Сергей Слюсаренко - Кремль 2222. Измайловский парк Страница 26

– Пытались. Ничего не получилось. Вернее, придумали способ тормозить его электромагнитным излучением. Вживили в мозг специальный чип, который постоянно создавал тормозящее поле.

– Чип?

– Специальное электронное устройство, которое бы постоянно посылало импульсы, тормозящие гипоталамус. Ты ведь с подобными устройствами уже знаком? – Тальберг показал на шею Мальфа.

– И зачем вы рассказываете мне эту историю? – Мальф задал риторический вопрос, ответ на который он уже знал.

– В итоге плод пребывал в анабиозе много лет. А потом началось самое страшное. Перед началом войны все результаты работ были похищены, – кроме, конечно, образца. И кто-то пошел другим путем – не создавать идеал, а проводить целенаправленные мутации так, чтобы породить организм с конкретными узкими функциями. Одно радовало: данные по разблокировке функций мозга удалось спасти. Вернее, уничтожить. В итоге имеем то, что имеем. Все эти дампы, вормы, потолочники, руконоги и вся остальная нечисть в какой-то степени – часть того эмбриона. Не биологически, конечно, а конструктивно.

– Ну, и мораль всей этой истории?

– Не спеши. Лет тридцать пять назад группа ученых совершенно случайно наткнулась на саркофаг с плодом и, зная о давнем проекте, решила довести дело до конца. И тут, когда плод был уже в стадии дозревания, выяснилась одна серьезная проблема. Оказалось, что Купол полностью подавляет систему торможения. Какие-то хитрые интерференционные взаимодействия полей. В общем, новорожденного ребенка вывели за зону Купола. При переходе вся группа погибла, а ребенок исчез.

– Я, кажется, понимаю, к чему вы клоните, – мрачно сказал Мальф. – Но боюсь, что даже если я и есть тот самый, как вы сказали, образец, то результаты вашей работы пошли насмарку. Я простой человек, только умею кое-что. Ведь не один я на свете шепчу коням.

– Вот видишь, ты фенакодусов конями называешь, а это ведь термин двухсотлетней давности, – мягко, словно уговаривая, сказал Тальберг. – А ты никогда не замечал, что у тебя странные ряды родинок по бокам? Слева и справа?

– Сдались вам мои родинки, – недовольно пробурчал Мальф.

– Это боковая линия акулы. А акула чувствует молекулу крови в воде на расстоянии в несколько километров.

– Вот чего я точно не чувствую, так это крови в воде.

– Не забудь, твой мозг столетия оставался заторможен. Не все сразу возвращается. В тебе еще многое скрыто. Но ты должен все сделать сам. Все эти способности – они как дыхание. Им нельзя научиться, они проявятся сами.

– А… мои биологические родители? – неожиданно спросил Мальф.

– Они умерли почти двести лет назад. Ты от них сильно отличаешься.

– Если это я.

– Давай сделаем анализ крови. Проверим твою ДНК, – предложил Тальберг. – Это, конечно, не для меня нужно. Я ведь и так знаю.

– Как?

– Пойдем со мной. – Отшельник поднялся. – Только тихо, все спят.

Тальберг провел Мальфа в прихожую и открыл люк, ведущий в подвал. Широкая лестница спускалась в громадное помещение. Мягко засветились светодиодные лампы. Основное пространство подвала было занято десятком накрытых тканью автомобилей.

– Мое жилище когда-то было салоном дорогих лимузинов, и подвал построен так, что занимает площадь большую, чем сам дом. Они здесь хранились. Посмотри, какая красота. – Отшельник сбросил ближайший чехол, и перед Мальфом предстал сверкающий черным лаком кабриолет. – Жаль, все это мертво. Время безжалостно к этим шедеврам индустриального общества. Потускнел лак, местами коррозия разрушила кузова. Стекла помутнели от вековой пыли, пробившейся даже сквозь чехлы. Обещай, что поймаешь несколько маркитантов. Пусть они восстановят всю эту технику, они же умеют это делать.

– Обещаю. Если несколько, то можно, – согласился Мальф серьезно. – Много не осилю.

– Но идем, лаборатория у меня там, – Тальберг указал в глубь подвала, где в тусклом свете угадывались белые шкафы и сложные переплетения стеклянных колб, трубок и спиралей.

– Все делается автоматически, – пояснил отшельник, – мне нужен образец…

– Крови? – опередил его Мальф.

– Да нет, слюны достаточно.

– Куда плюнуть?

– Какой ты все-таки мужиковатый, – усмехнулся Тальберг. – Как ни крути, воспитание за Куполом ты получил явно крестьянское. Мне надо сделать мазок.

Он открыл стальную коробку, стоявшую на металлическом лабораторном столе, достал оттуда стеклянную палочку, намотал на нее ватку, хранившуюся в такой же коробке поменьше, жестом показал Мальфу открыть рот.

Сделав мазок, он перенес образец на стеклянную пластинку и положил ее на маленькую платформу, которая выдвинулась из одного из шкафов.

– Вот теперь смотри, – Тальберг открыл крышку у плоского прямоугольного устройства, стоявшего рядом с белыми шкафами. – Это называется компьютер, это машина, которая управляет всем процессом и визуализирует данные. Я думаю, это слово ты уже понимаешь.

– Вполне.

Тальберг нажал кнопку на одном из блоков, и компьютер ожил. Сначала по монитору пробежали строчки букв и цифр, а через некоторое время засветилась красочная картинка, видимо, обозначающая готовность к работе.

– Смотри, я для начала выведу на экран данные по геному нашего образца. Это ничего, что я так тебя называю?

– Привык уже, – буркнул Мальф. – Я теперь буду с каждым уродом снаружи здороваться, как с близким родственником. Добрый день, брат потолочник, чего желаете, сестрица осмиха… Я узнал, что у меня есть огромная семья…

– Вот видишь, – Тальберг даже не улыбнулся, – эта таблица заполнена основными данными. Тебе сейчас нет смысла в них разбираться, но поверь, данные настоящие.

– Я верю, – вернее, знаю, – что вы говорите правду.

– Так вот, – продолжил Тальберг, – сейчас эти данные будут сравнены с данными по твоему ДНК. Подождем немного.

Ждать пришлось секунд двадцать. Пискнул сигнал в одном из шкафов, картинка на экране компьютера ожила, прибавилось несколько столбцов в таблице, и вверху появилась надпись: «Совпадение 100 %».

– Я не сомневался. Я просто знал. Ты тоже, в общем-то, знал, что я знал. Так что теперь можешь убедиться, что чувства тебя не подводят, – удовлетворенно произнес отшельник.

– Да я уже давно знаю, что все это правда. Вы же сами заметили, что телепатические способности у меня просыпаются. И что дальше? Меня надо срочно в какой-нибудь бункер и держать на всякий пожарный случай взаперти?

– Зачем же? У тебя свой путь. И то порождение человеческого гения, которое дремало сотни лет, и ты, Мальф, – уже единое целое. Ты уже не простой поселенец. Ты должен продолжить свой путь, чтобы найти покой для своей души, чтобы стать тем, кто ты есть.

– В любом случае завтра я ухожу со всеми, – ответил Мальф. – Это и есть мой путь.

– Ну, я это и имел в виду. Только прошу, Сашу береги.

– А я что делаю все время? – Мальфа слегка обидели слова Тальберга.

– Вот и хорошо. Не просто так Саша рядом с тобой.

– Опять тайны?

– Да нет, больше тайн не будет, – успокоил его Тальберг. – Все тайны теперь только в тебе. Но напоследок я хочу предложить тебе сделать одну вещь. Ты готов рискнуть?

– Да я только это и делаю.

– Тогда пойдем, я тебе покажу одно очень забавное устройство. И твой чип мы деактивируем с его помощью.

– Больно будет? – улыбнулся Мальф.

– Это единственное, что я тебе могу гарантировать, – совершенно серьезно ответил отшельник.

Глава 15

Наутро группа попрощалась с охранниками отшельника и отправилась в путь. Самого Тальберга они не увидели. По словам его учеников, тот вставал поздно, и до полудня его беспокоить не разрешалось.

Канчар, подкрепившись перед дорогой, уверенно взял след – шпион уже был в пути. Санька успел подружиться с крысопсом и теперь шел рядом с ним. Но через полчаса Мальф подозвал мальчика и, притормозив так, чтобы остальные ушли чуть вперед, спросил:

– Вот какого ты за нами побежал? Я же сказал тебе: вернусь, пойдем вместе! Нет, загорелось…

– А если бы не вернулся? Что бы я делал? Монахам горшки выносил до конца дней? – ответил вопросом на вопрос Санька.

– Не ври. У них нужники есть.

– Ага, там десяток таких старых, уже и не ходят, – Санька был обижен до глубины души. – Я-то думал, ты обрадуешься, что я тебя не бросил…

– Вот счастье великое, – пробурчал Мальф.

Мальчик фыркнул и пошел вперед, к Канчару.

Пока Мальф разбирался с Санькой, остальные делали вид, что ничего не замечают, однако улыбок спрятать не смогли.

Утренняя, еще сумрачная Москва выглядела мирно, как обычный город, который готовится проснуться и начать свой суетливый будничный день. Темные окна казались просто спящими. Чудилось – пройдет еще несколько минут, и дома расцветятся электрическими огнями, по улицам понесутся машины, развозя людей по рабочим местам. Но все это было только иллюзией. Не было слышно утреннего пения птиц; плющ, устилающий стены, проникал в давно разбитые окна и, выползая обратно, словно вытаскивал жизнь из давно покинутых жилищ. Запах мертвой штукатурки и гнилой древесины выдавал главную проблему Москвы. Она была мертва.