как их хоронить!

Ну, или уж сжигать!

Леди Наина как обычно чуть коснулась губами старой морщинистой кожи на руке, похожей, скорее, на иссохшую конечность мумии, колени держала чуть согнутыми – в длинном платье, положенном ей по этикету, это могло сойти за почтительный поклон.

Рука милорда Архиепископа казалась ей всегда словно неживой – просто косточка, обтянутая дряблой сухой кожей. Потому что ни следа мышц или даже просто мяса там, под кожей, не имелась. Впрочем, примерно так же наверняка выглядело и остальное сухопарое и костлявое тело пожилого мужчины, занимавшего эту должность столько, сколько леди Наина себя помнила. Однако не физическими кондициями был силён лорд Архиепископ Тарсии. А трезвым и весьма цепким аналитическим умом. Что он блестяще и доказал, занимая верховный церковный сан рекордные тридцать два года.

Поэтому вспоминая, как всего несколько дней назад она рассказывала мессиру Барракту о нарушении сиром Вателем всех Божьих и человеческих законов фактом своего «посещения» Машины, леди Наина не сомневалась: отлично он понимал и то, что она сама – точно такая же нарушительница. Пусть и поневоле. Но лоялен к ней. И не выносит этот вопрос на обсуждение большого Совета Конклава.

По самой простой причине: его преосвященство желает подтвердить старые, и оговорить для себя, и епархии, кое-какие новые преференции. О чём он тут же недвусмысленно и намекнул, сказав:

– Встаньте, моя милая. Надеюсь, и с вами, и с королевскими детьми всё в порядке? И в самое ближайшее время я смогу помолиться за вас и наследных принцев и принцесс в нашем новом аббатстве?

– Разумеется, ваше преосвященство! Более того: как я и обещала, я попрошу милорда Главнокомандующего выделить несколько подразделений из тех, что скоро вернутся назад, в казармы Дробанта, чтоб помогли и каменщикам и перевозчикам, доставляющим стройматериалы к аббатству Сеншапель. Чтоб не только часовня, а и все здания и стены были достроены в самом ближайшем будущем.

– Прекрасно, прекрасно, ваше Величество, – он, подхватив её под руку, повёл королеву из официальной приёмной, где они и встретились, в уютный маленький рабочий кабинет. Она подумала, что если б кто смотрел на них со стороны, (Хотя в приёмной Архиепископа, разумеется, как обычно не было никого!) смотрелось бы это как раз наоборот: высокая и статная женщина помогает идти немощному сухонькому старцу, убелённому сединами и обременённому нелёгкой ношей тяжких проблем и забот, – Я всегда искренне верил в то, что вас, ваше Величество, с пути истинно верующей христианки, и благодетельницы нашей церковной общины не сможет сбить ничто и никто!

– Разумеется, ваше преосвященство. И то, что его Величество уделял как вопросам веры, так и строительству новых оплотов этой самой веры, мало внимания, меня сильно расстраивало. Но теперь всё будет по-другому. – она постаралась добавить в голос истовости, хотя и знала, что его преосвященство не поверит этому пылу ни на грош! – Потому что где, как не в Храме Господнем могут жители нашей маленькой страны приобщиться к возвышенному и светлому? И попросить Всевышнего обратить внимание на их заботы и чаяния?

– Ваша правда, моя милая, ваша правда. Ведь в последнее время мы все обратили внимание на значительное падение и в столице и в провинциях как числа прихожан, так и объёма воздаяний, приносимых ими в Храмы Господни. И, разумеется, я не могу не понимать, что связаны эти прискорбные факты не с разочарованием в силе святой молитвы, и не с упадком истинной набожности. А с весьма объективными причинами: как с тем, что большую часть мужского населения забрали в армию и ополчение, так и с чисто физическим уничтожением весьма значительной части паствы, жившей на приграничных северных землях. О чём мы с моими коллегами и братьями скорбим всей душой. И не устаём возносить молитвы о мирном упокоении душ мучеников, убитых тварями Чёрного Властелина… И моя душа не находит себе места, понимая, что работать в полях и на фермах становится буквально некому.

– Но и сир Ватель, и я, прекрасно понимая важность как боевых действий, так и своевременного посева кормящих людей зерновых, планировали вернуть к началу посевной кампании всех ополченцев – иначе женщины и дети просто действительно не справятся с этой колоссальной работой.

– Это было бы просто прекрасно, ваше Величество, просто прекрасно. Именно непрестанная забота и радение о благе нашего народа и должна направлять в нужное русло все помыслы подлинного помазанника – ну, или помазанницы! – Божьей. И я очень рад, что ваше Величество ни в чём не отступает от этого пути, и тех наших… э-э… договорённостей, что мы достигли в конце прошлого месяца.

Леди Наина заставила себя не кусать губы.

Подлый старикашка! Он уже выторговал у неё, прекрасно понимая, что она не в том положении, чтоб протестовать, часть земель из государственных казённых. А ещё фактически взял с неё слово, что новое аббатство в пригороде Дробанта, напоминавшее скорее, крепость, будет достраиваться на деньги не из фонда епископата, а из государственной казны. Плюс обязательство предоставить туда людей из армии, когда та вернётся на места – в казармы столицы. Подтверждения всего этого он и ждёт от неё каждый раз, как она приходит к нему – в его уютное и аккуратное паучье гнёздышко, откуда этот хитро…опый старикашка управляет. И своей кликой, и Конклавом, и – будем честны! –